Солдаты

окопа торчала голова бронебойщика, сосредоточенно целившегося во что-то.

Парень сидел без каски и без шапки. Марченко сразу же узнал его. Это был

старшина роты Фетисов. Мельком взглянул, куда он так тщательно целится. Из

туманной и сырой дали по полю ползли немецкие танки. Возле них вспыхивали

султаны разрывов -- наша артиллерия била по врагу. Но танки шли.

Марченко побежал дальше, чувствуя, как все более наполняется бодрым

чувством боевой радости.

Навстречу ему по небу бежали перепуганные стада угрюмых туч. По

исковерканной земле по-пластунски ползли их серые, лохматые тени. То там, то

здесь рвались вражеские снаряды и мины. Попискивали слепые убийцы-пули.

Старший лейтенант не слышал их нудного пения. Он бежал, он торопился. Падал,

спотыкаясь о сваленные деревья и проваливаясь в воронки. Вскакивал и снова

бежал, бежал еще быстрее. Скорее, скорее!..

Сейчас он стремился только к одному -- как можно быстрее оказаться

среди своих боевых товарищей, быть вместе с комбатом на НП, помогать ему

руководить боем, быть с ними, только с ними, всегда -- в их рядах...

Между тем вдали показалась новая волна вражеских машин. Немецкая

артиллерия опять обрушилась на занятые советскими войсками позиции.

3

Разведчики сидели в большом бункере, за селом, рядом с КП дивизии.

Сейчас генерал использовал забаровцев в качестве связных: телефонные линии

часто рвались, рации, как назло, портились, и Сизов посылал разведчиков на

наблюдательные пункты командиров полков узнать обстановку. Это было далеко

не легкое и не безопасное поручение. НП находились почти в боевых порядках

пехоты и все время обстреливались противником; нужно было обладать большой

смелостью и быть к тому же искуснейшим пластуном, чтобы добраться к

командиру полка. Такими, разумеется, являлись разведчики. Их-то и посылал

лейтенант Забаров с распоряжениями командира дивизии.

Возвращаясь с очередного задания, Аким поравнялся с пехотинцем, который

вел в село пленного немецкого солдата. Боец, очевидно, был крайне недоволен

таким поручением, а стало быть, и немцем, жаловался разведчику:

-- Понимаешь, друг! В самый разгар боя вызвали. "Веди,-- говорят,--

этого типа в штаб дивизии. Он,-- говорят,-- прелюбопытная птица. По-русски

наяривает, только держись".-- "Да,-- говорю,-- товарищ лейтенант, некогда

мне этим делом заниматься. Пусть,-- говорю,-- посидит в блиндаже, подождет,

пока мы фашиста поколотим!" Куда там -- и слушать не хотят! Веди, да и

только. Вот и веду эту падаль...

-- Возвращайся в свою роту. А этого мне передай. Мне все равно в штаб.

-- Вот выручил! Спасибо, друг! -- обрадовался пехотинец.-- А ты кто

будешь? -- вдруг встревожился он.

-- Разведчик.

-- А кто командир?

-- Забаров.

-- Ну, тогда все в порядке. Знаю ваших разведчиков. Мне о них старшина

Фетисов говорил. И вашего Шахаева знаю -- Фетисов познакомил. Живой он,

Шахаев?

-- Живой.

-- Привет ему. От старшины Фетисова, скажи, да от Федченко. Не

забудешь?.. Ну, до свиданья! Спасибо тебе. А я побегу.

Близорукий Аким только теперь хорошенько разглядел лицо пленного. И

остолбенел:

.-- Ты?! Володин?..

Пленный опустил голову.

-- Аким... Я тебя сразу... узнал.

Аким молчал. Волнение было так сильно, что в первые минуты он не мог

ничего сказать.

-- Как же это ты... в такую шкуру залез? -- наконец выдохнул он. Очки

потели, застилало глаза.-- Ведь ты, кажется, ненавидел войну, убежал от

нее... Убежал и...-- Аким посмотрел прямо в глаза Володину,-- работал на

немецком артиллерийском заводе. Только не пытайся врать! Мы знаем это точно!

Ах, сволочь! Гадина!

-- Работал. Но... но воевать взяли насильно. Насильно, клянусь. Аким,

клянусь тебе нашей прежней дружбой, нашей...

-- Молчи! -- прервал его Аким. Он сказал это очень тихо, но так

властно, что Володин сейчас же умолк.-- Молчи! -- машинально повторил Аким и

добавил: -- Ну?! Что же мне с тобой делать?

В следующую секунду Аким сам удивился нелепости и странности своего

вопроса, потому что уже с первой минуты знал, как поступит с ним.

Очевидно, по голосу Акима Володин понял это.

-- Аким! -- начал он снова.-- У меня -- сын!

-- Сын? Его советская власть воспитает. Чтобы он навсегда забыл о тебе.

-- Но... но я же в плену у вас, а пленных... не...

-- Ты не пленный, а предатель, -- оборвал его Аким.

И Володин понял, что пришел конец. Ослабев, с трудом приподнялся.

Приготовившись к смерти, он не поверил своим ушам, когда Аким сказал:

-- Шагом марш! Ну!.. Да перестань дрожать!

Сдав Володина в штабе, Аким впервые распрямился во весь рост, будто

снял тяжелый и долго носимый груз. Приподнятый изнутри, точно могучей

пружиной, какой-то неведомо-освежающей и охмеляющей силой, он шел прямо,

стараясь не думать больше о человеке, с которым были связаны самые дорогие

воспоминания детства.

Навстречу Акиму мчались к передовой только что переправившиеся через

реку советские танки. На каждом сидело по нескольку автоматчиков. Аким,

глотая воздух широко открытым ртом, не выдержал, закричал:

-- Вперед, родные!.. Вперед, милые!..

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

После многодневных и тяжелых боев у Мурешула дивизия генерала Сизова во

взаимодействии с другими соединениями, наступавшими слева и справа от нее,

сломила сопротивление противника и, преодолевая его отдельные заслоны,

устремилась к венгерской границе. Трансильванские Альпы остались позади.

Однако на пути наших войск вставал другой неприятель -- многочисленные

мелкие и узкие речушки, рожденные снеговыми горными вершинами. Казалось,

наступление должно было застопориться. Но оно не только не приостановилось,

но набирало все более стремительные темпы. Вся изобретательность, сноровка,

изворотливость, хитрость и находчивость, бесстрашие -- будто все, что

накопили наши солдаты и выстрадали за долгие годы войны, теперь слилось в

единую несокрушимую силу, перед которой отступали все преграды. Высокий темп

наступления только подогревал бойцов, веселил их души.

У забаровцев в эти дни произошло знаменательное событие. Когда дивизия

получила приказ совершить марш в Венгрию, Шахаева и Наташу отправили в

глубокий тыл, в румынские города и села, освобожденные дивизией, где сейчас

готовились к открытию памятников погибшим советским воинам. Демин давно уже

подумывал об отдыхе парторга. Теперь такой случай представился. Проводить

старшего сержанта и Наташу собрались все разведчики. Забаров обнял парторга,

поцеловал его. А Никита Пилюгин неожиданно попросил:

-- Привет там... передавайте...

-- Возвращайтесь быстрее,-- Аким взглянул на Шахаева, и тот, поняв этот

взгляд, сразу ответил:

-- Не беспокойся, Аким, обязательно догоним!

-- Товарищ старший сержант! -- вдруг окликнул его Ванин.-- Вы... еще

здесь нас догоните, на румынской земле?

-- Обязательно, Ванин! Мы еще на румынской земле разберем... тот

вопрос., ясно? -- серьезно и многозначительно ответил Шахаев.

- Спасибо, товарищ старший сержант...-- необычно тихо сказал Семен,

пожимая руку парторга.

Проводив Шахаева и Наташу, разведчики двинулись в путь.

Наступление развивалось: горные реки преодолевались неожиданно легко и

быстро. Саперы прокладывали мосты на естественных сваях от камня к камню, от

одного поваленного бука к другому,-- таких мостов было много. По ним