Страница 12 из 267
— Хорошо, — кивнул Эркин.
— Только недолго, — строго сказала Женя. — Завтра рано вставать.
— На работу, — понимающе кивнула Алиса.
— Вот именно, — улыбнулась Женя.
Они спокойно поели, выпили чаю, и Алиса побежала в свою комнату за мозаикой, а Женя убрала со стола.
Сегодня они начали выкладывать большой — во всю положку — многоцветный венок. И дошли почти до половины, когда Женя сочла, что Алисе пора идти спать. Алиса покосилась на неё, на Эркина и согласилась. Сопя, собрала мозаику.
— Завтра закончим, да, Эрик?
— Да, — кивнул он.
Когда Алиса ушла, Женя поставила на стол две чашки.
— Сейчас я уложу её, и поговорим. Так? Как тогда?
Эркин счастливо улыбнулся: да, всё, как тогда. Женя ушла к Алисе, а Эркин встал и подошёл к окну, взял рукоятку и попробовал кольцо. Хорошо держит. Теперь… где он видел шнурок? Да, в кладовке, там был как раз подходящий ремешок. Он его положил вместе с верёвками возле двери. Положив рукоятку на стол, он пошёл в кладовку. Отогнул гвоздь и приоткрыл дверь так, будто боялся, что оттуда кто-то выскочит на него. Да, вот она, вся связка. Он вытщил её, быстро перебрал и выдернул нужный ремешок. Узкий, как раз по кольцу, и не слишком длинный. Забросил связку обратно, закрыл дверь и повернул гвоздь.
— Эрик, — сонно позвала его Алиса, — а ты меня вчера на ночь не поцеловал.
Эркин вошёл в её комнату, наклонился и коснулся сжатыми губами её щёчки.
— Вот так, — удовлетворённо вздохнула Алиса. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил Эркин.
Когда он пришёл на кухню, Женя уже налила в чашки чай.
— Ты ей дверь не закрыл?
— Нет, — Эркин сел к столу. — Сейчас я только сделаю…
Он продел в кольцо ремешок и связал концы плоским узлом. Женя по-прежнему ни о чём не спрашивала, и он сам сказал:
— Это Андрея. Андрей мне нож делал. А когда нас арестовывали, оружие отбирали, и я отломал рукоятку. Буду теперь с собой носить.
Он говорил, глядя на свои руки, заправлявшие в узел концы. Ремешок крепкий, и узел надёжный. Эркин поднял на Женю глаза и улыбнулся. Положил рукоятку на стол и придвинул к себе чашку. Улыбнулась и Женя.
— Ну, вот мы и приехали.
— Да, — Эркин как-то удивлённо улыбнулся. — В самом деле, приехали. Ты…ты довольна?
— Конечно. Знаешь, — Женя двумя руками поднесла к губам чашку, но не пила, а смотрела на него поверх её краёв. — Знаешь, я как-то не верю, что всё кончилось, что мы дома. Так всё внезапно… квартира, деньги… господи, не верится даже.
— Не верится, — повторил Эркин и кивнул. — Да, так. Женя, ведь… мы… мы не поедем больше никуда, тебе здесь нравится, Женя? Я… я сделаю всё, всю квартиру сделаю. Ты мне покажешь, как обои клеить, и я сделаю.
— Сделаешь, — кивнула Женя. — Конечно, мы никуда не поедем. И с понеделника начнём заниматься ремонтом. А завтра… нет, в субботу пойдём на рынок, купим тебе валенки и полушубок, и… вообще, посмотрим.
— Полушубок — очень дорого, — упрямо свёл брови Эркин. — Женя, а если нам не хватит на квартиру?
Женя рассмеялась.
— Будем делать всё постепенно. Знаешь, я когда-то читала, что когда дом закончен, пора умирать.
— Д-да, — не очень уверенно согласился Эркин.
— Ну вот. А полушубок тебе нужен. Я завтра узнаю, где лучше его покупать. На рынке или в магазине. И почём они.
— Хорошо, — кивнул Эркин.
Дневная усталость снова накатывала на него, и сил спорить уже не было. Но ему вообще всегда было трудно спорить с Женей.
— Давай ложиться, Эркин.
— Да, — он допил чай, и Женя забрала у него чашку.
Эркин, устало опёршись ладонями о стол, встал.
— Я пойду, Женя.
— Ничего-ничего, иди, ложись. Я уберу здесь и тоже лягу.
Она вымыла и поставила на сушку чашки, протёрла стол. Насколько клеёнка удобнее, просто прелесть! Ну, вот и всё. Женя ещё раз оглядела кухню, выключила свет и вышла. В спальне горит свет, и в прихожей можно не включать. Господи, не квартира, а чудо! Сказочно повезло.
Проходя из уборной в спальню, Женя заглянула к Алисе. Спит. Набегалась, наигралась и спит. Ну, и отлично. Дверь пока пусть открыта, со временем приучится. Она вошла в спальню. Эркин уже спал, как обычно лёжа на спине и закинув руки за голову. Не желая раздеваться на свету — хоть время и позднее, но ведь у дома вполне может оказаться припозднившийся прохожий, и, пока занавесок нет, надо об этом помнить = Женя выключила свет и в темноте сбросила халатик, вытащила из-под подушки и надела ночную рубашку, и осторожно, чтобы не потревожить спящего Эркина, легла. Хорошо, когда квартира тёплая, можно на полу спать. Ну да ничего, сделаем ремонт и начнём обставлять. Жалко, солнца не было, непонятно, куда окна выходят. Но спальню хорошо бы белую, ли нет, лучше розовую. А кухню… Кухню «деревянную», да, стиль «кантри», а Алисе… Ну, детская — весёлая, в зеленоватых тонах. Как у Андерсена? «Зелёный цвет полезен для глаз».
Эркин слушал ровное дыхание Жени, стрёкот будильника, урчание и бульканье в трубах и улыбался. Это его дом. «Бегал и добегался?» Да, он добежал. «Не любишь кочевья?» Не люблю. Меня слишком часто продавали. Паласы, камеры, торги… Нет, я сам приехал сюда, нет, больше я не побегу и не дам себя гонять. Тишина и спокойствие вокруг, и шорох снежинок по стеклу. Опять идёт снег. Это уже не страшно. У Жени и Алисы тёплого хватает, квартира тёплая, на еду деньги есть. Интересно, когда на заводе платят? Если каждую неделю, то завтра он получит за два дня. А если нет? Надо будет хоть десятку с собой взять. Нельзя совсем без денег. Будет с работы идти, купит чего-нибудь… Женя рядом, только руку протяни. Если что, нет, не думай об этом. Женя успокоилась, забывает, пусть совсем забудет. А он… он будет ждать. Столько, сколько надо, день, два, неделю, год если надо. Пока Женя сама ему не скажет, сама позовёт его. А сейчас надо спать… А полушубок, конечно, было бы хорошо, белый, на белом меху, как у старшого, и валенки тогда, как он видел, обшитые кожей, да, правильно, бурки. И Жене такие же хорошо бы. Сапоги у Жени теперь есть, пусть будут и валенки. И Алисе валенки. И… и санки, как он сегодня видел, когда шёл домой. У Алисы тёплая одежда есть, будет гулять… В субботу они все вместе пойдут на рынок… В воскресенье сороковины, надо идти в церковь… Интересно, в русской церкви такое же занудство или есть что-то стоящее? В лагере о попах хорошо не говорили, и о церкви тоже, но раз надо… Мысли путались, уплывали, и уже только спокойствие и тишина, и ничего больше нет, и не надо ничего, и дыхание Жени рядом, тепло её тела…
…Звонок будильника, мгновенно возникшее ощущение пустоты рядом и ударивший по векам свет разбудили его. Эркин приподнялся на локте. Женя? Жени нет. Уже утро? Пора вставать. За окном темно, а на часах? Да, пора. Эркин откинул одеяло и встал, потянулся, сцепив пальцы на затылке. Оглянулся случайно на окно, увидел своё отражение почти в полный рост во всей красе и, охнув, присел, поняв, что и его с улицы так же видно. Ах ты, чёрт, как же он раньше не сообразил?! Ведь знал же, а не подумал. Занавески нужны. Обязательно. Плотные шторы. А то он как на торгах, даже хуже, на сортировке.
— Эркин, — позвала из кухни Женя. — Уже утро.
— Бегу, — ответил он, сгребая в охапку приготовленную на утро одежду и ползком выбираясь в прихожую.
— Ты чего? — удивилась Женя.
Сидя на полу, Эркин быстро натягивал бельё.
— С улицы всё видно, — мрачно ответил Эркин, вставая и заправляя нижнюю рубашку в джинсы.
Сообразив, Женя рассмеялась, тут же пришлёпнув себе рот ладошкой, чтобы не разбудить Алису.
— Ну, ничего страшного, иди, умывайся, сейчас чайник закипит, чаю выпьешь.
— Да, я мигом.
Через несколько минут он уже сидел за столом и, обжигаясь, пил горячий сладкий чай. Женя подкладывала ему бутербродов.
— Да, — вскинул он на неё глаза, — там у меня в куртке ещё со вчера бутерброды…
— Ты их вчера и съел. Ещё за обедом. Эркин ещё…?
— Хватит, — мотнул он головой, — спасибо, Женя, — и, видя её огорчение, улыбнулся: — С полным животом тяжело работать.