Страница 22 из 84
***
Житник, скрипнув столиком, сел. Стало тихо. Все смотрели на сине-зеленую муху, которая билась о стекло в поисках свободы...
-- Этот золото проклятый, -- вдруг нарушил тишину тревожный голос Лейлы. -- Оно погубить всех!
-- Проклятый, не проклятый... Вы гадайте, сколько
хотите, презрительно прервал наметившуюся паузу Юрка.
-- А я непременно хочу своими глазами посмотреть, кто кого погубит, или нет!
-- Ты, Юр, знаешь... -- медленно произнес Сергей,
-- Держись пока к нам поближе. Я тебе не угрожаю, не в моих правилах. Но пока мы не "решим это Дело", каждый будет поступать так, как все решат. Понял Юрий Львович?
-- Понял, начальник... -- ответил Житник и спрятал колючие глазки.
-- В общем. Тимур предложил мне работу, продолжил рассказ Сергей.
-- Тридцать процентов предложил. Я сделал вид, что не поверил ни единому его слову и стал плакаться о своем радикулите, болезни матери, обещал подумать и через пару дней ответить.
Он задумался на минуту, потом так на меня посмотрел! Пристально, тяжело, как на врага. Я понял, что если откажусь, точно закажет! Или до матушки доберется. Он хорошо знает, где она живет. Мне приятель один недавно о нем рассказывал:
Говорил, что Абдурахман ни перед чем не остановится.
Особенно сейчас, когда если не ты, то тебя в унитаз спустят!
Недавно братва какая-то изуродовала возможного претендента на место главного геолога Управы. Глаза выкололи. И тот, которому позвоночник "сделали'' - его рук дело!
Утечку информации пресекал! Так вот, смотрю я ему в
глаза и думаю, как выкрутиться? И тут вспомнил, как ты, Черный, в былые времена жену свою дурачил...
-- Серый! -- повысил я голос, быстро оглянувшись в сторону кухни, где по моим расчётам хлопотала Лейла.
Я жил тогда по кодексу строителя коммунизма и всегда
был честным семьянином. И никогда никого не обманывал! Жалеть случалось, ненавидеть - тоже! Но обманывать! Извините!
-- Так вот, дорогие товарищи! Этот почетный "строитель
светлого будущего" часто жалел одиноких девушек! Естественно, чтобы их "успокоить" надо затратить время! А дома красавица жена, волновать которую, также не в характере нашего, извиняюсь, "передовика"!
-- Как только Ксюха открывала ему дверь, трезвому, как
стёклышко, потому как, сами понимаете, в постели с девушкой Строитель - джентльмен водку не пьет...
-- Серый! Да тише ты! Если Лейла услышит, ты сменишь профессию!
- Не понял! -- загоготал Кивелиди.
- Сейчас поясню! Ты будешь сурдопереводчиком для тех, у кого немота и глухота от рождения. Ты лишишься своего орудия чёса в жестокой схватке со мной!
-- Ну, в общем, -- продолжил Сергей, понизив голос, -- как только дверь открывалась, Черный со стоном и закатившимися глазами бросался мимо подбоченившейся жены в туалет и часа два смачно "извергался в унитаз". А утром она его спрашивала:
"С кем ты, милый, так надрался? С Бочкоренкой или Кивелиди?"
-- Так вот, со второй "Пшеничной" я начал алкаша изображать.
Потом взял третью бутылку и после первого же стакана
целоваться начал. Накоплю слюны во рту и лезу, целуюсь.
Когда он оттолкнул меня и по-таджикски отца моего собакой назвал, я плакать начал за жизнь свою паскудную. Классно, скажу я вам, повеселился! Потом на пол упал и отрубился! Благо всю ночь не спал и утром три стакана выпил.
-- И все? Неубедительно! Надо было описаться, -- съехидничал я.
-- Извини, Черный, не получилось! Нет опыта, как у тебя! Я ведь и в самом деле заснул. А когда утром всё вспомнил, не поверите, - плакал от злости, что Абдурахманов наскребёт людей и отправится в экспедицию на наше место!
-- Не боись, Серый, -- тронул его коленку Суворов.
-- Не найдет он тебя. Мы понарошку устроим твои похороны. Слухи в Управе распустим. Некролог во все газеты дадим. На первой полосе:
"Такого-то июня, средь бела дня, в помещении пивного бара, внезапно лопнул выдающийся спортсмен, талантливый геолог, Мичуринец с большой буквы -Кивелиди Сергей. Не приходя в сознание, - он скончался! Соседи, Друзья и Родственники скорбят по невозвращенным долгам. Покойный, за день до трагедии, завещал себя завялить и подать на поминках к пиву. Прощание с остатками тела состоятся на месте кончины. Язвенников, трезвенников и завистников просим не беспокоиться! Друзья".
-- Некролог -- это всегда можно, -- улыбнулся Житник. -- Но есть у меня один вопросик к тебе, Серый. Почему ты нам все это рассказал? И почему ты отказался? Ты ведь мог с ним лететь на вертушке и отхватить треть или больше. В зависимости от сообразительности! А в нашей компании тебе
светит... -- Юрка обвёл нас взглядом -- максимум двадцать процентов? А?
-- Я, конечно, думал об этом, -- улыбнулся Кивелиди.
-- Но я ведь умный. Я знал, что Черный трепанется Суворову, а Суворов -- тебе. А от путешествия с тобой, дорогой, я никак не мог отказаться! А если серьезно...
-- Во-первых, если бы я сказал Абдурахманову о Черном, Лейле и Феде, а не сказать бы я не мог, то появились бы вариации на тему:
"...Комсомольское сердце пробито..." А во-вторых, в горах замыкающим лучше Чёрного иметь, чем Абдурахмана. Надеюсь, что теперь всем всё предельно ясно.
-- Слышишь, Черный? -- повернул ко мне лоснящееся лицо Житник. -- Кивелиди хочет тебя иметь!
-- Резвишься, -- спокойно констатировал я и,
посмотрев Житнику в глаза, продолжил:
-- А что ты так расстроился? Никто тебя не хочет? Или клянёшь судьбу, что она - злодейка, Серегу столкнула с Абдурахмановым, а не тебя?
-- А что такого? -- Недоумённо пожал плечами Юрик.
Нормальное явление.
-- Ладно, хватит лирики, -- выпив стакан "Памира", я подвёл черту:
-- Короче, если я все правильно понял, мы должны собраться за пару дней. Если, конечно, хотим успеть к раздаче пирожков!
Помнишь? Серый, как мы на природу с ночевкой выезжали?
Сергей впервые за день улыбнулся и начал рассказывать, обращаясь преимущественно к Лейле, только что появившейся из кухни и стоявшей у меня за спиной:
-- Мы целую неделю готовились к походу в Варзобское ущелье, а когда на место приехали, обнаружилось, что на семь человек взяли тридцать одну бутылку спиртного, полкило колбасы и буханку хлеба...
Хорошо, что Черный прихватил с собой одноклассницу
Нинку Волчкову. Не подумай чего-нибудь! В далекие и
прекрасные дни своей юности он исповедовал платонические
отношения между людьми...
От мук голода нас спасло содержимое ее сумки...
Лейла сдержанно посмеялась и предложила ужинать. Она подала жареную картошку, салат из помидоров и огурцов, пучок зелени. Лешка достал сало и, получив разрешение девушки, нарезал его тоненькими ломтиками.
Сергей откупорил оставшиеся бутылки. Молча, не говоря ни слова, мы выпили и, не издав ни одного междометия, поели.
Вкусный обед и вино немного взбодрили.
Поблагодарив Лейлу, мы дружно закурили. Молчание становилось гнетущим, и я решил разрядить обстановку: Сел рядом с Федей и начал: