Месть Седьмой (ЛП)

— Элла, — говорит Сетракус Ра. — Ты поняла, что я тебе сказал?

Я вздыхаю и, отвернувшись от Пятого, тупо уставляюсь на Сетракуса Ра. Несомненно, вся эта философская лекция была им заготовлена заранее. Не удивлюсь, если этой теме посвящена одна из самых длинных глав в его книге. Так что спорить с ним бессмысленно.

— Ага, все происходящее случайно, и мы должны это эксплуатировать, бла-бла-бла, — говорю я. — Возможно, ты прав, а может, и нет. Теперь уже не узнаешь, планету-то ты уничтожил.

— Ну и что же я уничтожил, если конкретно? Планету? Возможно. Но не суть Лориена. — Сетракус Ра вертит в пальцах один из кулонов, висящих у него на шее. — Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, моя дорогая. Скоро твой разум откроется, и ты поймешь. А пока... — он нагибается к тележке, берет могадорский гаечный ключ и кидает его мне, — мы попрактикуемся.

Я на лету хватаю ключ и держу перед собой. Сетракус Ра переводит внимание на Пятого, который все еще тихо стоит на месте, ожидая, когда его отпустят.

— Взлетай, — приказывает Сетракус Ра.

Пятый поднимает озадаченный взгляд.

— В смысле?

— Взлетай, — повторяет Сетракус Ра, взмахивая рукой в сторону высокого потолка стыковочного ангара. — Как можно выше.

Пятый хмыкает и медленно взлетает метров на двенадцать, пока его голова едва не касается стропил дока.

— Что дальше? — спрашивает он.

Вместо ответа Сетракус Ра поворачивается ко мне. Я уже догадалась, чего он от меня хочет. Ладонь, держащая холодный металлический ключ, покрывается потом. Ра присаживается на колени передо мной и понижает голос:

— Я хочу, чтобы ты сделала то же, что и на базе в Далсе, — говорит Сетракус Ра.

— Я же говорила, что не знаю, как это у меня получилось, — возражаю я.

— Ты боишься, я знаю. Боишься меня, своей судьбы, этого места, где ты очнулась, — терпеливо говорит Сетракус Ра, и на один ужасный миг его голос становится похож на голос Крейтона. — Но для тебя этот страх — оружие. Закрой глаза и позволь ему течь сквозь тебя. Драйнен сам за ним последует. Это Наследие, что живет внутри тебя, оно ненасытно и питается твоими страхами.

Я зажмуриваюсь. От его голоса по коже бегут мурашки. Часть меня хочет воспротивиться этому уроку; но, с другой стороны, мне хочется научиться использовать мое Наследие, несмотря на цену. Это не кажется таким уж противоестественным — внутри меня есть энергия, и она ищет выход. Мой Драйнен хочет, чтобы им воспользовались.

Когда я открываю глаза, гаечный ключ светится от красной энергии. У меня получилось. Прямо как на базе в Далсе.

— Замечательно, Элла. Ты можешь применять Драйнен касанием, либо, как только что, передавая его предмету для удара по противнику издалека, — поясняет Сетракус Ра и быстро отступает, когда я делаю выпад ключом в его сторону. — Полегче, милая.

Я, не мигая, гляжу на Сетракуса Ра, держа ключ на подобии факела, которым пытаются отпугнуть дикого зверя. Интересно, если мне удастся его ударить, вытянуть все Наследия, а затем размозжить башку... Попытается ли Пятый меня остановить? Смогу ли я вообще это осилить? У меня пока нет уверенности, что я смогу полностью погасить все Наследия Сетракуса Ра и другие трюки, которые он может прятать у себя в рукаве, или что произойдет с заклинанием, которое связывает нас вместе. Хотя, возможно, оно того стоит.

По лицу Сетракуса расплывается улыбка, словно он знает о моих мысленных подсчетах и одобряет их.

— Давай, — говорит он, указывая глазами на потолок. — Ты знаешь, что делать. Он подвел меня. И убил твоего друга, разве не так?

Да, я знаю, что должна сопротивляться, не делать ничего из того, что хочет от меня Сетракус Ра. Но гаечный ключ, измененный Драйненом, словно полон нетерпения, как-будто он голоден и требует освобождения. А затем я вспоминаю о Восьмом, погибшем где-то на Земле от руки какого-то пухляка, который с угрюмым видом висит прямо у меня над головой и которому мой дедушка, как выяснилось, замыслил отдать меня в жены.

Я поворачиваюсь и со всей дури швыряю ключ в Пятого.

Не будучи уверена в меткости и дальности броска, я подталкиваю ключ телекинезом.

Пятый видит приближение ключа, но даже не пытается убраться с его пути. Его смирение и готовность понести наказание, невольно вызывают у меня раскаяние в этом решении.

Гаечный ключ ударяет Пятого прямо в грудь, правда, без особой силы. Но, несмотря на это, он прилипает к ней, словно примагниченный. Пятый с хрипом втягивает воздух и, растеряв весь свой скучающий вид, вцепляется в инструмент. Это длится доли секунды, а потом красное свечение коротко вспыхивает и Пятый резко падает.

Приземление Пятого омерзительно. Вытянутые вниз ноги сминаются под ним, руки не в состоянии смягчить удар, и плечи с хрустом ударяются об пол. Все кончается тем, что он лежит лицом вниз и тяжело дышит. Он пытается подняться, но руки почти его не слушаются, и единственное, что ему удается, это приподняться на пару сантиметров от пола, а затем рухнуть обратно. Ключ отваливается от его груди. Вред нанесен. Его Наследия были отменены. Сетракус Ра одобрительно похлопывает меня по спине. И только, видя Пятого в таком состоянии, я начинаю ощущать вину, даже несмотря на то, что он сделал с Восьмым. Мне приходит в голову, что, возможно, он точно такой же пленник, как и я.

— Отправляйся в лазарет, — приказывает Пятому Сетракус Ра. — Мне безразлично, что ты сделаешь со своим глазом, но ты должен быть работоспособен к нашей высадке на Землю.

— Слушаюсь, Возлюбленный Вождь, — хрипит Пятый, выворачивая шею, чтобы на нас взглянуть.

— У тебя отлично получилось, — говорит мне Сетракус Ра, ведя меня к выходу. — Пойдем. Нам нужно продолжить твое изучение Великой Книги.

И хотя я все еще в бешенстве на Пятого за то, что он сделал, проходя мимо его распростертого тела, телепатически тянусь к нему. Даже застряв здесь, я отказываюсь терять чувство справедливости.

«Прости», — говорю я ему.

Я не жду ответа, учитывая, что раньше он едва на меня смотрел, но когда я уже собираюсь прервать телепатическую связь, приходит его ответ:

«Я в норме, — отвечает он. — Я это заслужил».

«Ты заслужил худшего», — отвечаю я, правда, не совсем представляю желаемую степень его наказания. Сложно это сделать, пока я мысленно представляю Восьмого — как он смеется, шутит со мной и Мариной...

«Знаю», — отвечает Пятый. — «Я не... Мне жаль, Элла».

Я улавливаю в его голове еще кое-что. Раньше такого никогда не случалось — возможно, мое Наследие усиливается, но я не особо над этим задумываюсь, поскольку перед моим мысленным взором возникает тело Восьмого, с какой-то целью оставленное в пустом ангаре. Я пытаюсь понять смысл этой сцены, но у Пятого в голове не мысли, а сумбурная каша. Там намешано столько противоречий, а я еще не настолько продвинута, чтобы отыскать в них зерно.

Я уже прошла мимо, но после нашего телепатического разговора, я отваживаюсь бросить взгляд через плечо. Пятый сумел подняться и теперь перекатывает между костяшек металлический шарик в ожидании, когда к нему вернутся Наследия. Он смотрит прямо на меня.

«Нам нужно отсюда выбраться», — думает он.

Глава 17

ДЖОН

Перед рассветом в Эшвуд Истейтс очень тихо, легкий туман приветствует серый день. Мне едва удалось поспать, что, правда, уже вошло в обыкновение. Я сижу у окна гостиной в старом доме Адама, фотографирую на телефон документы, переданные агентом Уокер, и отправляю их Саре. Мы собираемся обнародовать их в сети с помощью «Они ходят среди нас», потому что так, по крайней мере, мы можем быть уверены, что информация попадет куда надо. У Уокер есть список журналистов и других известных личностей, которых она считает достаточно надежными, а так же, кроме этого, у нее имеется примерно такой же список с именами репортеров, сидящих на крючке у МогПро. Так что самый верный способ придать огласке эту инфу — это мы сами. Трудная нам предстоит задача. За те годы, что мы провели в бегах, могадорцы далеко продвинулись и слишком глубоко внедрились в военные структуры, правительство и даже СМИ. Умнейшая вещь, которую они когда-либо сделали — это загнали нас в подполье.