Страница 8 из 12
На вертолете до верхней избушки мы долетели за пять минут. И увидели таежницу у вязанки сена. Стали приземляться — Агафья упала на эту вязанку, боясь, что сено унесет ветер. Ну мы немедленно ее — в вертолет. Напихали, сколько могли, сена. И через пять минут были уже в «усадьбе».
Слух о смерти возник по схеме «испорченного телефона»: какой-то охотник сказал другому, что видел Агафью мертвой, а тот передал родственникам Агафьи Лыковой. Весть дошла до Амана Тулеева в Кемерово, и он позвонил в Таштагол: «При первой же возможности побывайте на Еринате». Вот и вся история.
На здоровье Агафья, как всегда, жаловалась, но нелегкий поход за сеном говорит сам за себя. Двое ее «квартирантов» (мать с дочерью) попросили их взять в вертолет. Признались: таежная жизнь не по силам обеим. Зимовать с Агафьей осталась женщина ее возраста, пришедшая сюда «в поисках Бога». Оставили им продуктов. Вам Агафья передавала привет.
Вот так окончилась мгновенно разнесенная электронными средствами таежная весть. Мы облегченно вздохнули и сказали то, что принято говорить в этих случаях: долго будет жить Агафья.
Фото автора. 25 декабря 1998 г.
Опыт жизни
(Окно в природу)
Что происходит на этом снимке?.. Два соседа по жизни — гепард и газель (хищник и жертва) в растерянности — каждый не знает, что делать. Малыши. Родители их — за кадром. И там-то каждый знает, что делать: гепард стремится жертву догнать, газель же бежит что есть мочи.
Эта малышка газели обречена. Взрослый гепард, берущий детей на охоту, преподаст тут урок, что следует в этом случае делать.
Обычная школа хищников. Но учиться надо не только охоте, школу жизни проходят все высокоорганизованные животные. (Человек же в особенности!)
Все живое рождается с некоторым набором инстинктов, то есть форм поведения, которые наследуются так же, как наследуется форма глаз, головы, ушей, цвета меха и так далее.
Низкие животные, например муравьи, пчелы, тысячи разных жучков, паучков, бабочек, живут инстинктами. Их поведенье в недолгой жизни лишь в малой степени направляется опытом. Поведение это в целом надежно, иначе вездесущая мелкота давно бы вымерла. Но нередко можно увидеть: наследственная программа действует вопреки обстановке, и мы говорим: «инстинкт слеп».
Высокоорганизованные животные тоже во многих случаях действуют инстинктивно: новорожденный сразу же тянется к соску с молоком; птенец, слетевший с гнезда, сидит неподвижно, и только в этом его спасенье; малыши обезьян цепляются пальцами за шерсть матери, и та скачет по веткам, не беспокоясь, что дитя упадет.
Но жизнь сложна, изменчива. Долго живущему существу многому надо учиться, приспосабливаясь к обстановке. И поскольку обстановка и обстоятельства могут меняться значительно, учиться, набираться житейского опыта надо всю жизнь. Копилка инстинктов из копилки опыта пополняется, но по строгим законам — в нее идет лишь то, что тысячекратно проверено временем на множестве поколений.
Копилка инстинктов не должна «замусориваться» ничем случайным, в нее кладется лишь то, что в жизни непременно понадобится. Так сложились половой инстинкт, сосательный, хватательный, инстинкт преследования и так далее. Но ко многому высшие животные приспосабливаются путем накопления личного опыта.
Приобретение его ускоряется подражанием, родительской учебой и ненасытной любознательностью.
Родительская учеба… Молодых гепардов мать берет на охоту, и они учатся приемам добывания пищи. Учеба у хищников начинается часто у логова — мать приносит еще живую добычу и дает ее потрепать детворе. (Так поступают, к примеру, лисы и волки.) И наступают часы охоты, когда молодняк видит, как надо действовать, и постепенно начинает принимать участие в ловлях, в засадах, в преследовании.
Чем выше организовано животное, тем дольше срок его жизни, тем больше опыта надо ему перенять у родителей и постоянно учиться в самостоятельной жизни.
Оба еще не знают суровых законов жизни.
Медвежья школа длится два года.
На второй год матери помогает прошлогодний медвежонок «пестун». Он уже многое знает и может в не слишком серьезных делах наставлять младшего. Знакомый охотник рассказывает мне о наблюдении за медведицей и двумя разновозрастными медвежатами.
«Мамаша переплыла реку. За ней с небольшой паузой переплыл «пестун», а сеголеток задержался на том берегу. Оглянувшись, мать задала трепку, но не малышу, а его няньке: куда, мол, смотришь, это твоя забота — увлечь малыша в воду. И «пестун» хорошо понял, за что наказан, вернулся и понудил братана переплыть речку».
Но с родителями рано или поздно приходится расставаться. Вот тут-то и начинается суровая школа жизни — все время надо определять, что опасно, что неопасно, что вкусно, что — нет, как следует действовать в меняющихся условиях.
Медвежий урок.
Опытом делятся. Вернее, его перенимают. Классическим стало наблюдение за тем, как синицы, подражая наиболее сообразительным, начинают расклевывать крышечки у бутылок со сливками. А японские макаки вслед за своей приятельницей научились отделять в воде семена от мусора, а потом и мыть корнеплоды.
Замечено: открытия, подобные упомянутым, делают особи сравнительно молодые, у которых исследовательская деятельность выражается ярче, чем у тех, кто уже много познал. Но верховодят в группе всегда животные опытные, причем чаще всего осторожная самка. Это наблюдается у слонов. В коровьем стаде тоже верховодит не бык. Волчица, а не волк управляет семейной группой зверей.
Осмотрительные, осторожные волки дают нам примеры заимствования опыта, а также примеры, когда животные доверяют лишь опыту собственному. Все знают охоту с флажками.
Волки на ней становятся жертвой своей осторожности и ума. Лось через бечевку с красными тряпками равнодушно перешагнет, а волка флажки пугают, он чувствует в красном этом заборе подвох, опасность и ищет способ флажки где-нибудь обойти. Это и надо охотникам. Спрятавшись, они ждут, когда зверь вдруг появится.
Но вот любопытный случай: «Волчица на облаве сразу флажки перепрыгнула. (Как видно, однажды она это уже проделала.) А партнер ее — матерый волк — прыгнуть боялся. Волчица вернулась в оклад — «Смотри же: никакой опасности нет!» — и прыгнула снова. Но волк за ней последовать не решился — личного опыта у него не было — и, конечно, попал под выстрел.
Общение с человеком из нетрусливого, неглупого зверя сделало существо до крайности боязливое. Большинство животных своих беспомощных малышей самоотверженно защищает. Волчица же, поняв, что логово обнаружено, немедленно перетаскивает щенят в другое укромное место. Если же опоздала, к логову можно подходить безоружным и волчат безбоязненно забирать — мать даже не обнаружит своего присутствия. Длительный опыт общения с человеком сформировал характер у хищника — все, кто пытался волчат защищать, погибли, и вывелась линия боязливых. Их поведение — единственно верное в отношениях с человеком.
Но бывает, врожденный страх перед обликом человека вдруг каким-нибудь образом разрушается, зверь начинает вдруг понимать: тот, кого он смертельно боялся, вполне уязвим.
На моего друга, дрессировщика Георгия Георгиевича Шубина, при особых обстоятельствах напал волк Лобан, до этого признававший за человеком полное верховенство. Карьера киноартиста Лобана на этом закончилась. Работать с ним было уже нельзя — человека он не боялся, знал, что может его одолеть.
То же самое бывает с тиграми, леопардами. Многие знают описанный случай, когда леопард в Индии, однажды отведав человечины, больше уже ни на кого не охотился и убил таким образом несколько сотен людей, искусно избегая при этом засад, ловушек, дальнобойных винтовок. Но изощренность эта обреченного зверя спасти не могла — человек умнее и опытнее.