Страница 143 из 163
10 июля союзники высадились в Сицилии. Однако, несмотря на это, Гитлер приказал не приостанавливать операцию «Цитадель», так как Манштейн продолжал наступать. В связи с этим возникает интересный вопрос: сообщили или нет Модель и Клюге о том, что наступление на северном фасе прекращено? Знали об этом Манштейн и Гитлер? Создается впечатление, что нет.
В ночь на 10 июля противники подтянули к линии фронта резервы, но у Ватутина их было больше. Получив две свежие стрелковые дивизии, Катуков должен был остановить попытки XLVIII танкового корпуса прорваться на Обоянь. Кроме того, Ватутин передал ему из своего резерва 5-й гвардейский танковый и 10-й танковый корпуса.
Фон Кнобельсдорф оптимистично смотрел в будущее, хотя к этому дню численность танков в его корпусе упала до 17 3 машин. Дивизия «Гроссдойчланд» начала атаку в 03.30 и довольно быстро прорвала оборону, но развить успех не сумела. За день ожесточенных боев она сумела продвинуться только на 5 километров к северу от Верхопенья. Это вынудило фон Кнобельсдорфа обратиться к генералу Готу с просьбой о помощи, но Гот сумел выделить ему лишь горстку пехотинцев.
Все это время III танковый корпус армейской группы «Кемпф» пытался сломить сопротивление 7-й гвардейской армии, так как должен был прикрывать южный фланг армии Гота. К вечеру 10 июля 6-я танковая дивизия потеряла более половины своих танков. Вообще, сам XI корпус оказался в опасном положении, оголив оба своих фланга, потому что XI корпус Рауса просто не имел достаточно сил, чтобы прикрыть растянувшуюся линию фронта. 19-я танковая дивизия немцев добилась определенного успеха, но лишь потому, что командующий 69-й армией генерал Крюченкин сам отвел войска, чтобы сократить линию фронта и создать резервы. Во второй половине дня, получив нагоняй от Манштейна, Кемпф приказал 6-й и 19-й танковым дивизиям при поддержке «Тигров» наступать вдоль реки Северский Донец на Сабынино. В результате на этом участке немцы сумели продвинуться за день на 12 километров, но все равно отставали от корпусов Гота.
11 танковый корпус СС обергруппенфюрера Хауссера 10 июля наступал по обоим берегам реки Псел силами дивизий «Лейбштандарт» и «Тотенкопф», однако серьезного успеха не добилась ни одна из них. Дивизия «Дас Райх» весь день веда ожесточенные бои, но практически не сдвинулась с места. Этот день стал для немцев одним из самых неудачных.
Как ни странно, обе стороны смотрели на ситуацию довольно оптимистично, хотя основания для беспокойства имелись и у русских, и у немцев. Кнобельсдорф и Хауссер готовились продолжить наступление на Прохоровку, а Ватутин собирался встретить их контрударом. Он отдал приказ Катукову прочно удерживать фронт, но одновременно собрать силы для контрудара. Главной задачей Катукова становилось не допустить участия дивизии «Гроссдойчланд» в наступлении.
Однако оснований для оптимизма у Ватутина было больше, чем у Манштейна. Немцы располагали в качестве резерва только XXIV танковым корпусом, тогда как в распоряжении Ставки Верховного командования находился целый Степной фронт. Именно оттуда 9 июля началось выдвижение 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова в район Прохоровки. При этом Ватутин на всякий случай еще больше усилил ее.
11 июля наступление немцев на южном фасе Курской дуги свелось фактически к продвижению одной только дивизии «Лейб-штандарт» на Прохоровку. Ни «Дас Райх», ни «Тотенкопф» в этот день успеха не добились. Да и «Лейбштандарт» лишь медленно теснил 9-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию, но прорвать ее фронт не сумел. В общем, наступление и на южном фасе находилось уже, что называется, на последнем издыхании. Фронт наступления сузился до полосы одной дивизии. Тем не менее в историографии дивизий СС можно встретить фразы типа: «11 июля «Тотенкопф» и ее две братские дивизии из войск СС смели остатки советского сопротивления». Как видите, врать умеют все.
Но Манштейн решил совершить-таки последнюю попытку. II танковый корпус СС должен был попытаться прорваться к Прохоровке, III танковый корпус при поддержке дивизии «Дас Райх» должен был поддержать его ударом с юга, a XLVIII танковый корпус получил приказ форсировать реку Псел к югу от Обояни.
Смысл решения Ватутина нанести удар в лоб ударной группировке немцев понять очень сложно, ведь встречные танковые бои 6 июля на северном фасе и 8 июля на южном фасе завершились плачевно для нас. Впрочем, имеется одно простое объяснение: этого требовал Сталин. Однако Ватутин и Ротмистров могли бы повнимательнее оценить и рассмотреть ситуацию. Проблемы противника с прорывом глубоко эшелонированной советской обороны быстро нарастали, и, как мы уже отмечали, южный фланг группировки был откровенно слаб. Армия Ротмистрова смяла бы XI корпус Рауса в считанные часы, после чего могла выйти в тыл корпусам Кнобельсдорфа и Хауссера. Это был бы классический блицкриг — удар по слабому месту и окружение. Вряд ли это привело бы к уничтожению всей немецкой 4-й танковой армии, но уже ни о каком наступлении после этого генерал Гот не мог бы и мечтать. Однако Ватутин с Ротмистровым выбрали самый неудачный вариант действий, позволив немецким танкам в полном блеске продемонстрировать свои достоинства в обороне. Впрочем, Ватутина не раз упрекали в том, что он ставит задачи войскам, не пытаясь оценить их реальные возможности.
В контрударе должны были участвовать дивизии 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий, в составе которых имелось около 850 исправных танков и самоходок. Сосредоточив около 60 танков на километр фронта (розовая мечта творцов теории глубокой операции), советское командование рассчитывало стальным катком просто смять все на своем пути.
Самое скверное, что немцы по данным авиаразведки прекрасно знали о сосредоточении советских войск и готовились встретить контратаку. Но отражать удар танковой армии предстояло всего лишь одной дивизии «Лейбштандарт», то есть ни о каких полутора тысячах танков речи идти не могло. В составе дивизии к этому времени осталось менее сотни танков. Однако немцы умело развернули свои силы, перебросили на танкоопасное направление между совхозом «Октябрьский» и высотой 252,2 самоходные орудия и приготовились к отражению атаки.
Артподготовка началась в 08.00, причем огонь велся вслепую, эффективность подготовки оказалась очень низкой. Через полчаса танкисты Ротмистрова двинулись вперед. Справа наступал 18-й танковый корпус, выстроенный в три эшелона, а левее — 29-й танковый корпус. Их поддерживали несколько батарей самоходной артиллерии. Генерал Ротмистров очень красочно описал эту атаку, повествуя о том, как его танки «буквально пронзили боевой порядок противника». В результате чего «его «Тигры»… успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций». Жаль, что эти мемуары вышли в 1984 году, иначе этой фантазии можно было бы найти простое объяснение. Ротмистров чуточку переиграл в компьютерную игру «Панцер-генерал», где можно видеть такие же потрясающие картины, только с американским уклоном. Грозные М-3 «Стюарт» лихо жгут беспомощные «Королевские тигры»…
В действительности все обстояло иначе. Развернутые на гребнях холмов немецкие танки хладнокровно жгли советские танки. Вам это ничего не напоминает? Правильно, мы уже писали об этом. Бездарные и беспомощные попытки англичан атаковать корпус Роммеля во время сражения у Газалы. Точно так же там горела одна танковая бригада за другой.
Ценой чудовищных потерь нашим войскам удалось ворваться в совхоз «Октябрьский» и выбить оттуда эсэсовцев. Хотя бы в этом наша атака оказалась эффективнее английской, которая вообще ничего не принесла. Но чего это стоило… Например, 25-я танковая бригада потеряла 55 танков из 69.
В последнее время стало модным отрицать подвиги бойцов Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. Во многом это происходит благодаря запредельной глупости и слоновьей неуклюжести пропаганды главпуровского розлива, которая сначала изобретает фантастические подвиги в стиле казака Козьмы Крючкова, который семь австрияков на одну пику насадил, а потом насмерть стоит, защищая подобный бред. Вплоть до обвинений в «распространении заведомо ложных измышлений», что не так давно грозило более чем серьезными сроками. Например, ставятся под сомнение танковые тараны в ходе Курской битвы. Ну что ж, обратимся к заведомо пристрастному свидетелю, у которого не было никаких оснований восхищаться действиями бойцов Красной Армии. Перед вами запись рассказа Михаэля Виттмана о событиях 12 июля: