Когда сливаются реки

Взойдя на взгорье, Алесь увидел, что в этом году пергалевцы заняли огромное поле картошкой и льном. На серой взрыхленной земле пролегли длинные зеленые борозды, по которым ходил маленький красный трактор «Беларусь», окучивая картошку, а дальше, до самого леса, на всей равнине зеленел лен. Он уже начинал местами зацветать, и там, где распускались голубые лепестки, казалось, что на зеленое поле набегали волны синевшего неподалеку озера. В разливах льна колыхались большие разноцветные маки — это пололи девчата. Там, наверно, было шумно и весело, но только отдельные слова долетали до Алеся.

Навстречу ему с противоположной стороны шел трактор. Еще издали было видно, что один человек управлял им, а второй шел сбоку. И когда трактор приблизился, Алесь узнал за рулем Йонаса. Черные волосы его шевелил ветер. Видно, Йонас тоже узнал Алеся, потому что еще издали гикнул и поднял вверх руку. Подъехав, он остановил машину, передал руль молодому хлопцу, а сам побежал навстречу.

— Товарищ Иванюта, я очень рад, что вы пришли к нам!

— Что ты, Йонас, разговариваешь со мной, словно в учреждении? Мы же друзья!

— Друзья-то друзья, — замялся Йонас, — но ведь ты теперь ученый... Далеко от меня ушел!

— Пока не дальше Долгого!

— Ну ладно, — сдался Йонас, — пусть будет, как ты хочешь.

— Я бы хотел, чтобы мы сейчас пошли с тобой к Мешкялису, дела у меня неотложные, — сказал Алесь.

— Хорошо, но сначала пройдем к нашим девчатам. — И он потянул Алеся на льнище.

Алесь в душе обрадовался, — он надеялся, что среди тех, веселые голоса которых разносились над широким полем, находится и Анежка Пашкевичюте. И не обманулся. Когда они подошли ближе, он сразу увидел ее. Сегодня она была в серой юбке и белой кофточке, черные косы ее, повязанные красной лентой, красиво обвивали голову. Стоило ей только повернуться и взглянуть на него, как он почувствовал, что снова, как там, на празднике, ее блестящие и грустные глаза пронизали его до самого сердца. Алесь даже покраснел от неожиданности и, опасаясь, как бы Йонас не заметил этого, спросил деловито:

— Сколько рук требуется, Йонас, чтобы выполоть гектар льна?

— Да ты и сам должен знать, все зависит от того, много ли во льне сорняков и какие руки его полют. Посмотри-ка, Алесь, наш-то лен лучше вашего! — Он выдернул несколько стеблей, показывая их Алесю. — Может, за эти дни ваш шагнул вверх, но во время праздника я мерял, — вот насколько наш выше! — развел Йонас большой и указательный пальцы.

— А может, и не лучше, — неуверенно возразил Алесь.

— Лучше, наш лучше! — отозвалась громко одна из девчат и, усмехнувшись, снова наклонилась над желтой сурепкой. Алесь узнал Зосите.

— Наш лучше! — поддержала ее и тихая Анежка.

А пожилая дебелая женщина, которая работала несколько в стороне, скомандовала:

— Девчата, пора отдыхать, раз хлопцы пришли! — и, хитро подмигнув, направилась к Йонасу и Алесю.

Вскоре они сидели на зеленом пригорке в кругу девчат, которые весело щебетали.

Алесь незаметно наблюдал за Анежкой. Сегодня она ему понравилась еще больше. На задумчивом лице появлялась временами мягкая, милая улыбка, а маленькие ямочки на щеках, когда она смеялась, делали лицо ее особенно приятным. «Видимо, характер у нее не такой уж нелюдимый, как кажется при первом взгляде», — думал Алесь, оглядывая ее загорелые стройные ножки с мягкими углублениями у щиколотки, ее округлые, с бархатистой кожей руки и грудь, вздымающуюся короткими, частыми толчками. Одно неприятно поразило Алеся — то, что на шее Анежки, на тоненькой серебряной цепочке висел небольшой крестик. Он пригляделся к другим девчатам — нет, ни у кого, кроме нее, креста не было. Неужели она живет под таким гнетом отца и ксендза, что никогда этого креста не снимает? Или носит по доброй воле?..

— Что ваш лен лучше, об этом еще можно поспорить, но что у вас девчата опаснее, так это несомненно, — пошутил Алесь и многозначительно взглянул на Анежку. Ему показалось, что она слегка покраснела.

— Нет, видать, у нас все лучше, — засмеялась женщина, которую Йонас назвал теткой Восилене.

— Это, тетка Восилене, ты уж чересчур, — возразил Йонас, — я там видел таких девчат, что, сколько ни гляди, не наглядишься...

— Гляди, гляди, да потише говори, а то кое-кто тебе такое скажет! — погрозила ему Восилене и поглядела на Зосите.

Алесю хотелось вызвать Анежку на разговор, и, зная, что она любит петь, он сказал шутливо:

— А еще говорят, соловьи у вас тут замечательные. Только почему-то они на празднике не пели.

— Это, наверно, ты про нашу Анежку? — снова отозвалась Восилене. — Да, она редко с нами поет. Она больше там! — указала Восилене в сторону костела.

— Нечего смеяться, — серьезно сказала Анежка. — Не так уж часто я там пою...

Пришлось сменить тему разговора. Неугомонная Восилене не унималась — видно было, что она незаменимый человек в компании. Уж она найдет средство, чтобы повеселить молодежь! Вот и теперь она приступила к Алесю:

— Скажите, а у вас хлопцы женятся?

— Женятся, — ответил Алесь.

— А у нас нет...

— Как же это так? Не может быть...

— Может... Вот Йонас, например, никак не соберется.

— Видно, ему еще рано!..

— Ничего себе рано... Двадцать пять лет, а все рано! А ты друга защищаешь потому, что сам, видать, такой же!

— Пожалуй, и сам такой же...

— Ха-ха-ха! — залилась смехом Восилене. — Вы, видать, как старые шляхтичи, под пятьдесят лет жениться будете... Когда полысеете...

Алесь смотрел на Анежку и видел, что эти шутки ей не очень нравятся. К тому же он боялся, что девчата сейчас встанут, пойдут полоть и ему не удастся перемолвиться с Анежкой, намекнуть, что ему хочется встретиться снова. И потому, уклонившись от шуток Восилене, он заговорил всерьез:

— Хорошая молодежь у вас... Хорошие хлопцы да девчата и у нас... Почему бы нам не встречаться вместе? Например, в клубе песни петь? У нас есть Павлюк Ярошка, так он руководит хором не хуже городского артиста.

— А к нему да нашу Анежку, — снова пошутила тетка Восилене.

Анежка промолчала. За нее ответил Алесь:

— Так и Анежка будет петь, если мы организуем совместный хор?

— Как вам сказать... не знаю, — смутилась она.

— А мы пойдем! Пойдем! — загудели хором девчата.

— Куда это вы пойдете? — раздался внезапно голос позади.

Все обернулись и увидели Юозаса Мешкялиса, председателя колхоза.

— В Долгое пойдем... Петь, танцевать там будем!

— Что ж, это хорошее дело, — одобрил, здороваясь с Алесем, Юозас Мешкялис. — Но товарищ Иванюта, видимо, не за песнями к нам пришел, и мне кажется, прежде чем пойти танцевать, нам придется с ним поработать...

— Правду сказали, товарищ Мешкялис. Я пришел к вам, чтобы поговорить об этом.

— А в чем дело?

— Нужны лес и кирпич.

— С лесом, может быть, придется немного подождать, а кирпич начнем возить завтра же...

Алесю было радостно, что Мешкялис так охотно берется за работу, не то что долговский председатель Самусевич.

И Анежка, стараясь не выдавать себя, следила за Алесем. Ей нравился этот молодой инженер, с таким простым и добрым лицом. Еще тогда, на Антоновом лугу, ей показалось, что Алесь наблюдает за ней. Это было очень приятно, но тогда она не была вполне уверена в этом. А сегодня... Заметила, какое огорчение отразилось в глазах Алеся, когда она не ответила согласием на приглашение в Долгое. Но есть вечная девичья хитрость — раньше срока себя не выдавать. Все время Анежка присматривалась к Алесю, ей по душе были его загорелое, обветренное лицо, светлые волосы, его голубые глаза, смотревшие так доверчиво и тепло. Даже рубашка на нем была особенной — ни у кого в «Пергале» нет такого узора, таких ярких цветов, вышитых крестом и елочкой. И ей тоже захотелось пойти в Долгое вместе с девчатами. Но как это сделать, чтобы не обиделись родители?

Придумать Анежка так ничего и не успела, потому что Мешкялис начал торопить девчат. Они поднялись, с ними и Анежка, только вдова Восилене еще осталась сидеть. Алесю было жаль, что так быстро оборвалась встреча. Хотелось если уж не поговорить, то хотя бы подольше побыть возле Анежки.