Задание

замеченный ни Лешкой, ни Сергеем.

Лешка не видел, как после очереди с чердака Сергей упал. Патроны в

"вальтере" кончились, он бросил его, выдернул из-за пояса ТТ, но тут забор

вдруг сильно ударил его в грудь, и Лешка увидел, что дом проваливается вниз,

а сверху падает на него белое небо. И ему стало легко оттого, что он все

сделал, как нужно. Больше он ничего не должен...

Ему становилось все легче и легче, и он перестал чувствовать и свое

тело, и землю, на которой оно лежало...

29

Зашторенную комнату освещала только зеленая настольная лампа. В круге

света лежали стопки бумаг, некоторые из них с фотографиями.

-- Это вот часть картотеки, -- говорил майор Хазин сидевшему в кресле

пожилому человеку с мясистым носом и черными быстрыми глазами, --

действующая агентура. Двоих отсюда мы уже взяли. А вот это, Вазген

Николаевич, совсем интересные документы -- видимо, из личного архива Краузе.

Много полезного. К сожалению, только часть архива, по-видимому, его брали

поспешно.

-- А вы думали, что у Игнатия будет на это много времени? -- спросил

Вазген Николаевич. -- Что о нем слышно? Как вы будете его возвращать?

-- Этот пакет передал раненый комиссар партизанского отряда, вывезенный

к нам на самолете. А ему принес какой-то партизанский связной. Откуда эти

документы, связной объяснить не смог, сам получил их от другого связного. Но

устное сообщение кое-что объясняет. "Карточки агентов осветлены. Игнатий".

Поначалу непонятно было, какие карточки. Фото? Но вчера задержан человек с

явно фальшивыми продовольственными карточками -- с блеклой печатью. И его

фотография оказалась в картотеке. Вот он. Это агент Краузе. Каким образом

Игнатию удалось это сделать, можно только гадать.

-- Так вы думаете, что их нет и у партизан?

-- Будем надеяться, что они у партизан, -- сказал майор, складывая

документы в портфель, -- но пока и мальчика и Игнатия мы вынуждены считать

пропавшими без вести.

Замки портфеля громко щелкнули в тишине комнаты...

За стенами здания лежал Ленинград, и впереди у него были еще 15 месяцев

блокады, вторая голодная зима, натиск фашистских войск, бомбежки и обстрелы.

Но самое страшное было позади, и ленинградцы знали, что их город выстоял.