Мы не мафия, мы хуже

– Жалко, – сказала стриженая. – Лично мне очень даже…

– Конечно, Зинка. – Поднырнув под канаты, Алиса вышла на ринг. – Ты и уходила не очень довольная.

– Даже совсем недовольная, – поправила ее та. Они рассмеялись.

– Что-то вы лодырничаете, – надевая кимоно, сказала Алиса.

Они закружили по рингу.

– Я лучше душ приму. – Раиса сошла с ринга. Что-то вспомнив, остановилась. – Лисица, когда турнир будет? Я в прошлом году заработала очень прилично. Поставила на какого-то казаха, ои и делал всех.

– На той неделе.

– Говорят, новшество какое-то будет?

– Ничего по этому поводу сказать не могу, – имитируя удар в горло лежащей на спине Зинаиде, ответила Алиса.

– Меня что, – уплетая шашлык и запивая его пивом, Федор взглянул на стоявших у открытой двери двух крепких парней, – на случай войны откармливают? Или потом по банкам расфасуете и будете вместо тушенки продавать?

Но охранники, как и всегда, стояли молча.

– А ваша хозяюшка не надумала проведать своего любимого?

– Слушай сюда, – внезапно негромко сказал один. – С тебя снимут цепи, переведут в другую комнату. Ты неплохо машешься. Будет турнир. Если выиграешь пару встреч, отпустим. Но предупреждаю – чуть что, пристрелим. Мы с тобой спарринги проводить не будем, так что тебе выбирать.

– Вот это да, – поразился Федор. – Я такое только в кино видел. А где же написанное иероглифами приглашение на турнир лучших бойцов? – насмешливо спросил он.

– Не надо иронии, Федя, – услышал он голос Ангелины. – Все это очень серьезно. Ты будешь драться, а если выиграешь три первые встречи, поедешь домой.

– Думаешь, я тебе поверю? – криво улыбнулся он. – Ты же знаешь, что потом я вернусь и разнесу твои хоромы по кирпичику. Так что…

– Выбор за тобой, – послышался из динамика голос Ангелины. – Сейчас тебя переведут в спортзал. Там есть все, чтобы отдыхать и тренироваться. У тебя четыре, может, пять дней. Дерешься ты прекрасно. Скажу честно: сначала об этом я даже не думала, но кое-что изменилось. Так что выбирай – или бои, или смерть.

– Динамик, щелкнув, отключился.

Вздохнув, Федор отбросил пустую бутылку.

– Лады, – кивнул он. – Третьего не дано. Меня все равно убьют, почему бы не использовать шанс попробовать выжить? – уже для себя, чуть слышно, добавил он.

– Чуть что не так, – предупредил старший охранник, – сдохнешь. В комнату вошли еще трое. Двое подошли к Русичу и, карауля каждое его движение, сняли оковы.

– Сразу жить легче стало, – растирая кисти рук, буркнул он.

– Вставай, – направив на него пистолеты, потребовали парни. – И спокойно.

– Приятно, когда тебя мужики с пушками боятся. – Усмехнувшись, он встал, но покачнулся и сел на пол – от длительной неподвижности у него затекли ноги.

– Помогите ему, – раздался голос Ангелины. Двое парней, отдав пистолеты напарникам, взяли Федора за руки.

– Да свалите вы! – рявкнул он. Поднявшись, держась за стену рукой, осторожно присел. – Бывало и хуже…

– С днем рождения, милая, – услышав «…говорите после сигнала…», улыбнулся Пряхин. – Извини, что не мог приехать, не было времени. Мы сейчас все, как говорят, в делах. Спим в машинах. С днем рождения. Цветы тебе привезут. Подарок можешь купить сама. Все, что пожелаешь. Целую. – Он отключил мобильный телефон. – Если узнает, голову оторвет. Но Бог не выдаст, свинья не съест.

– Григорий Яковлевич, – в кабинет заглянула секретарша, – звонили с завода. Срочно просили приехать.

– Ну что там еще? – поднимаясь из-за стола, недовольно спросил он. – Что опять случилось?

– Не сказали.

– Кто звонил?

– Из хрустального цеха, так мне сказали.

– Что там снова? – проворчал Пряхин, вышел из кабинета, звучно хлопнул секретаршу по заднице.

– Ну что вы, Григорий Яковлевич… – зарделась та.

– Когда же ты со мной в постель уляжешься? – подмигнул он ей. – Озолочу, Машенька.

– Что? – переспросил в мобильный телефон Антон. Выслушав, усмехнулся. – Значит, нет их. Жаль. Скорее всего эта стерва пронюхала обо мне и испарилась. Повезло шкуре, я бы ее, шалаву, живой закопал. У маман сердце прихватило.

– Ты не особо злись, – посоветовал Стилист. – Я от парней Семенова слышал – он твоему пахану втык делал. Мол, еще раз, и всех уволю. Так что на пахана не наезжай. Тот сейчас враз успокоится.

– Да я на него особо бочку и не катил, – проворчал Антон. – Под старость напоследок пусть погуляет.

– В общем, Семенов просил с тобой перетереть, чтоб ты не… – сказал Стилист.

– Да все путем, – ухмыльнулся Антон. – С чего это такая забота о нашей семейке?

– Кардинал тут.

– Понятно, – сразу стал серьезным Антон. – Дяденька очень солидный. Ему распри на хрен не нужны.

– Здесь с ним какой-то чувак. Из-за этого и задержался. К тому же в столице какой-то кипиш. И Кардинал как-то связан с этим. Видать, пережидает.

– Да Кардинал всех в гробу видел, – возразил Антон. – Будет он пережидать! Он их всех…

– Значит, не всех. – Ты-то, похоже, в курсе всех дел стал, – удивился Антон.

– Я же все-таки не парнишка с железными кулаками, – усмехнулся Стилист.

– Было время, гулял по улицам. Потом, чувствую, власть меняется, против вякнешь – сожрут. А я с детства умным был и всегда знал, к кому примкнуть. Если раньше все в КПСС рвались, то теперь умные под мафию подстраиваются. Лучше платить, но жить спокойно. Сейчас время такое. Больше заплатишь – дольше жить будешь. Вон Рудик, братан Ниндзи, тоже под них устроился.

– Так ему Ниндзя и объяснил ситуацию. Мол, завязывай со своими бакланами. Они же где кого поломать или на уши поставить какой ларек – только так гуляли. А когда директора в кучу собрались, быстренько все под свое крыло хапанули. Правда, Валерка не хотел Рудика в свою копну брать. Но тот через Семенова устроился. Сейчас по хрусталю работает.

– Как отвез? – переспросил Возин. – Подожди, но ведь…

– Я сказал, – раздраженно отозвался Семенов, – что Орехов отвез партию в Электросталь. Поэтому там снова упали цены. С ним нужно разобраться. Кто с Ореховым работал?

– Рудик. – Возин облизнул пересохшие губы.

– Разберитесь с Ореховым, – буркнул Семенов. – Или я сам с тобой разберусь.

Услышав гудки отбоя, толстяк вытер вспотевшую лысину.

– Тося! – заорал он. – Рудика ко мне! Срочно!

– Чего орешь? – нагло спросил вошедший в кабинет Родион. – Ты…

– С Ореховым ты разговаривал? – спросил Возин.

– Я с Елкиным беседовал, – напомнил Родион. – А что с этим Орехом? Блатной, что ли, очень?

– Похоже, что так. С ним разговаривали. Не помню кто. Сейчас звонил Семенов. Я сказал, что ты. – Он Поморщился. – А выходит…

– Так в чем дело? – усмехнулся Родион. – Сейчас перебазарим. К Ореху Кирпич ездил. Вроде все путем. Орех за двустволку схватился. Но расстались с ним спокойно. А он, значит, не понял. Ну, лады. Сейчас Кирпича хапну и завалимся к Ореху. Васек Кирпич – мужик обидчивый. Он еще в тот раз к Ореху рвался. Уж больно хотел за ружьецо с него получить. Сейчас ему это удовольствие…

– Семенов сказал, чтоб без крови, – предупредил Возин.

– Есть, господин Возин, – шутливо козырнул Рудик. – Без крови – значит, без крови. Мы умеем и без крови людей убеждать. А с Елкиным порядок?

– Да. У него партию взяли. Кстати, очень хороший товар.

– Я сказал, не приезжай! – зло проговорил Орехов и с треском впечатал трубку на рычажки.

– Кто звонил? – спросила с кухни Рита.

– Брат по маме объявился, – проворчал Орехов. – Что-то у него случилось, вот и вспомнил. Я его и знать толком не знаю. Он старше меня лет на семь. Когда отец с матерью сошлись, она с сыном от первого брака жила. Отец как-то невзлюбил ее сына, и она его матери своей отвезла. Потом я родился. Помню, мне лет восемь было, брат появился. Я гордился. Он год по малолетке уже отсидел. Ну и боялись его все. В то время, кто в тюрьме сидел, уже полноценным человеком не считался. Но он меня не обижал, заступался. Правда, прожил с нами немного и снова в тюрьму попал. Машину угнал и милиционеру вроде нож всадил. Ему пять лет дали. Освободился – заезжал. Подарков привез и мне, и матери. Она уже одна жила. Отец мой запил и бил ее сильно. Я заступался, но он мне как Двинет, мне всего-то шестнадцать было. А тут брат явился. И отец по пьяному делу как раз разбираться пришел, почему мать на развод подала. Ну и кинулся на нее. Тут брат и заступился. Мы его с матерью еле оттащили. Убил бы он отца, – вздохнул Виктор. – А потом пропал. Вроде снова сидел. Мать умерла, он денег на похороны прислал. Откуда узнал – не знаю. Адрес обратный, видать, лагерный был. Литер и какие-то буквы. Сто пятьдесят рублей прислал. И все. Больше я о нем не слышал. А сейчас вот тебе, пожалуйста. Явился.