Аналогичный мир - 4

— Вот и молодец, — улыбнулась ему Галина Сергеевна.

Одобрительно кивнул Мирон Трофимович, улыбнулся Громовой камень. Тим ответил им всем улыбкой и вышел.

Коридор был пуст и гулок. Тим достал сигареты, но курить не стал. Так, спокойно. Кем бы ни был лагерник, но его он не узнал. Хорошо, что жарко и он не носит свою кожанку, по ней могли и опознать. Надо же, какая парочка подобралась… брасткая. Спальник с лагерником. Поговорить, что ли, с Эркином, попросить, чтоб молчал. Хотя… не сказал раньше, так, может, и не скажет, может, и обойдётся.

Не спеша он вышел на залитое солнцем крыльцо и сразу увидел Эркина. Тот сидел на боковой каменной ограде и читал. По-прежнему неспешно Тим подошёл и, помедлив, сел рядом.

— Написал? — спросил, не отрываясь от книги, Эркин.

— Угу, — Тим вертел в пальцах незажжённую сигарету. — Несложные задачи.

— Да, бывало и хуже.

— Бывало, — согласился Тим. — Что читаешь?

— Историю.

Эркин всё же оторвался от книги и внимательно посмотрел на Тима.

— Слушай, ты… ты своего… — Тим перешёл на английский. — Вы с ним когда… встретились?

Эркин улыбнулся, но глаза у него стали настороженными.

— Прошлой весной, — ответил он тоже по-английски. — Ну, и что?

— После заварухи, значит, — Тим натужно улыбнулся, чувствуя, что улыбка не получается. — Повезло вам.

— Ещё как, — кивнул Эркин. — Мы везучие.

— Да.

Тим не знал, как спросить. А если Эркин не знает, что Андрей — лагерник? Хотя… должен знать, но если они встретились весной… не ходили же они до весны один в лагерной робе, а другой в паласной форме, надо думать, первым делом одежду сменили. И если… если они оба не знают, то ему-то в это лезть совсем незачем. И он медлил. А Эркин, напряжённо щуря глаза, ждал.

Выручили их Андрей, Трофимов и Артём, шумно вывалившиеся на крыльцо.

— Уф, хорошо-то как!

— Свалили!

— А вы чего здесь всухую сидите? — Олег подмигнул. — Пивка бы ща, а?

— Успеем, — решил за всех Андрей. — Давайте выпускной обговорим.

Эркин встал и отдал учебник Андрею.

— Портфель у тебя? Убери. А чего решать?

— Тим, как с автобусом? — спросил Трофимов.

Тим заставил себя забыть о незаконченном разговоре и встал.

— Будет автобус. Большой на шестьдесят мест и с багажником.

— Это для самоваров? — подошёл к ним веснушчатый парень и «Б». — А за рулём кто?

— Я и буду, — Тим улыбнулся вполне свободно. — Где собираемся и куда едем?

— Сейчас остальные подойдут, обговорим.

С шумом, уже не по одному, а толпами из дверей вваливались на крыльцо сдавшие. Споры, смех, незлая ругань на двух языках. В общем, всё решалось быстро, кроме одного: куда ехать? Все не местные, окрестности знают плохо. С этим решили погодить до субботы. Расспросят знакомых, приятелей и уже тогда… Место-то нужно и чтоб повеселиться от души, и чтоб не шуганул никто, и чтоб автобус проехал.

Разошлись шумно и весело. А что, всего один экзамен остался. Свалим и гульнём!

— Гульнём, чтоб не загорелось! — балагурил по-ковбойски Андрей.

— А чего ж нет? — поддержал его тоже по-английски Эркин. — Чтоб не хуже Бифпита было.

— Зачем хуже? — преувеличенно возмутился Андрей. — Чтоб лучше!

Тим, шагая рядом, молча слушал их шутливую перепалку. Знают или нет? Если нет… Его молчания они будто не замечали, но Тим понимал, что Эркина он уже насторожил, и когда братья останутся вдвоём… да, он против двоих. Он же не хотел, но лагерник — это совсем другое, спальник — ведь тот же раб, а лагерник — беляк, хоть и потерял расу, но всё равно… чужой. Но Эркин с ним на брата записался, так что… как ни крути… может, зря он затеял это? Обошлось бы, как и раньше обходилось… нет, не зря. Не хочет он под дулом жить.

У подъезда они разошлись, как обычно, попрощавшись кивками.

С чего вдруг Тим завёл разговор об Андрее, Эркин не понял и сразу как-то забыл об этом: не до этого, ни до чего ему сейчас. Математику-то он свалил, а вот устные…

Как всегда, они рассказали Жене об экзамене, поужинали и хотели опять засесть за учебники, но Женя решительно запротестовала:

— Нет, вы устали, и вам всё равно сейчас ничего в голову не полезет, идите прогуляйтесь и спать.

— Ну, Женя… — начал Андрей.

— Я что, экзаменов не сдавала?! — перебила его Женя. — Побольше твоего! Так что, слушайся и не спорь.

— Слушаюсь, мэм, — склонился перед ней в шутливом полупоклоне Андрей. — Пошли, братик.

— И я с вами! — загорелась Алиса.

Но её не пустили.

— Нет, пусть и от тебя отдохнут. Ты лучше мне помоги.

Разумеется, спорить с Женей Эркин и не собирался. Да и в самом деле, отчего не пройтись, голову проветрить.

Выйдя из дома, они молча сразу повернули к оврагу и спустились к воде. Здесь было заметно темнее и сыро. Наклонившись над прозрачным и таким быстрым, что камушки на дне казались шевелящимися, ручьём, они умылись, напились из пригоршней и, не поднимаясь наверх, пошли рядом с ручьём по оврагу.

— Ничего, братик, — наконец заговорил Андрей. — Выжили, так проживём.

— Да, — Эркин тряхнул головой. — У тебя на работе как? Нормально?

— Полный порядок, — ухмыльнулся Андрей. — А что?

— Да, понимаешь, Тим, он же тоже там работает?

— Ну да. А что? — повторил Андрей уже иным тоном.

— Да он чего-то сегодня, после экзамена когда ждали, расспрашивать стал.

— О чём? — очень спокойно, даже с ленцой в голосе спросил Андрей.

— Да когда мы встретились. Я сказал, что прошлой весной. А он уточняет, — Эркин стал смешивать русские и английские слова, — до или после заварухи. Ты что, сцепился с ним из-за чего?

— Да нет, — пожал плечами Андрей. — Не из-за чего нам сцепляться. А и сцепимся, так невелика он птица, накостыляю.

— Не храбрись, — ответил Эркин на шауни и продолжил уже только на английском. — Он телохранителем был, и оружие с собой привёз. Не знаю уж как, но через границу протащил.

— Откуда знаешь? — глаза Андрея холодно блестели в сумерках.

— Про оружие? — Эркин усмехнулся. — Дим ребятне хвастал, а Алиска всё дома и выложила. Да и в лагере… трудно что скрыть. Он и не скрывал, так и ходил в своей куртке. Как у того, в мышеловке, помнишь?

— Помню, — кивнул Андрей и вдруг остановился, будто налетев на невидимую преграду. — Ах ты, чёрт, дьявольщина, — он зло и одновременно как-то беспомощно выругался по-лагерному.

— Ты что? Андрей? — Эркин взял его за плечо и повторил: — Ты что?

— Я ж… я ж в майке сегодня работал, ну, как все, а он как раз мимо шёл, я, дурак, пень хреновый, ещё поздоровался с ним. Увидел, значит, ах ты… — Андрей захлебнулся лагерной руганью.

Эркин сжал его плечо, слегка встряхнул.

— Мы вместе, Андрей, ну…

Андре вздохом перевёл дыхание.

— Да, брат, — и так же положил руку на плечо Эркина. — Да, значит, так… — и замолчал, будто поперхнувшись.

Постояв так, они пошли дальше по-прежнему вдоль ручья.

— Садиться неохота, — негромко сказал Андрей. — Не смогу я опять за решётку. И пацана его сиротить не хочется, — Андрей заговорил по-русски.

— Думаешь… и так замолчит?

— Не знаю, Эркин. Ты с ним в лагере был, говоришь. Как он там?

— Нормально, — пожал плечами Эркин. — Не подличал. Но там и нужды в том не было.

— В том-то и дело. А так? Я ж вспомнил всё, Эркин. Меня в лагере никто не опознал, я ж и врачей проходил, и в бане мылся, и никто, понимаешь, никто… а он сразу, глаз набит, они ж… их привозили, и они… хуже охранюг были. Я тогда, ну, в мышеловке, не вспомнил, не хотел я тогда помнить, вот и не опознал, а то бы тот не ушёл. А сейчас… я же всё, понимаешь, всё помню.

— Они что? — глухо спросил Эркин. — И на вас тренировались?

— Чего? — потрясённо переспросил Андрей. — Ты… ты что, Эркин?

— Да вот, — Эркин перешёл на английски. — Их на нас тренировали, на перегоревших и просроченных. Он сам мне об этом сказал.

— Та-ак, — кивнул Андрей. — А вот теперь всё понятно, — и по-английски: — Сошлась колода. Ну, что будем делать, Брат?