Кровь на золоте

– Делай, что я сказал, – недовольно проговорил Федор Матвеевич. – Мне он нужен. Птицын посмотрел на лист.

– Марков Артем, – прочитал он. Усмехнувшись, покачал головой. – Вы знаете, сколько в России Марковых? Артем, конечно, не распространенное имя, но, вполне возможно, человек пять-шесть наберется. Он сидел?

– Не знаю, – раздраженно ответил Бобров. – То, что он совершил налет, точно. Скажу даже больше – навел его Павлюк. Большего, к сожалению, узнать не удалось. Сердце у него слабое оказалось. Я думал, «афганец», – презрительно сплюнул он, – супермен. А он… – Пренебрежительно махнув рукой, усмехнулся.

– Как вы на него вышли? – заинтересовался Птицын.

– Его величество случай, – довольно улыбнулся Бобров. – Тут ко мне гости пожаловали. И так получилось, что они мне глаза открыли. Я и в мыслях не держал, что Павлюк как-то причастен к нападению, но он сам рассказал, назвал Маркова и умер, зараза.

– Тут только одна зацепка, – немного подумав, начал вслух рассуждать Птицын, – Эдик. Он с Валентином был в хороших отношениях. Их несколько раз видели вместе. Но Эдик на это не способен. Там работал умный…

– Эдик к налету никакого отношения не имеет, – сказал Яков Павлович. – Его счастье, что его Павлюк застрелил, – буркнул он. – Я бы с него шкуру снял.

– Мне необходимо осмотреть комнату Павлюка, – сказал Геннадий.

– Пока это сделать можно, – кивнул Бобров. – Труп Павлюка не найден. И о том, что он пропал, заявления не будет по крайней мере дня четыре. Так что езжай. – Достав из кармана связку ключей, положил на стол. – От квартиры, – сказал он. – А вот от гаража. – Положил рядом со связкой еще один ключ. – В машине нет ничего, парни проверяли.

Птицын встал, шагнул к двери. Остановившись, повернулся.

– Яков Павлович, Славик действительно уехал на похороны?

– Конечно, – кивнул тот. – Почему ты спросил?

– У меня есть все основания предполагать, что к налету причастен его брат.

– Вот как? – удивился Бобров. – Будь любезен, поделись со мной этими самыми предположениями.

– Да хрен его знает, – пожал плечами Григорий. – Даже если он и у Бобра, тот мне что, докладываться будет?

– Ну, а если переговорить с парнями? – отпив глоток из пивной кружки, спросил сидевший напротив пожилой лысый мужчина с исколотыми татуировкой руками.

– Что-то ты, Воробей, мутишь, – усмехнулся Григорий. – На кой тебе Стаc понадобился?

– Мне он на хрен сто лет не нужен. – Поставив кружку, лысый достал сигареты. – Просто попросили узнать. Бабки обещали. Я уже не работаю. – Вытянув пальцы правой руки, он с сожалением вздохнул. – Видишь? – кивнул на мелко дрожащие пальцы. – Это сейчас так. А в карман или в сумочку лезешь, вообще, как у припадочного, трясутся. А пенсии, суки, не дают, – усмехнулся он. – И помирать не хочется. Вот я и согласился скатать в Курск. О тебе вспомнил. Слышал, что ты у Бобра крутишься. Значит, ничего за его братца не слыхал?

– Если бы слышал, сказал бы. Я сделаю, как ты говоришь, – добавил Григорий. – Перебазарю с «гориллами» Бобра. Если узнаю что, как с тобой связаться? Или, может, давай телефон того, кто просил, – предложил он. – Я ему звякну и скажу, что от тебя. Бабки ты все равно выцепишь.

– Да ладно, – махнул лысый рукой. – Я сам дня через три прикачу.

– Не думаю, – покачал головой Бобров. – Слава не мог сделать этого. Хотя бы по той простой причине, что он не знал об этом.

«Значит, все-таки ты допускаешь, что зять может воткнуть тебе в спину нож», – мысленно отметил Птицын, а вслух сказал:

– Я тоже так думаю. Да и речь идет не о вашем зяте, а о его брате. Даю восемьдесят против двадцати – Белый участвовал в налете.

– Так в чем дело? – строго спросил Бобров. – Найди его и доставь ко мне. – Давая понять, что разговор закончен, начал просматривать лежавшие перед ним бумаги.

– Извините, – несмело напомнил о себе Птицын. – Вы не могли бы дать мне адрес деревни, в которой умерла мать Вячеслава? Не исключено, что Белый тоже приехал на похороны. А через него мы можем выйти на Маркова.

«Из-за того, что в деревню может приехать брат Славика, – подумал Яков Павлович, – туда поехала Елена. Но она не знает об участии Белого в налете. Впрочем, дочь – человек умный и быстро поймет, что делать». Он открыл ящик стола, достал потрепанную записную книжку. Пролистав, нашел нужное, продиктовал адрес. Когда Птицын записал, захлопнул книжку, сунул ее в ящик.

– Трофимову я ничего не говорил, – напомнил Птицын.

– Предоставь это мне, – отмахнулся Бобров.

– Я вспомнила! – возбужденно сказала светловолосая полная женщина. – Я этого мужика с Колькой Лугиным видела!

– Тормози, – удивленно повернувшись к ней, буркнул плотный парень, – какого мужика?

– Меня Юрка Грачев расспрашивал о мужике, – начала объяснять женщина, – которого я с Лилькой видела. Я рассказала об этом Соньке, подруге. А она и говорит: так ты же мне его показывала, когда он от Кольки Лугина выходил. А я и забыла…

– Поехали к Грачу, – перебил он, – ему и расскажешь.

– Так ты же, Куница, не на Грача работаешь, – засмеялась она, – а на Матвеича. Поехали лучше к Трофимову. Может, он по доброте душевной, – потерла она указательный и большой пальцы, – подкинет мне на бедность.

– Поехали к Грачу, – раздраженно бросил он, – там и решим, сколько твои воспоминания стоят.

– Как уехал? – спросил в телефонную трубку Трофимов.

– Он мне понадобился, – спокойно проговорил голос Боброва.

– Но, Яков, – удивленно сказал Федор Матвеевич, – сначала ты присылаешь Птицына, потом зятя, чтобы они сумели разобраться. Потом Вячеслав уезжает. Я понимаю, – словно Бобров мог видеть его, кивнул он. – Похороны матери – веская причина. Но я узнаю, что пропал Птицын. Звоню тебе, а ты спокойно сообщаешь, что он…

– Вот что, Федя! – перебил его Бобров. – Отчитываться перед тобой за своих людей я не собираюсь. Геннадий понадобился мне здесь.

Услышав гудки отбоя, Трофимов с маху впечатал трубку.

– Каков гусь! – зло буркнул он. – Подумаешь, его величество Бобров! – Он хлопнул по столу ладонью. Сморщившись от боли, подул на нее. Левой рукой пригладил короткие седые волосы. – Грача ко мне! – крикнул он. – Немедленно!

– Он сказал, что, как узнает, – преданно глядя на развалившегося в кресле Адама, сказал Воробей, – сразу цинканет. Я ему номер соседки дал. Она меня к телефону с ходу кликнет.

– Ты уверен, что он сможет что-то узнать? – нeдоверчиво спросил Жигун.

– Сто процентов. Гришка у Бобра с командой в вышибалах ходит. Бобр ему верит. Да и вообщеон парень путевый. Сказал – сделает.

– Ладно, – махнул рукой Адам. – Иди. Но как только что-нибудь от него узнаешь, сразу ко мне!

– А как насчет бабок? – заискивающе спросил Воробей. – Ведь вы обещали.

– Но ты же не узнал ничего, – рассмеялся Трофимов. Увидев сморщившееся лицо уголовника, полез в карман пиджака. – Держи, – протянул он тонкую пачку десятитысячных. – Это аванс, как только что-то конкретное скажешь, в три раза больше получишь. Но смотри, если хоть слово соврешь, обижусь.

– Да ты что, Сигизмундович, – поспешно сунув деньги в карман, сказал Воробей, – ты же мне как пахан. Да я для тебя…

– Иди, – пренебрежительно бросил Жигун, – сыночек.

Когда Воробей, заверяя Адама в своей по гроб верности, поспешно вышел, Жигун набрал номер на радиотелефоне. Подождав несколько секунд, недовольно поморщился и отключил.

– Впрочем, пока и говорить нечего, – пробормотал он. Задумавшись, ладонью погладил толстый живот. – Может, зря я в это ввязался? – вслух спросил он себя. – Потому как Краснодар, ой, далеко, – махнул он рукой, – а Бобров – вот он, под боком. Но если мне правду сказали, то рискнуть стоит. Ведь и обмануть могут? И что я тогда смогу? К Боброву обращаться? Так у него самого на меня будет зуб гореть, ежели правду узнает. Стаc – все-таки какой-никакой, а брат его. Ну, а если уж сам Стаc прознает, меня быстренько угробят. Нет, – покачал он головой, – надо говорить, что… – Замолчав, вздохнул. – Тогда они ко мне киллера пришлют. Вот индюк! – сердито обругал он себя. – Зачем клюнул?! Я этого Джона и знаю совсем ничего – раза три встречались, не более. Да, раз сок покупал для бара и два раза виноград оптом брал. Что же делать? Да ничего, – немного подумав, вдруг засмеялся Адам. – Я же сказал, что попробую. А откуда он узнает, пробовал я или нет? Впрочем, как раз пробовал. А вот это-то и плохо, – снова погрустнел Жигун. – Воробей может где-то ляпнуть. Или тот парень, про которого он разузнать просил. – Напряженно всматриваясь в стену, словно пытаясь найти там ответ, задумался. – Впрочем, пока никто ничего не знает. И, Бог даст, так все и останется.