Жестокая жара

Поезд уехал, ветер и грохот стихли. Заскрежетали тормоза, и состав остановился на станции, которую только что покинула Никки. Она перекатилась на спину и села, чтобы отдышаться. Сильно болело колено, которым она задела лестницу. Хит ощупала коленную чашечку; кость осталась цела, но кожа была содрана. Включив фонарик, Никки взглянула на ногу и поискала на брюках кровь, но ничего не обнаружила. Только пятно бурой пыли, точно такое же, как на одежде Николь Бернарден.

Хит поднялась на ноги. Поводила по сторонам фонариком; перед ней открылась картина резких контрастов. Она разглядывала отделку и оборудование начала прошлого века, оставленные в полной неприкосновенности после закрытия. Здесь были будка кассира в стиле ар-деко, старинная машина для измельчения использованных билетов, светильники для электрических лампочек вместо флуоресцентных, ряды лепных украшений на потолке, спускавшаяся с улицы лестница с узорчатыми железными перилами, железная створка с завитушками, которую сотрудник станции поднимал, чтобы дать дорогу выходившим из поездов пассажирам. И вмонтированная в стену терракотовая плита с рельефными цифрами «91» — название станции. Но романтическое впечатление от путешествия в прошлое портили грязь и мерзость запустения.

Практически все поверхности на станции — кафельные стены, перила, колонны — были покрыты граффити. Пол усеивали банки из-под лимонада, разбитые винные и пивные бутылки; груды их высились по углам, на полуразрушенных бетонных ступенях красовался пластиковый кулер. Двери в туалеты были сняты и вынесены. Никки не рискнула заглядывать внутрь, но заметила и почувствовала достаточно, чтобы представить себе, что творится в кабинках.

Она решила, что это дело рук «людей-кротов». Нью-йоркские городские легенды рассказывали о целых сообществах с собственной субкультурой, обитающих в заброшенных тоннелях, полновластных хозяевах подземного «царства». На самом деле сюда забредали лишь любители расписывать стены граффити да бездомные, которым не хотелось ночевать под открытым небом. Когда Никки училась в начальной школе, по телевизору показывали сериал «Красавица и чудовище» — о человеке с лицом льва, живущем под землей, но Никки не могла бы представить доброго, симпатичного Винсента с банкой краски и бутылкой крепленого вина.

За спиной послышался какой-то шум, и Никки, резко обернувшись, выключила фонарик. На станции царила почти полная темнота; лишь сквозь решетку, которую они недавно рассматривали с Руком, просачивался слабый свет уличных фонарей. Никки решила, что это приближается очередной поезд. Состав пронесся на юг по путям, находившимся с противоположной стороны платформы. Подождав, пока он проедет, Хит снова включила фонарик. Она не хотела, чтобы ее кто-нибудь увидел на станции и сообщил сотрудникам. У нее было дело.

Никки начала по старинке — она поискала следы. Пол покрывал толстый слой сажи и пыли, и она решила, что, если Николь Бернарден действительно побывала здесь незадолго до смерти, она найдет ее следы. Присев на корточки, Хит посветила телефоном на пол. Медленно, терпеливо она водила мобильником на высоте нескольких сантиметров от пола, высматривая какие-нибудь отметины или отпечаток туфли, который мог бы привести ее к тайнику. Проблема заключалась в том, что на платформе топталось столько «кротов», что здесь остались тысячи следов. Хит прошлась вдоль станции еще раз, согнувшись в три погибели, в поисках небольших женских следов, но ничего не нашла.

Затем Никки осмотрела будку кассира — это заняло всего несколько секунд. Будку давным-давно ободрали, выпотрошили и забросали мусором. Как она и ожидала, ни в одном из туалетов не оказалось подходящих мест для тайника. Кулер, стоявший на ступеньках, был пуст, измельчитель билетов — тоже; сорванная дверца валялась рядом на полу. Никки осмотрела даже нижнюю сторону вентиляционной решетки, подумав, что, возможно, именно ее имела в виду Николь. Но ничего не обнаружила.

Никки не в силах была смириться с неудачей; она постаралась подавить раздражение и задумалась. И снова поставила себя на место матери, задав себе вопрос: если бы Синтии Хит предстояло забрать вещь из тайника, неужели Николь ожидала, что та будет ползать по полу в поисках следов?

Нет.

Тогда что? Как Николь дала бы ей знать, куда смотреть?

С помощью подсказки.

У нее действительно имелась подсказка — браслет с подвесками в виде цифр.

Никки подняла голову и взглянула на терракотовую плиту с цифрами «девять» и «один».

Неужели это оно?

Плита находилась слишком высоко, и, чтобы дотянуться, Никки надо было на что-нибудь встать. Она поднялась по лестнице, принесла кулер и поставила его под номером на стене, чтобы использовать в качестве табуретки.

Телефон в руке завибрировал, и Хит вздрогнула от неожиданности. Звонил Рук. Черт возьми, она забыла сообщить, где находится. Она нажала на зеленую кнопку и заговорила:

— Слушай, представляешь, я спустилась туда и… — Из трубки донеслись короткие гудки — разговор прервался. Она попыталась позвонить ему сама, но единственная полоска около антенны исчезла, и на экране появилась надпись: «Нет сигнала».

Осторожно забравшись на кулер, Хит подняла руку и провела кончиками пальцев вдоль края терракотовой плиты, украшенной завитушками и фестонами. Плитка покачнулась.

Ее можно было вытащить.

Никки положила телефон на пол таким образом, чтобы он светил на стену, и снова залезла на кулер; расставила руки и продолжала ощупывать плиту с двух сторон. Руки заныли от неудобной позы, но Хит не сдавалась и вскоре почувствовала, что плита отделяется от стены.

Пытаясь подцепить плиту, дергая ее то с одной стороны, то с другой, Никки представила себе мать, которая десять лет назад стояла на этом самом месте. Что нашла в тайнике Синтия Хит? Может быть, эта находка решила ее судьбу? А Николь Бернарден? Если Николь столько лет спустя спрятала здесь какую-то вещь, что бы это могло быть? И кому она это оставила? За что ей пришлось расплатиться собственной жизнью?

В это мгновение плита выскочила из стены, Никки по инерции покачнулась назад и, продолжая сжимать плиту в руках, рухнула на пол.

— Дальше я сам этим займусь, — раздался у нее за спиной мужской голос.

Никки поднялась на колени и протянула руку к кобуре, но не успела даже прикоснуться к ней: ее ослепил яркий луч фонаря, и она услышала щелчок затвора.

— Не трогайте, если хотите жить, — продолжал Тайлер Уинн.

Хит уронила руку.

— Сцепите пальцы на затылке, будьте добры.

Она повиновалась и прищурилась, пытаясь разглядеть лицо старика, который как раз поднялся по металлической лесенке на платформу.

— Вы достойная дочь своей матери, Никки. Может быть, вы даже лучше. — Он отвел луч фонаря от ее лица и посветил на открывшуюся нишу в стене, где лежал коричневый кожаный мешочек. — Спасибо за то, что нашли это для меня. Я приложил немало усилий для того, чтобы его вернуть.

— Например, инсценировали собственную смерть?

— Лучше сказать «чудесное исцеление». Знаете, я даже дополнительно заплатил тому врачу, чтобы он включил слабое напряжение и мои конвульсии выглядели убедительно. — Он вновь посветил ей в лицо. — Не расстраивайтесь. Те, кто работает на ЦРУ, знают: никогда нельзя быть абсолютно уверенным в том, что человек мертв.

— Я знаю женщину, которая мертва наверняка. И ее убили вы.

— Не я. У меня для этого есть наемник. Вообще-то вы с ним, по-моему, знакомы. — Он крикнул через плечо, обращаясь к кому-то невидимому: — Лучше выходи оттуда, если не хочешь, чтобы тебя переехал поезд. Он может появиться в любую минуту.

Она услышала стук подошв по металлическим перекладинам, и над путями за спиной Тайлера Уинна возник чей-то силуэт.

— Забери у нее пистолет, — велел старик.

И когда второй человек вышел на свет и Хит увидела его лицо, ей показалось, что у нее сейчас остановится сердце.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ