Страница 77 из 84
красивый, аппетитный, посыпанный мелко нарезанным диким луком. Я встал и, наливая спиртное из канистры в протянутые кружки, пошел вокруг компании. Лейла смотрела на меня неодобрительно и даже, улучив момент, погрозила пальчиком. Я понял, что напиваться мне сегодня не следует, но все же плеснул себе на дно кружки и попросил минуточку внимания.
-- Я много говорил в эти дни и всем, наверное, надоел, -- начал я.
-- Но прошу потерпеть меня в последний раз и не более пяти минут. Расскажу очень злободневный и поучительный тост. Слушайте:
Однажды родился в богатой и знатной семье красивый и здоровый мальчик.
Всем он был хорош, вот только вместо пупка была у него аккуратная маленькая дырочка. Жить она не мешала, а никто другой о ее существовании не знал.
Но мальчика днём и ночью мучил вопрос: "Что это, почему я отличаюсь от других? Почему я не такой, как все?" И пошел он за ответом к известному мудрецу. Тот, заглянув в волшебную книгу, послал его за тридевять земель в лавку одной колдуньи купить за любую цену палисандровый ларчик с разгадкой.
И шел наш мальчик, уже прекрасный юноша, к этой колдунье много лет. Его друзья охотились на ланей и медведей, ласкали девственниц и жен,
воспитывали детей и защищали Родину, а наш мальчик все шел и шел... И вот, пришел он к колдунье и отдал ей все деньги и купил у неё этот ларец...
Открыл его, а там лежит маленький серебряный ключик. Недолго думая, сунул его наш мальчик, то есть прекрасный юноша, в дырочку вместо пупка, повернул... и попка его отвалилась и упала в дорожную пыль!
Так выпьем же, друзья, за то, чтобы никогда уже больше мы не искали приключений на задницу!!!
Мы дружно чокнулись, выпили и налетели на прекраснейшее кулинарное творение Бабека.
-- Молодец, Черный! Хороший тост, хотя и общеизвестный! Главное, --
краткий... Не вся водка в кружке высохла! А я уж, грешным делом, когда ты слова попросил, расстроился. Подумал, что в холодном виде всё кушать придётся! -- Набивая рот, сказал Сергей.
-- Ну, братцы, такого плова я не ел давно! Поддержал его Зубков.
-- А где сам повар?
-- Он с этими двумя симпатичными иранками прогуляться пошел, -- ехидно ответил Юрка, кивнув в сторону небольшой рощицы, зеленевшей в верховьях долины.
-- Не скоро, наверное, придет. Черный обещал после ужина Фатиму отдать Суворову. Так вот - этот шустрик смылся, чтобы "тело" застолбить
-- Да ты что? -- поперхнувшись, воскликнул я. -- Гладиатор! Спартак! Будет теперь в Захедане на моей королевской постели с Фатимой валяться, а потом в мраморной ванной обмываться! Ну, Бабек! И что, сразу с двумя пошел? У меня камень с души упал! Я все думал, что с этими бабами делать, а Бабек, оказывается, знает!
Услышав мои слова, Лейла больно ткнула кулачком мне в бок. А Федя опять налил всем коньячного спирта, но я, сославшись на головную боль, отказался.
Ребята удивились, но уговаривать не стали. Житник сказал что-то Наташе на ухо по поводу моего отказа и предложил тост за прекрасных амазонок. Все выпили, и опять принялись за плов.
Когда на блюдах образовались обширные проплешины, на дастархане опять появился армянский коньяк. Я взмолился, и Лейла разрешила мне выпить, показав большим и указательным пальчиком дозволяемое количество. Но я налил себе вдвое больше, потому что плов выпивку любит.
В момент моей расправы с аппетитной косточкой, из надвинувшейся уже темноты вынырнул Бабек. Справа к нему прижималась Фатима, слева -- ее сестра.
-- Руслан, идем сторона, разговор есть, -- негромко позвал меня новоявленный сладострастник. Я нетвердо встал, размял затекшие ноги и подошел к ним. Отведя меня в сторону, Бабек начал сбивчиво говорить:
-- Руслан, я Фатима и Фарида жена взять хочу... Они хороший женщина. Фатима злой был, но теперь она очень хороший, симпатичный стал. Ты ее не бойся теперь, я сказал, что ты -- мой лучший друг. Она всегда хороший был! Просто у нее никогда не был хороший настоящий мужчина. Все женщина болшой любит! У меня он хороший ...
Она меня любит теперь и никто ей не нада. Пусть никто их не трогает! Они мои жена!
-- Как, сразу две? -- проговорил я невпопад, не зная, как реагировать на желание таджика. Одно дело в кусты двоих вести, другое -- под венец. Но неожиданно меня разобрал нервный мелкий смех и я, не в силах устоять, опустился на землю.
-- Почему смеешься? Шариат мне разрешает. Я три жена могу иметь!
-- Я рад, дорогой! Искренне рад! Бери, наслаждайся.
Послушай, -- меня уже трясло от хохота, -- если Лейла -- жена мне, то ты теперь мне тесть! Я тебя теперь по русским обычаям отцом называть должен! Ну, батя, удивил! Давай, поцелуемся! По-родственному! И пошли, выпьем за это.
-- Братцы! У меня тесть объявился! -- Вернувшись к костру, закричал я товарищам.
-- Давайте выпьем за Бабека с мощным... Неожиданно меня толкнули в спину. Я хотел, было, вспылить, но замолк, решив, что за эту экзекуцию я непременно выторгую у Лейлы компенсацию в количестве пятидесяти граммов. Подмигнув Феде, я потянулся к плову. Тот налил всем понемногу и предложил тост за жениха и его невест.
-- Я всех на свадьба приглашаю! -- сказал Бабек, когда мы выпили. -- Через месяц играть будем.
-- В Нагзе будешь жениться? -- усмехнувшись, спросил его Сергей.
-- Канешна! Теперь я там хозяин буду! Все приезжайте, "Волга" к вам
посылаю. Лучший музыкант будет!
***
Ночь была теплой и безветренной. Чернота неба растворилась в ярком блеске бесчисленных звезд. Их невероятная близость время от времени заставляла то одного, то другого в изумлении вскидывать головы. Особенно часто это делал Федя...
Когда плов кончился, компания наша распалась. Первыми ее покинули Юрка с Наташей. Они решили пройтись вниз по долине.
-- Прогуляемся, да и за тропой присмотрим, -- доложил Житник и с
иронией поглядел в сторону Кивелиди. Себя он явно считал победителем, а Серого -- проигравшим третьим и не мог скрыть надменной улыбки лжесупермена.
Бабек подождал, пока новоявленные жены уберут и вымоют посуду, потом обвесился одеялами, и увел их в дальнюю палатку. Сергей с Зубковым и Суворовым налили в чайник спирта, взяли спальные мешки и пошли говорить в ближнюю палатку. Они, конечно, могли бы с нами посидеть, но глаза Лейлы распространяли такое желание скорейшего уединения, что близко живущие полевые мыши, - и те подались в гости к далеким родственникам.
Только Федя остался верен себе. -- Он, словно Кащей, сладко спал на Золоте.
Мы с Лейлой сидели, обнявшись, и мечтали о счастье. Костер затухал. Когда из палатки начал раздаваться мощный, с присвистом, храп Зубкова, она таинственно взглянула мне в глаза и потянула за руку. Мы встали, я скатал спальный мешок, сунул его себе под руку и мы пошли вверх по склону, к звездам. За небольшой скальной грядой мы наткнулись на небольшую полянку, поросшую густой травой. Лишь только брошенный мною спальный мешок услужливо развернулся на траве, Лейла кошкой бросилась ко мне, и на целую вечность мы окунулись в море непередаваемого словами блаженства...
-- Ты... много раз был счастлив? -- склонив головку мне на плечо,
спросила Лейла.
-- Да, несколько раз я был полностью, до конца счастлив. Почти как сейчас!
-- А когда в первый раз?
-- Это... это было очень давно. Мне было десять лет. В Душанбе стояла