Солдаты

На задание уходили все разведчики. Шла впервые в бой и Наташа. На этот

раз бойцы не сдавали документы старшине. Коммунисты и комсомольцы получили

от Пинчука для своих партийных и комсомольских билетов по листу пергаментной

бумаги. Это растрогало солдат.

-- Эх, Тарасыч!.. -- отбросив официальность, расчувствовался Сенька. --

Умную голову дал тебе твой батька! Все-то ты предусмотрел, обо всем

позаботился... Были бы у нас все такие старшины, давно бы Гитлеру каюк!..

Пинчук, обычно относившийся с большим подозрением к Сенькиным похвалам,

на этот раз был польщен и взволнован. Он понимал, что паренек сказал такие

слова не ради простой шутки. Потеплевшие взгляды разведчиков, с которыми

встречались глаза Пинчука, тоже говорили о многом.

Был сегодня очень доволен и Вася Камушкин. Его круглое, усыпанное

веснушками лицо сияло счастливой улыбкой. Шутка ли дело -- с ними поплывет

сам капитан Крупицын!.. Обрадовались капитану и остальные бойцы.

-- Вот, значит... едем... плывем то есть... -- смущенно проговорил

Крупицын.

Всегда такой речистый, он сейчас не нашелся что сказать. Но и эти его

скомканные волнением слова понравились разведчикам. Крупицын мял в своих

руках полевую сумку.

В конце концов он овладел собой.

-- Вы идете сейчас, товарищи, не просто в разведку, -- взволнованно

начал он свою короткую речь. -- Вам, может быть, придется вступить в

открытый бой. На вашу долю выпало счастье первыми форсировать Днепр. Первые

минуты, а может быть, и часы нам надо рассчитывать только на свои силы. Нас

мало. Но ведь разведчиков никогда не бывает много -- вы это хорошо знаете,

товарищи! И все-таки вы побеждали. Победим и на этот раз. Помните, друзья,

слова генерала: назад пути нет. Путь один -- только вперед!..

Саперы, артиллеристы и стрелки вышли к месту переправы одновременно с

разведчиками. Те встретились с поддерживающими подразделениями уже на

берегу. Последние триста метров разведчикам пришлось пройти с большим

трудом: песок осыпался под ногами, люди быстро утомлялись. Повозки роты

остановились в роще: их задержали там, чтобы скрипом колес не разбудить

немцев. Солдатам пришлось таскать ящики с боеприпасами на себе. У берега

стояло шесть рыбацких лодок и несколько плотов для противотанковых орудий

батареи Гунько. Бойцы, погрузив боеприпасы и пушки, молча пошли в лодки и

встали на плоты.

На берегу стояло несколько офицеров. Среди них выделялась высокая и

стройная фигура генерала, маленькая -- начальника политотдела. Сизов что-то

тихо говорил лейтенанту Марченко, Гунько, Забарову и командиру стрелковой

роты.

Солдаты притихли, прислушиваясь к шелесту волны под лодкой.

Дегтярно-черная гладь Днепра пугала.

Наконец четыре фигуры отделились и стали быстро приближаться к лодкам.

"Отчаливай!" -- взмахом руки приказал Марченко.

Саперы оттолкнулись от берега. По днищам лодок еще некоторое время

терлась галька.

Лодки шли почти на одном уровне с плотами артиллеристов. И только

челнок Шахаева скользил чуть-чуть влево. Саперы гребли тихо, но все-таки

негромкие всплески воды были слышны под их веслами. Поскрипывали уключины.

Первое время немцы вели себя спокойно, но через несколько минут

началось самое неприятное, чего больше всего опасались разведчики, пехотинцы

и артиллеристы: на правом берегу поднялся к небу огромный луч прожектора.

Он, словно для виду, пошарил немного по темному небосводу и вдруг начал

быстро клониться книзу, падая, как гигантский огненный столб, подпиленный у

самого основания. По спинам бойцов прошел холодок. Лодки плыли прежним

курсом. Только чуть слышнее стали всплески под веслами гребцов, погромче

скрипели уключины. Огненный столб пересек реку левее, проложил дорогу и

уперся в крайние домики на левом берегу, осветил их недобрым неживым глазом.

Оттуда тотчас же раздался испуганный лай собаки. Глаза солдат следили за

этим дьявольским столбом. Луч прожектора шарахнулся еще левее, пошарил там

и, ничего не обнаружив, стал продвигаться вправо, неотвратимо и зловеще

приближаясь к разведчикам.

Лодки были уже на середине реки, когда первую из них, ту, на которой

плыл Шахаев со своей группой, захватил прожектор. Он вцепился в нее, как

хищник. Разведчики увидели парторга. Шахаев сидел, выхваченный из тьмы, и

подавал какие-то отчаянные знаки гребцу-саперу. Остальных солдат не было

видно. Наверное, старший сержант приказал им лечь на дно лодки. Нe прошло и

одной минуты, как вражеский снаряд спугнул тишину и оглушительно взорвался

где-то за светлой полосой, проложенной прожектором.

-- Господи, что он делает? -- Наташа невольно тронула Сеньку за руку.

-- Куда он?..

Лодка Шахаева уходила все дальше и дальше от остальной группы

разведчиков, отклоняясь влево. Луч прожектора сначала неотступно "вел" ее,

потом, словно спохватившись, метнулся в сторону, скользнул по маскхалатам

разведчиков, по каскам стрелков и артиллеристов и стал шарахаться из стороны

в сторону, то выхватывая из черного зева ночи лодку Шахаева, то основную

группу переправляющихся. Возле лодок то и дело поднимались водяные столбы.

Снаряды падали совсем близко. Один из них разорвался почти у самой лодки

Шахаева. А двое -- парторг и сапер -- по-прежнему сидели на своих местах. Их

силуэты с каждой минутой уменьшались. Немецкие снаряды рвались и справа, и

слева, и впереди, и позади лодок и плотов; генералу и другим офицерам,

наблюдавшим за переправой с левого берега, казалось чудом, что лодки все еще

плывут, а люди в них до сих пор остаются невредимыми.

-- В вилку берут... -- проговорил полковник Павлов.-- Долго не

продержатся.

Забаров раньше всех понял замысел Шахаева: парторг хотел отвлечь

внимание врага от основной группы десанта, но немцы, видимо, разгадали его

план. Прожектор по-прежнему освещал поочередно все лодки. Сейчас Федор

вспомнил, что в лодке парторга находились большей частью молодые бойцы, те,

что не были еще в сложных переделках, и ему стало совершенно ясно, почему

Шахаев оказался там.

Берега перестали притворяться. Ожили. Завязалась напряженная

артиллерийская дуэль. Застрочили с высокой обрывистой скалы немецкие

пулеметы. На левом берегу, за песчаным откосом, шумнула "катюша". Ее мины

кометами пронеслись над головами разведчиков и стали рваться сразу же за

Бородаевкой, освещая на миг спящие белые домики.

Несмотря на разрывы снарядов, лодка Шахаева продолжала приближаться к

правому берегу. Вцепившийся в нее луч прожектора все более и более

укорачивался. Никто теперь не сомневался в том, что Шахаев решил отвлечь на

себя огонь немецких орудий.

...Решение пришло настолько быстро, что Шахаев сам удивился. Кроме него

в лодке находились еще четыре молодых разведчика, недавно прибывшие с

маршевой ротой, да сапер, по фамилии Узрин. Ослепленный прожектором, он в

первую минуту прикрыл глаза руками, выпустив весла. Но толчок в плечо

заставил Узрина вновь взяться за вeсла.

-- Греби влево! -- приказал ему Шахаев, уже не опасаясь, что его могут

услышать на правом берегу. -- Влево, влево бери! -- повторил он еще громче

и, сняв с пояса саперную лопатку, стал помогать гребцу.

Остальные разведчики по его приказу попадали на дно лодки. Уже при

первом разрыве немецкого снаряда парторг почувствовал сильный толчок в спину

и затем неприятную теплоту под гимнастеркой. "Ранен..." -- с холодным

спокойствием подумал он, не прекращая грести лопатой.

-- Быстрей, быстрей, Узрин! -- торопил он сапера, чувствуя, что