Страница 72 из 84
-- Так ты полагаешь, за нами из кишлака никто не погонится?
-- Нет, Руслан, не погонятся. Они Учитель с тилло ищут совсем другой сторона. Крайний случай на штольня кто-нибудь жадный пойдет. И еще смотри туда, вон, на тот темный туча. Сильный дождь будет скоро. Весь след смоет, тропа жидкий будет, река большой будет, не пройдешь савсем!
-- Да, ты прав! Если через пару часов дождя не будет, -- можете
вечером оставить меня без закуски. Так что, я думаю, нам надо бежать до ближайшего ручья. А то после лекарства из канистры что-то аппетит у меня нещадно разгорелся. Кушать хочу. А от дождя в Дагане спрячемся.
-- Пойдем по старому плану до пиндарского отворота? -- спросил меня
Кивелиди.
-- А что? Мы ведь вернулись в первобытное состояние! Все на
месте! Даже эти тетки.
***
И мы пошли к зиддинскому перевалу. Но прошли совсем немного, всего несколько сотен метров. Подошла Лейла и тихонько сообщила, что умер Учитель. Бабек снял его с ишака, завалил тело камнями и начал тихонько молиться. Чтобы не тратить время зря, Сергей и Юрка решили перевьючить ишаков с расчетом на дальнюю дорогу.
Мне стало грустно. Я присел у могилы Учителя и попытался представить его жизнь:
В маленьком кишлаке родился мальчик. Когда ему стукнуло двенадцать, его семью переселили в раскаленный солнцем Яван, чтобы не бездельничала, а сеяла хлопок на благо социалистической родины. С хорошими отметками окончил школу. Потом поступил в пединститут. Через десять лет стал доцентом. Потом начались войны, унесшие жизни двух его сыновей, и он вернулся в горы. Учил детей. Потом пришли мы, и он погиб в перестрелке со своими собственными односельчанами. И некому теперь рассказывать детям о Добре и Зле. И они, возможно, не узнают, что где-то рядом с их домами залегает золотоносная жила. Дети останутся в долине. И не скоро появится в этих местах другой Учитель...
***
-- А кто такой Вангоген? -- вернул меня на землю возникший
перед глазами Федя.
-- Ван Гог и Поль Гоген. Сокращённо - Вангоген.
-- А чем они прославились?
-- А надо тебе это знать? Если ты будешь разбираться в искусстве, то потеряешь способность хладнокровно убивать ненужных тебе людей! Выбирай!
Минут пять мы молчали. Я терпеливо ждал Фединой реплики. Наконец он начал говорить:
-- Не хочу больше жить в дерьме! Всё! Баста! Хочу стать другим. Хочу приносить пользу! Чёрный, ты мастер гнать гусей! Просвети, как начать жить по-другому! Век не забуду!
Эх, знал бы этот человек, что я сам жил не всегда праведно! Конечно, давать советы - дело несложное. Но с чего - то нужно начинать! Время было, и я решил осветить дорогу, идущему навстречу к новой жизни, Фёдору. А заодно и себе напомнить, что существует прекрасный и вечный мир любви и дружбы, утончённый мир поэзии и музыки, загадочный мир цвета и формы...
Я говорил долго и страстно. За всё время Федя ни разу не перебил меня и не вставил ни одного междометия...
Лекцию я закончил просто:
-- Люби себя и ты полюбишь других! Отдавай себя, и с тобой рядом будут люди, нуждающиеся в твоём участии. Обогрей странника и он поведает тебе о мудрости племён, живущих за морями, за горами, за зелёными лугами...
***
Федя долго думал, потом выдал:
-- Хорошо кукуешь! Кстати, когда будем в городе, черкни мне, как зовут того, ну сам знаешь! Помнишь, он написал про то, что Христа распяли в сотый раз!
Я погладил Федю по заживающему скальпу и без всяких примочек сказал:
- Запомни на всю оставшуюся жизнь, крестник!
Это Гуго Орлеанский!
Ликбез явно шёл Феде на пользу. Его Душа, уставшая от крови, жадно впитывала в себя простые человеческие истины... Мои уроки,
конечно, не повернут его жизнь на 180 градусов, но и не исчезнут, как зерно в " закромах родины"! В этом я был абсолютно уверен!
***
А в это время санитарный вертолет летел над перевалом Арху. Увидев
обгоревшие обломки вертолета Ходжи Насреддина, Абдурахманов испытал радость. Но одного круга над Уч-Кадо было достаточно, чтобы эти приятные чувства улетучились. Наметанным глазом Тимур сразу же увидел опрокинутые ступы, покосившуюся бутару, белые полоски кварцевого шлама, распространившиеся далеко вниз по ручью...
-- Это Кивелиди с Черновым! -- вскричал он, и начал остервенело биться головой об иллюминатор.
-- Они опередили, опередили меня!
Рискуя людьми, Абдурахманов заставил посадить вертолет на небольшой площадке над штольней. Выпрыгнув, из еще не приземлившейся машины, он сбежал вниз и увидел, что штольня обрушена... И сразу же понял, что до
оставшегося золота ему не добраться и все, что он может из всего этого
выцедить, так это значок "Первооткрыватель недр" от благодарного
правительства Таджикистана. Ругаясь, он ходил вокруг бутары и выискивал на земле крупицы золота. Когда набралась полная
пригоршня, он сел над ручьем и, уткнувшись лицом в золото, зарыдал...
Первый пилот и наемники нашли Тимура лежащим в ручье лицом вверх.
Покрасневшие глаза смотрели в голубое небо немигающим взглядом.
Наемники вытащили его из воды и посадили под бутарой. Когда
Абдурахманов пришел в себя, вертолетчик, виновато улыбаясь, сказал ему:
-- Тимурджон, мы должны лететь. В республике опять очень большой тарарам начался. По рации передали, что Оманкельдыев взял Ходжент, захватил Шахристан и идет на Анзоб. Очень много убитых и всем вертолетам приказано срочно возвращаться в Душанбе... Пошли в машину...
-- Нет! -- спокойно и твердо ответил Абдурахманов. -- Мы остаемся здесь, чтобы найти этих шакалов!
***
Чуть не доходя до поворота на Зидды, мы нашли небольшой ручей, звонко булькавший в густой траве. Двадцатью метрами ниже тропы он выбирался из зелени и, резво проскочив между двух желтых скал, каскадами небольших водопадов устремлялся вниз, к Ягнобу. Кругом, то там, то здесь, испуганно вертя головами, стояли у своих нор оранжевые сурки.
-- Давайте остановимся у тех скал! -- предложила Наташа, завороженная красотой и спокойствием этого райского уголка.
-- Здесь так мило!
-- Ты это здорово придумала! Одобряю! -- согласился я. -- Всегда мечтал попить чаю на чудесной поляне под волшебные звуки горного потока. Вот только правая из этих рыжих скал выдает от 1500 до 2000 микрорентген в час... Это, очень опасно! А на самой верхушке левой скалы мой радиометр зашкаливало...
***
Каждый геолог Министерства геологии СССР обязан был носить в маршрутах радиометрический прибор СРП весом около четырех килограммов, и с датчиком, размеры, которого лишь немного
уступают размерам гранатомета "Муха". Хорошо, если у вас есть маршрутный рабочий и можно кинуть все это сокровище на дно его рюкзака...
А если нет, то прибор, висящий на шее на грубом брезентовом ремне, и
обязанный постоянно покоится у вас на животе, будет совершать
замысловатые движения вокруг вашей вертикальной оси, датчик будет в
самые затруднительные моменты выскальзывать из рук, а его метровой
длинны кабель будет обвивать все, что только можно обвить. Приборы эти, нуждались в регулярной калибровке, и для этого в полевых отрядах нужно было держать бездельников геофизиков и эталоны. Последние, хранившиеся в тяжелых свинцовых капсулах, легко прорывали днища рюкзаков и постоянно терялись. И тогда весь персонал партии