Мочалкин блюз

Если вы решили нанять уборщицу, не погнушайтесь, сходите к ней домой, только так вы можете узнать, будет ли у вас чисто.

Глава 1

Воскресенье. Вечер

– Привет.

Мне было приятно видеть своего бога секса. Бархатные карие глаза в густых ресницах, рыжеватые кудряшки, увеличивающиеся год от года залысины. Он всегда был лучше всех. Кроме того затмения, когда я встретила Джоела.

Что касается супружеских и постсупружеских обязанностей, то мне было с ним хорошо все полторы тысячи раз. За исключением, пожалуй, первых двух или трех, которые были первыми в моей жизни вообще. В первый раз я все ждала, когда наступит волшебство, от которого сходят с ума все взрослые, и пропустила самое главное – собственную дефлорацию. Во второй – мне было неудобно, почему я голая, но в носках и часах. В общем, сексуальная гармония наступила примерно с третьего раза и продолжается до сих пор. То ли он вообще так талантлив в этом деле (жаль, не с кем обсудить). То ли мы с ним идеально подходим друг другу. Но он умеет расшевелить меня всякий раз, в каком бы дурном расположении духа я перед этим ни находилась. Идеальная психотерапия. Идеальный способ уговорить меня на что угодно.

Я с порога обняла его, и голова моя закружилась. Условный рефлекс.

– Я кое-что тебе принес. Бабуся у метро продавала.

И он развернул огромную скатерть с вышивкой ришелье. Почти целую.

– Какая роскошь. Спасибо.

– Ты – моя роскошь.

Он повесил плечики со своей одеждой в створе открытого окна, чтобы запахи моей квартиры не впитались в ткань.

И увлек меня в спальню.

Там мы были счастливы.

Примерно час.

Всякий раз, когда он уходил, я впадала в состояние, близкое к истерике. Но годы тренировки сделали свое дело. И мне уже не стоило почти никаких усилий втянуть слезы обратно.

Каждое жилище имеет свой неповторимый запах. Чтобы запах вашего дома был приятным, используйте один и тот же аромат отдушки для всех помещений. Иногда смешение двух приятных запахов порождает третий – совсем неприятный.

Глава 2

Понедельник

И вот опять октябрь. Годовщина встречи с Джоелом, годовщина развода, годовщина смерти бабушки. В этом месяце я всегда совершаю обход основных врачей, чтобы не дать обостриться старым болячкам.

Хорошо, что я никогда не резала себе вены, а то говорят, что темными осенними ночами такие шрамы напоминают о себе тупой продолжительной болью.

Осень я, однако, люблю, потому что вслед за курсом лекарств следует такое приятное развлечение, как детокс, разные пилинги, которые нельзя делать весной и летом, и прочие удовольствия. Дорогие клиники мне не по карману, но я уже давно нашла непафосный кабинет, в который можно попасть, только пройдя через ремонт бытовой техники и химчистку. А в нем прекрасную девушку Машу с высшим медицинским образованием, которая все умеет и которая выглядит на пять лет моложе меня, хотя на самом деле на пять лет старше. Без этого пережить в одиночку черное петербургское предзимье совершенно невозможно.

Еще я люблю осень потому, что осенние ветра дочиста продувают мозги, а природа показывает, каким потрясающим может быть увядание, к которому мне уже пора готовиться.

По понедельникам я работаю у Веры Петровны, и мне приходится очень рано вставать. Она уходит из дома в восемь. Но в этом есть свои преимущества. Во-первых, я успеваю проехать по городу до того, как начинается основной трафик, во-вторых, мы с Верой Петровной чудно завтракаем яйцами и горячей выпечкой, поэтому спросонок мне не нужно думать о том, чем умилостивить грозящую рецидивом язву.

Если честно, то Веру Петровну я обожаю. И работала бы на нее только за право продолжать знакомство. По возрасту она не годится мне в матери, ей сорок два, но по мудрости и широте души годится в матери всему человечеству. Красивая, могучая, она несет на плечах сложный бизнес, расслабленного мужа и двоих детей. Сына двадцати четырех и дочь девятнадцати лет. Она набожна, постоянно рефлексирует, при этом одета в темные вещи от Celine и Jianfranco Ferre.

Свою кондитерскую фабрику она завоевала следующим образом. Она окончила ленинградский финэк. Муж ее подруги и однокурсницы Бобровой был старше и, в свою очередь, учился на одном курсе с Чубайсом и Маневичем. Во время приватизации эти двое не забыли своих приятелей-однокашников и некоторым помогли. Например, Бобров приватизировал кондитерскую фабрику, а Веру взял к себе главным бухгалтером. Из чистого человеколюбия, а может, неравнодушный к ее женским достоинствам, он от щедрот отвалил ей пятнадцать процентов акций.

И поступил правильно, потому что Верка-модистка за долю малую волокла на себе всю фабрику. Верины дети говорят, что почти не помнят свою мать в эти годы. У Боброва вскоре появились другие, гораздо более серьезные интересы, а после 1999 года он и вовсе перебрался в Златоглавую.

Короче, он позволил Вере выкупить его долю в 1997-м. Она взяла кредит, выплатила ему все сполна, а потом еще три года ходила в чем попало, жила в Купчино и ездила на «Жигулях», пока не погасила кредит. Год спустя она купила соседнее с фабрикой помещение и расширила свое производство, еще через год купила обанкротившийся кондитерский комбинат и на сегодняшний день имеет отношение к каждой конфете, произведенной в Петербурге. Сладкая женщина.

Обычно в первую неделю октября она тревожна и рассеянна. В это время из дальних странствий домой после полугодового отсутствия, подобно перелетному журавлю с точностью до одного-двух дней, возвращается ее муж Валерий Иванович. Интрига заключается в том, что никто не знает, в какой именно момент это случится, потому что связи во все время его отсутствия они не поддерживают.

Если бы вы увидели бомжа, который стоит у банкомата и пытается обналичить кредитную карточку, то что бы вы подумали? А если такое видит милиционер или охранник банка? Что он делает? Отнимает карточку, потому что ворованная.

Короче, каждую весну, примерно в середине апреля, Валерий Иванович начинает сильно тосковать, плакать и проситься на волю. Его и зимой никто не напрягает, он не работает, занимается подледным ловом рыбы, ходит по лесу на старых лыжах или пьет. Но лишь только во дворе окончательно протаивает засеянный собачьими фекалиями асфальт, ему становится невмоготу, и он уходит бомжевать по стране. Он смолоду был склонен к свободным прогулкам, но в нынешнем виде эта привычка сформировалась у него именно теперь, в последние пять лет, когда бизнес Веры окончательно укрепился, а сын закончил обучение и смог взять на себя часть ответственности. Заманить мужа ни в Мачу-Пикчу, ни на остров Пасхи, не говоря уже о банальных Багамах или Бали, Вере так и не удалось.

Пришлось звать на дом мастера по татуировкам. Тот наколол на животе несчастного Лерика его фамилию, имя, отчество, паспортные данные и адрес прописки. Верующей Вере было нелегко поступить так со своей половиной, но таким образом она рассчитывала, что, если где-нибудь в далеком Таганроге или, напротив, Сыктывкаре Лерик внезапно захочет домой, он сможет явиться в отделение банка, с которым работает Верина фабрика, и получить деньги на обратную дорогу. Думать о том, что он может захотеть домой посреди Уссурийской тайги, где нет никаких банков, Вера боялась, но надеялась, что, по меньшей мере, эта надпись спасет ее мужа от анонимного погребения.

Валерий Иванович, надо отдать ему должное, человек беззлобный, простил мне мою бдительность. В прошлом году ему сильно досталось от меня крепкой американской шваброй, когда я обнаружила его спящим в вонючей бомжевской рванине посреди гостиной на белом диване. Вера была в Москве, дети забыли меня предупредить, и я открыла дверь в их квартиру своим ключом.