Страница 46 из 50
Большой Тим пообещал ей хороший подгон за несколько часов работы, хотя это скорее игра, детка. Что значит – хороший подгон? Большой Тим засмеялся своим смехом Санты: черт, детка, а ты жадная до кайфа. Мэрион улыбнулась и пожала плечами. Вас будет шесть человек на десять грамм. И товар отличного качества, – он улыбнулся, увидев, как расширились и заблестели глаза Мэрион. Когда? Его улыбка стала еще шире, – завтра вечером. Он немного подождал, с любопытством ожидая, спросит ли она, что ей нужно делать, хотя был почти уверен, что нет. Это маленькая вечеринка для моих знакомых. Я возьму тебя с собой. А с кем я буду делить героин? С пятью другими девочками. Вы будете вроде как развлечением… будете наслаждаться компанией друг друга, врубаешься? И он улыбнулся, а потом засмеялся смехом Санты, увидев выражение лица Мэрион, когда до нее дошло. А мужчины? Мужчины присоединятся позже, – и Тим захохотал так громко, что Мэрион сама хихикнула. Во сколько? Будь здесь в восемь часов. Мэрион улыбнулась и кивнула, а Большой Тим хохотал, словно Санта.
Гарри и Тайрон свернули к заправочной станции и вышли из машины размяться. Помощник стоял и о чем-то говорил с механиком. Они посмотрели на Гарри и Тайрона, а потом помощник поставил на пол банку колы, которую держал в руке, и пошел к ним. Гарри стоял, прислонившись к машине, баюкая свою руку. Полный бак обычного, хорошо? А где у вас туалет? У нас бензин как раз закончился. Вот блин. Да ладно, старый, на какое-то время хватит. Гарри кивнул, тогда можно хоть в туалет сходить? Помощник в упор разглядывал Гарри: не работает. Гарри присмотрелся внимательнее, и увидел на его лице враждебное выражение. К другому насосу подъехала машина: доброе утро, Фред, бензин есть? Ага. Помощник начал заливать бензин в бак, а из помещения на улицу вышел механик и, прислонившись к стене, с вызовом уставился на Гарри, сплюнув в его сторону. Боль и замешательство Гарри быстро перерастали в ярость, и Тайрон быстро открыл ему дверь: спокуха, малыш. Гарри посмотрел на него и сел в машину. Механик продолжал смотреть им вслед, сплевывая. Что это еще за блядство такое, чувак? Мы заехали глубоко на Юг, детка. Господи Иисусе, прямо как в паршивом кино. Я-то думал, гражданская война давно закончилась. Только не для этих пидоров. Они оба одновременно посмотрели на уровень бензина. Бля, и че нам теперь делать? А я-то почем знаю, чувак? Просто будем держать себя в руках и найдем другую заправку, а хули еще нам остается? Гарри кивнул, пристроил поудобнее больную руку, и какое-то время они ехали молча, стараясь не облажаться друг перед другом, не уронить достоинства, хотя каждый очень хотел бы оказаться подальше отсюда. Время тянулось медленно. Они смотрели вперед, не замечая проносившихся мимо деревьев и столбов. Они продолжали поглядывать на датчик бензина, потом снова смотрели вперед, на горизонт, где стороны дороги соединялись в одну тонкую линию, недосягаемую для них. Гарри поглаживал свою руку, а Тайрон время от времени чесал свою голову, потом опирался локтем на дверь и ложился на руку подбородком. Вон заправка. Ага. Они оба чувствовали, как пот течет по спине и бокам, когда заруливали на заправку. На этот раз они не стали выходить из машины, и Гарри, высунувшись из окна, попросил заправить полный бак. Обычный. Парень, не обращая на них внимания, заливал бензин в бак, прислонившись к насосу. Когда бак был полон, Гарри расплатился, и они тронулись в путь, и долго ехали в тишине, пока Тайрон наконец не включил радио. Потихоньку они расслабились. Черт, я бы не прочь уколоться. Да уж, точняк. Скоро будет кафе.
Они остановились у придорожной забегаловки и по очереди сходили в мужской туалет, а один оставался на стреме, сидя за стойкой. Поставившись, они расслабились и хотели заказать чего-нибудь поесть и кофе, и Гарри позвал официантку, болтавшую с клиентом на другом конце стойки, однако она проигнорировала его. Он снова позвал ее, и на его голос из кухни высунулся повар и велел ему заткнуться. Гарри на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул и посмотрел на Тайрона, качая головой. Тайрон пожал плечами, и они вышли.
Сеансы электрошока для Сары закончились. Она сидела на краю кровати и смотрела в окно через серое стекло на серое небо, серую землю и голые деревья. Иногда она соскальзывала с кровати и, шаркая бумажными тапочками по полу, шла к медсестре, вставала в дверях и смотрела. Вам что-нибудь нужно, миссис Голдфарб? Лицо Сары слегка кривилось в подобии улыбки, потом она несколько раз моргала и снова смотрела. Сестра пожимала плечами и возвращалась к своей работе. Сара соскальзывала спиной по стене и садилась на корточки, стараясь удержать на лице улыбку. Мышцы ее лица подергивались, уголки рта тоже. В конце концов ей удавалось растянуть рот в напряженной, мучительной ухмылке. Она с трудом поднималась на ноги, снова шаркающей походкой подходила к дверям кабинета и стояла, ухмыляясь, до тех пор, пока сестра не обращала на нее внимание. Замечательно, – а теперь идите в постель, – и снова поворачивалась спиной к Саре, продолжая что-то писать. Сара разворачивалась и шаркала к своей кровати, садилась на край и смотрела в серое окно.
Сару посадили в кресло на колесах и увезли из отделения, спустили вниз на лифте и повезли дальше, подлинному серому туннелю в комнату ожидания, где апатично дожидались своей очереди другие пациенты, пока санитары курили и трепались в углу, одним глазом присматривая за ними. Сара посмотрела на сидевших перед ней людей и заморгала, скосив глаза, потом просто уставилась перед собой. Иногда дверь открывалась и выкрикивалось чье-нибудь имя, и один из санитаров вез коляску с пациентом в эти двери, и человек исчезал, и все равно перед Сарой сидело столько же человек, сколько раньше. Вдруг выкрикнули ее имя. И санитар повез се в эти двери, и Сара попыталась улыбнуться. Перед ней за письменным столом сидел человек. В комнате были еще люди. Мужчину за столом звали Ваша Честь. Какой-то мужчина встал, открыл папку и прочитал что-то судье. Судья посмотрел на Сару. Она попыталась улыбнуться, и ее лицо снова растянулось в широкой ухмылке, и тонкая струйка слюны потекла по подбородку. Он написал ее имя на бумажке и передал обратно мужчине. Ее определили в психиатрическую больницу штата.
Сару подняли с постели очень рано и отвели в подвал, где усадили на скамейку и приказали ждать. И она ждала. Ждала. Она попросила еды, но ей сказали, что еще рано. Когда она попросила снова, ей сказали, что уже слишком поздно. В конце концов она дождалась своей очереди, но ей снова сказали ждать. Она села на свою деревянную скамью и уставилась в пустоту. Потом она перешла в другую очередь. И ждала. Ей отдали одежду. Она долго на нее смотрела. Ей сказали, чтобы она одевалась. Она смотрела. Тогда они напялили на нее что-то из одежды. Остальное она кое-как натянула сама. Потом ее подвели к другой скамье. Она ждала. Потом ее посадили в автобус, и, сев, она снова уставилась перед собой. Ее везли по улицам, где была целая жизнь знакомых запахов и звуков, но Сара смотрела перед собой.
Их вывели из автобуса и сверили имена со списком, а потом повели по серому, мокрому и холодному тоннелю, переходящему в другие тоннели, и в конце концов они все пришли в отдаленное здание, и их заперли в помещении, переполненном другими шаркающими, сидящими, стоящими, кучкуюшимися, смотрящими в пустоту людьми. Сара тихо стояла и смотрела на серые стены.
Однажды к ней приехали Ада и Рея. Они сидели в углу комнаты для посетителей и смотрели, как к ним шаркающей походкой ковыляет Сара. Они знали, что это их Сара, но все же не узнавали ее. Она была измождена. Ее волосы безжизненно свисали на лицо. Глаза были затуманены и ничего не видели. Кожа была серой. Сара села рядом, и Ада начала доставать еду из большого пакета. Мы тут тебе принесли копченого лосося, и сливочного сыра, и рогаликов, и блинцов со сметаной, и пирожных, и пастрами, и печенку с ржаной подливой, горчицей и луком, и термос с горячим чаем… Как ты, куколка?