Герцогиня и "конюх"

   -- Встаньте, баронесса! Мне противно видеть женщину у моих ног! -- приказала герцогиня.

   Баронесса, шатаясь, встала с коленей.

   -- Садитесь сюда, в это кресло! -- сказала Анна Иоанновна. Она позвонила и явившейся на зов фрейлине кратко бросила: -- Велите поскорей согреть и подать красного вина.

   На лице фрейлины появилось выражение удивления и любопытства, но она все же беспрекословно поспешила исполнить приказание.

   По ее уходе герцогиня сказала:

   -- Вы вот, баронесса, воскликнули сейчас "за что? за что?". А разве вы не знаете сами?

   -- Видит Бог, я не виновата, ваше высочество.

   -- Но ведь вы же пытались отравить меня, околдовать каким-то дьявольским снадобьем?

   Тогда Клюгенау поведала герцогине все-все:

   -- Меня на этот безумный шаг понудила любовь... вы знаете, ваше высочество, к кому. Простите меня за это! Если бы я знала, что этот человек способен так жестоко мстить женщине за ее любовь, я давно прокляла бы его так же, как проклинаю теперь.

   Анна Иоанновна вздрогнула. Первый раз в жизни она задала себе вопрос, любит ли ее Бирон как женщину или же только как герцогиню, которой по предсказанию его кудесника предстоит блестящая будущность?

   "А что, если он в то время, когда я отдаюсь ему, мечтает о какой-нибудь другой красавице?" -- обожгла ее мысль.

   Принесли горячее красное вино. Анна Иоанновна собственноручно наполнила стакан и подала его Клюгенау, озноб которой проходил.

   -- Выпейте это, баронесса, -- сказала она, -- вам надо согреться. А сейчас я вас уложу.

   -- Ваше высочество! -- У несчастной баронессы вырвался вопль, полный благодарности.

   -- А об этом больше ни слова. Нас рассудит Бог.

IV

"ЦЕЗАРЬ" ПРИ СМЕРТИ. ПОДЛОЖНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

   Бедный полуребенок, император Петр, в беспамятстве метался на своей пышной кровати.

   -- Душно мне!.. Это ты, прекрасная гречанка?.. Ах, берите медведя! Он меня съест! Ой, боюсь, боюсь!.. -- кричал он диким голосом, вскакивая и сбрасывая с головы "ледяной колпак".

   Спальня тонула в полумраке. Тут кроме ученого немца-доктора находились: князь Алексей, племянник "птенца Петрова" -- Якова Долгорукого, его беспутный сын Иван, явившийся поистине злым гением для мальчика-императора и косвенно сгубивший его, и "веселая" Екатерина Долгорукая, объявленная невестой умиравшего императора.

   Пока они -- всемогущие лица при особе императора -- были еще в полной силе. Император еще не умер, а только тяжко занемог, и кто знал, как повернется болезнь? Поэтому Долгорукие царили полноправно и властно, никого не допуская в спальню императора.

   Диагноз болезни августейшего отрока еще не был поставлен доктором.

   -- Ну, что с ним? -- грубо окрикнул доктора Долгорукий-отец.

   -- Это вы сейчас узнаете, ваше сиятельство, -- сухо ответил верный жрец Эскулапа.

   Он вновь приступил к исследованию больного, а в то же самое время между Долгорукими -- отцом, сыном и дочерью -- в глубине спальни полушепотом шло бурное объяснение.

   -- Щенок!! -- грозно подставляя огромный кулак к полупьяному лицу своего сына Ивана, хрипло прошептал Алексей Долгорукий. -- Это все благодаря твоим проклятым кутежам мальчишка заболел.

   Князь Иван отшатнулся, но, нахально глядя прямо в лицо отцу, ответил:

   -- Да не вы ли сами, батюшка, приказывали мне: "Развлекай молодого царя"? Ну, я его и развлекал.

   При этом Иван ухмыльнулся гадкой нахальной улыбкой.

   -- Развлекай, да не простуживая, дубина ты стоеросовая!.. -- крикнул князь Алексей и обратился к дочери: -- А ты тоже хороша: в руках не умела держать его. О, дурак, о, дура!! Да знаете ли вы, что если Петр умрет, то всему вашему благополучию конец настанет?

   Он затопал ногами в бессильной ярости, а затем, насилу овладев собой, отошел к постели венценосца-отрока. Иван Долгорукий тихо прошептал сестре:

   -- Не горюй, сестрица, скоро будешь императрицей!.. Эх, все это лечение -- глупость одна; дать бы ему опохмелиться.

   -- Скажите, доктор, что у его императорского величества? -- спросил князь Алексей.

   Старик-немец сурово посмотрел на него через стекла очков:

   -- Вам желательно это знать, ваше сиятельство?

   -- Я думаю! -- воскликнул тот в раздражении. -- Чего ты тянешь?

   Доктор, горделиво выпрямившись, возразил: -- У нас, в Германии, докторам не говорят "ты". Теперь я понимаю, почему вашу Россию называют варварской страной!

   -- Молчать! -- загремел Долгорукий. -- Я покажу тебе, как спорить со мной!..

   Старик доктор презрительно усмехнулся.

   -- А знаешь ли ты, что сейчас, сию минуту, ты первый вылетишь вон из спальни? -- задал он вопрос всесильному фавориту.

   -- Что?! -- прохрипел Долгорукий, бросаясь на доктора.

   -- У молодого императора черная оспа, и он должен умереть через несколько дней. Черную оспу вы, варвары, называете "черной смертью". Так вот у бедного царственного отрока -- эта самая черная смерть. И яд этой болезни так прилипчив, что, может быть, вы все, здесь присутствующие, уже поражены им, и скоро вместо вас получатся безобразные трупы, которые засмолят и в медных гробах опустят в землю.

   Крик ужаса вырвался из груди Екатерины Долгорукой:

   -- Черная оспа! Черная оспа!

   На нее как бы столбняк нашел, "белый" ужас. Но вдруг она опомнилась и с перекошенным от страха лицом бросилась бежать вон из спальни.

   -- Стой, куда ты?! -- заступил ей дорогу Иван Долгорукий.

   -- Держи ее, Ваня, она переполох наделает! -- хрипло прокричал отец.

   Но сильным движением княжна Екатерина вырвалась из рук брата и выбежала из страшной спальни в зал, где в ожидании известия о ходе болезни императора толпилась масса придворных.

   С треском распахнулись двери опочивальни больного государя. Стоявший у, дверей арап в испуге отшатнулся в сторону. Появление Екатерины Долгорукой с искаженным от страха лицом поразило все собрание придворных.

   -- Что это?.. Что это с ней?.. -- послышался недоумевающий крик испуга.

   А "невеста" его величества продолжала мчаться среди расступившихся сановников, крича, как одержимая нечистой силой:

   -- Черная смерть! Черная оспа! О, какой ужас: черная оспа!

   Ей загородил дорогу Ягужинский.

   -- Княжна Екатерина Алексеевна, что вы говорите? -- воскликнул он. -- У кого черная оспа?!

   Лица всех побледнели. Дуновение смерти пронеслось по залу резиденции несчастного отрока-императора.

   -- У него... у императора... Бегите! Я не хочу заразиться этой гадостью. Пустите меня! Как вы смеете меня держать! -- И, вырвавшись из рук двух придворных дам, полагавших, что с невестой императора сделалось от огорчения дурно, княжна Екатерина стрелой вылетела из большого зала.

   Большинство придворных устремилось за ней вслед: слова "черная оспа" навеяли и на них неописуемый ужас.

   Но многие все же остались, смятенные, растерянные.

   На пороге появилась фигура князя Алексея Долгорукого.

   -- Господа, -- произнес он, -- с прискорбием должен заявить вам, что его величество постигла тяжкая болезнь: по определению придворного врача, у государя императора оспа. Но будем уповать на милость Божию, будем надеяться, что болезнь не похитит священной для России жизни.

   Жуткое, гробовое молчание было ответом на это сообщение всесильного вельможи.

   Алексей Долгорукий вернулся в спальню умирающего царя, взглянул на сына и испугался: в лице того не было ни кровинки; оно было что белая маска.

   -- Испугался, Ваня? -- ласково шепнул князь Алексей Ивану, отводя его в самый дальний угол спальни.

   -- Я думаю, сомлеешь. Эдакая страсть! Черная оспа! -- дрожащим голосом проронил тот.