Страница 5 из 8
***
Этот месяц оказался для меня пыткой. Я почти не спала, мало ела, желание было только одно – еще раз встретиться с Денисом. Я хотела, чтобы он меня обнял. Мне стало бы легче.
В тот день я снова пришла к его двери, разделяющей нас друг от друга.
― Его нет, ― ответил на мой стук голос позади.
Игорь стоял рядом и своими чёрными глазами с беспокойством осматривал меня. Я не собиралась спрашивать, знает ли он, где Денис. Развернулась и пошла к лестнице.
― Его больше не будет, ― произнес Игорь, и я остановилась. ― Он никогда сюда не вернется.
Я молчала, затаив дыхание.
― Я разговаривал с ним тогда, ― продолжил парень. ― Ты закрылась в комнате, а я должен был узнать, что произошло. Он сказал, что прогнал тебя. Это больно, верно? Но я не собираюсь вести философскую беседу о бездумных поступках, причиняющих другим боль. Мы оба наломали дров. А он оказался разумнее нас.
― Что ты хочешь этим сказать? ― я повернулась к нему, и наши взгляды встретились.
― Он болен, ― тихо ответил Игорь. ― Здесь он ждал разрешение на вылет за границу.
― Что?! ― прошептала я, не веря словам парня.
― Сейчас он в Германии. Возможно, там ему помогут, но шансы малы, ― холод в его голосе не давал сомневаться, я знала, что сейчас он не врал.
Я не могла больше слушать Игоря. Хотелось убежать подальше от него, от этой правды. Что за глупость? Почему Денис мне сам об этом не сказал?! Я была уже на лестнице перед входом в общежитие, когда Игорь поймал меня и прижал к себе.
― Пусти! Я должна!.. ― закричала я, брыкаясь в его руках.
― Что ты должна?! ― усмехнулся он без издевки. ― Ты в пеший тур до Германии собралась?
― Я просто… просто… ― мой голос сорвался.
Нет ничего плохого в том, чтобы давать волю своим эмоциям. Но так больно… так больно…
― Ну всё. Поиграла с моими чувствами и хватит, ― прошептал он, обнимая меня крепче. ― Я больше тебя не отпущу. Никогда никому не отдам. Ты только мое маленькое чудо. Только мое…
Одиночество
История частично взята из жизни одного знакомого мне человека.
Кто знает из вас, что такое одиночество? Что значит быть одной? Как это – смотреть на миллионы людей и не видеть в них не единой души, ни души тебе близкой и родимой?
Одиночество бывает разным, и иногда оно даже идет на пользу, но я говорю о том, грызущим тебя изнутри чувстве, что не дает покоя. Это не уединение, не тишина – это звон в твоей голове и убийственная тоска. Ты словно собака, которую покинул любимый хозяин, и теперь некому тебя подобрать…
***
Утро. Еще одно теплое, летнее утро. Сегодня выходной, и вставать рано совсем не обязательно, но с привычкой не поспоришь. Немного приподнявшись, выглядываю в окно.
Яркое солнце, деревья в зеленых нарядах, прекрасные цветы, покрывшие прогретую землю-матушку и огромный древний дуб. Он раскинул косматые вихри, засыпав ими все свои многочисленные руки, и создал вокруг себя небольшое укрытие от жаркого светила.
Стою возле него. Такая маленькая, просто крохотная, а он величественно выпятил грудь и гордо вздернул буйную головушку. Притрагиваюсь – твердая, прохладная кожа. И воображение рисует железные латы на русском богатыре.
Помню, как вчера, что здесь Степка впервые меня поцеловал…
« ― … Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу. ― Степан закончил прекрасные стихи и оглянулся на Светлану.
Та наблюдала за ним с робким восхищением. В глазах ее плескались слезы, но лицо светилось от вселенского счастья.
― Ты знаешь, ― тихо произнесла она, ― мне еще никогда не читали стихи, тем более такие, ― теплая улыбка тронула ее губы.
― Хочешь узнать, кто создал такое чудо? ― живо поинтересовался молодой человек и, прислонившись к стволу великана–дерева, глянул на девушку с неприкрытым желанием.
― Конечно, хочу, ― отозвалась Света и залилась краской под его бесстыжим взглядом.
― Сергей Есенин, ― засмеялся Степка, заметив стеснение девицы и, широко улыбаясь, подскочил к ней.
Светлана испуганно отшатнулась, но он крепко ее обнял, и его губы коснулись алых девичьих губ…»
***
«… Степан сидел напротив, не спуская с девушки глаз. Светлана старалась не смотреть на красивого и дорогого ее сердце юношу, смущенно уставившись в свою кружку с чаем. Небольшие стебельки пара клубились над ароматной жидкостью и, словно подсказывая выход, сползали в сторону дверей.
― Прекрати на меня так смотреть, ― не выдержала вдруг Светлана и бросила на него суровый взгляд. Но на него было невозможно сердиться.
― Почему? ― отозвался, улыбаясь, Степка.
― Потому что, ― она замолчала и отвернулась, ― потому что я себя неловко чувствую.
Юноша вышел из-за стола и упал перед охнувшей девушкой на колени.
― Успокойся, все будет хорошо, ведь я люблю тебя, ― говорил он, целуя ее руки, и на душе у обоих становилось легче…»
***
Я допила свой кофе, сполоснула кружку и, зайдя в спальню, уселась на диван. Быстрый взгляд на двухстворчатый шкаф, и снова падение в прошлое...
***
«… ― Ну, вот и все, я закончил, ― с передышками сказал Степан, отходя от шифоньера, ― а ты говорила, не смогу, ― он улыбнулся и придвинулся к Светлане. Поцеловал ее в носик и прижал к себе, после чего опустился на колени и погладил ее животик. ― Кто в теремочке живет, кто в невысоком живет? ― смеясь, произнес он и посмотрел на свою жену…»
***
― М-да, были времена, ― произнесла я вслух и обернулась на звук дверного звонка.
Для меня был большим сюрпризом чей-то визит. Я никого не желала видеть. Но открыть все равно пришлось. На пороге стояла Наталья – моя хорошая знакомая и просто замечательный человек.
― Здравствуй, мой ангел, ― с волнением поздоровалась она, и я ответила на ее приветствие.
Мы обнялись, и я пригласила ее на кухню. Спустя минуту, мы уже сидели за столом и пили чай.
― Ну, рассказывай, ― попросила она, улыбаясь.
― А что рассказывать? ― пожала я плечами. ― Сегодня выходной, весь день могу посвятить только себе одной, ― горькая усмешка на моих губах сказала Наташке намного больше, чем любые мои даже самые красноречивые слова.
― Именно поэтому я здесь, ― вздохнула она, ― не позволю заниматься тебе самоедством.
― Думаю, тебе не стоит тратить на меня время, ― сквозь ком в горле ответила я и вновь окунулась в себя.
***
«… Она кричала и билась в руках Степана. Никакие уговоры не моги утешить ее горя. Да и как можно утешить человека, тем более женщину, испытавшую на себе тяжелую ладонь девушки – палача. Как бы ее не изображали художники, не описывали писатели и не рассказывали о ней страшные истории ночью у костра, суть остается прежней. Смерть, есть смерть, и она лишь следит за равновесием в сложной жизненной системе, всего лишь выполняет свою работу.
Нет таких слов, чтобы выразить чувства матери, потерявшей своего ребенка. Никакие пытки не сравнятся с той болью, что испытывала тогда Светлана.
Маленький гробик опускался все ниже и ниже, погружаясь в сырую землю, и с каждым мгновением лопалась связь между этим днем и дальнейшим будущим молодой семьи.
Слез не было, не было и слов, только крик женщины еще долго носился над кладбищем. И муж, стоявший около могилы, к которой в безмолвном молчании прижалась темная фигура, не в состоянии покинуть сына…»