Страница 3 из 11
Когда рев замер, наступила мертвая тишина. Джоли схватилась за край каменной стены рядом с дверью, ощущая приятное покалывание во всем теле. Ее кожа покрылась предательскими мурашками, словно жаждала, чтобы кто-нибудь ее растер, и посильнее. Соски затвердели.
Габриэль Деланж, похожий на льва, который только что подверг наказанию своих детенышей, повернулся и… увидел Джоли.
Ее сердце застучало так, будто она оказалась в саванне без винтовки. Боевая часть ее духа побуждала ее пересечь небольшое пространство, разделявшее их, погрузить руки в эти густые волосы, рывком притянуть Габриэля к себе и целовать его в губы, пока он не прекратит орать.
Что будет ему уроком.
А рациональное женское начало побуждало ее поднять руку повыше и опереться на дверь, обезоружив противника соблазнительными формами и выставив свое хрупкое девичье тело на «растерзание».
Пытаясь побороть оба побуждения, она ухватилась за камень дверного проема так сильно, что оцарапала ладонь.
Габриэль же стоял и молча смотрел на нее. Живая картина за его спиной начала двигаться: petits commis[17], официанты, су-шефы вернулись к своим делам. Стычка завершилась. Один начал собирать упавшие тарелки. Другой снял подготовленные тарелки со стены, где специальные штифты удерживали их друг над другом, не давая им соприкасаться, и начал создавать на одной из них еще одно волшебное произведение.
Джоли попыталась собраться и вспомнить цель своего визита, которая была сугубо официальная. Утром она специально надела брюки, которые должны были всем своим видом выражать «поговорим об этом профессионально». И маленькие сандалии, намекавшие – «но это дружеский визит». Если учесть, как сейчас выглядели ее соски, она бы предпочла, чтобы ее любимая блузка пережила ту единственную попытку съесть плитку шоколада, которую Джоли предприняла в машине, пока, потерявшись, в течение нескольких часов блуждала по дорогам. Но нет… Светлая шелковая блуза была изрядно помята и немного просвечивала в месте замытого пятнышка. Увы, делать было нечего!
Брови Габриэля чуть приподнялись, когда его взгляд скользнул по ней. Любопытен. Возможно, заинтригован. Немного насторожен.
– Вы опоздали, – процедил он сквозь зубы.
– У меня были проблемы с машиной, – оправдалась она. Это лучше, чем правдивый рассказ о том, что она полдня нарезала круги по Sainte-Mère, Sainte-Mère-Centre и Sainte-Mère-Vieux-Village[18], безнадежно потерявшись. Стоп, а откуда он знает, что она опоздала? Ведь это неожиданный визит. – Извините. Я понимаю, что время сейчас неподходящее.
– Bon, allez[19]. – Он сунул ей белый сверток. Прочную текстуру она узнала немедленно: куртка шеф-повара. За ней последовал тяжелый профессиональный фартук. Его взгляд снова пробежал по ней. – Где ваши туфли?
– Я…
– Если вы капнете горячей карамелью на накрашенные ноготки на ногах, я не хочу об этом слышать. Ни звука! Это понятно? Вы пришли сюда работать, но совсем не позаботились об обуви. А по словам Аурелии, вы прошли практику у Даниэля Лорье.
– Хм…
В уголках синих, как морская лазурь, глаз появилось напряжение.
– Звучит не оптимистично. Похоже, вы приписали себе некоторые заслуги, чтобы получить шанс на работу. Parfait[20]. И в первый же день вы на нее опоздали. Это все, что мне нужно знать. Переодевайтесь и отправляйтесь помогать Томасу с грейпфрутами.
Возможно, ей следовало бы сразу выложить ему правду.
Но… у нее было два адских месяца, и… она украдкой заглянула в кухню Габриэля Деланжа… это было немного нечестно с ее стороны.
И теперь ей вдруг представился уникальный шанс узнать его кухню изнутри: поработать там во время обеда и притвориться, что она – часть этого особого мира кулинарии. Она не в офисе. И не просто будет смотреть на осторожные, упрощенные до предела демонстрации шеф-повара. Да, она по-настоящему станет частью этого мира.
Последние два месяца она имела дело с больницами, страхом и горем, и вдруг Габриэль Деланж просто протянул ей счастье на блюдечке с голубой каемочкой. Что же делать писательнице, охваченной страстью к кулинарии?
Уж во всяком случае, не мучиться от угрызений совести и не углубляться в вопросы этики, а действовать – в этом Джоли нисколько не сомневалась.
Глава 3
О боже, как же болят пальцы! Ничего не выходит, а ведь она так старается. Насколько тяжелее работать в бешеном темпе на кухне, чем не спеша экспериментировать или воссоздавать рецепт в тишине и одиночестве! Нельзя сказать, что у нее совсем уж не было навыков или она не знала приемов, которыми пользуются профессиональные повара, – ни в коем случае. Но скорость и энергия множества людей, действующих одновременно, как детали одного хорошо отлаженного механизма, – это зрелище не для слабонервных! Чтобы не попадаться им под руку и не вызывать шквала эмоций, приходилось от них постоянно уворачиваться. Впрочем, занудное повторение одних и тех же операций (очистить, нашинковать, вскипятить, пассеровать и т. п.) превзошло все, что она когда-либо делала раньше. Оказалось, что Джоли совсем не любит грейпфруты. Раньше она и не подозревала об этом, но теперь поняла, что ненавидит их страстно, как своих самых заклятых врагов. Может быть, ей следует забросить кулинарную книгу и стать микробиологом, чтобы создать грибок, который сотрет с планеты все грейпфрутовые деревья?
Ей даже не удалось хотя бы одним глазком увидеть те прекрасные блюда, которые повара творили рядом с ней, ведь она не могла оторвать глаз от ножа, мелькающего у нее в руке, чтобы ненароком не лишиться пальцев. Все это время она сдирала и сдирала кожуру, раскладывала дольки блестящими розовыми рядами, чтобы затем кто-то другой использовал их. В каком рецепте? Одному богу известно! Ее пальцы уже начало щипать, поскольку кислота разъедала их, проникая сквозь появившиеся трещинки. А от того, что фрукты были холодными, пальцы окоченели и плохо гнулись.
Габриэль остановился у ее рабочего места как раз в тот миг, когда она засовывала большой палец себе в рот, чтобы высосать кислоту ради секундного облегчения. Она подняла голову и увидела, что его взгляд прикован к ее губам, а брови немного подняты. Merde, вот тебе и гигиена. Следующий грейпфрут она выронила и нырнула за ним, оказавшись на пути су-шефа, несущего гигантскую чашу теста для financier[21].
Су-шеф попытался избежать столкновения, но тяжеленная чаша не оставила ему никакой возможности, и он коленями врезался Джоли в ребра. Но за миг до того, как сорокафунтовая чаша должна была рухнуть на несчастную, кто-то подхватил су-шефа.
– М-м-м, – тихо промычала она, глядя, как одна рука Габриэля подхватывает чашу, а другая удерживает су-шефа за плечо.
Большая, сильная рука. Вся покрытая мелкими шрамами от порезов и ожогов. Темно-каштановые завитки волос…
Габриэль поставил чашу в тестомесильную машину, помог обрести равновесие су-шефу, отослал его и в течение секунды смотрел сверху вниз на Джоли. Она скукожилась в предвкушении карающего рева. Но Габриэль не издал ни звука. Просто молча стоял и смотрел на нее.
Джоли потянулась чуть дальше, сознавая, как неприлично выпячивается нижняя часть ее тела, пока она выгибается, чтобы просунуть руку под жужжащую тестомесильную машину, вытащила круглый желтый плод и радостно помахала своим трофеем перед носом Габриэля.
Тот лишь вздохнул.
– Встаньте, пожалуйста! – Он протянул руку и схватил Джоли за предплечье.
Ух ты, подумала она, перышком поднявшись в воздух и мгновенно оказавшись на ногах. Это был сильный захват.
– Наверное, вам следует попробовать что-то другое, – сказал Габриэль.
17
Petits commis – мелкие служащие, помощники (фр.).
18
Sainte-Mère, Sainte-Mère-Centre и Sainte-Mère-Vieux-Village – названия городов (фр.).
19
Bon, allez – Ладно, начинайте (фр.).
20
Parfait – замечательно (фр.).
21
Financier – бисквитное пирожное (фр.).