Страница 66 из 88
Поручик Марин выхватывает шпагу, приставляет ее в упор к груди этого солдата.
— Убью на месте, если скажешь еще хоть одно слово! — говорит он и командует: — Смирно! Стройся! Оружие на изготовку!
Застывшие солдаты «едят глазами начальство», строго выполняют дисциплинарный устав, на котором всегда так настаивал влюбленный в муштру Павел. Солдат должен слепо выполнять приказания, солдат не имеет права дышать в строю, солдат должен выполнять только то, что ему приказывают.
Заветы Павла исполнены свято. Солдаты не рассуждают. Они стоят навытяжку до того момента, пока не придет известие, что Павел уже убит.
Первый отряд заговорщиков из 12 человек (среди них Бенигсен, Платон и Николай Зубов) уже вошел в спальню императора. Осторожный Пален и Валерьян Зубов в другом отряде. Они еще на пути.
Шум шагов разбудил Павла.
Выскочив из постели, он заметался по комнате. Если бы он кинулся направо, к тем дверям, что вели в спальню его любовницы княгини Гагариной, он мог бы еще спастись. Но Павел кинулся налево — к дверям, которые вели в спальню государыни Марии Федоровны, к тем дверям, какие еще недавно были заколочены по его приказу. Павел обречен.
Первые 12 заговорщиков, ворвавшиеся в спальню, кинулись к постели, но постель пуста. Павел убежал? Заговорщики в панике. Все мечутся по комнате, ищут под столами, под шкапами, чуть ли не в ящиках письменного стола. Если Павел спасся — все будут завтра же повешены. Это ясно каждому.
Нашел Павла граф Бенигсен. Павел спрятался в камин, но Бенигсен при свете луны увидел на полу босые ноги. И вот Павел вытащен. Граф Бенигсен в парадном мундире, с лентой, во всех орденах. Павел в одном белье, в ночном колпаке. Съежившись, он пытается спрятаться за портьеру.
Граф Бенигсен старается вести себя джентльменом. Он опускает свою шпагу и по-французски заявляет:
— Государь, вы перестали царствовать. Теперь император — Александр. Мы арестуем вас по его приказанию. Будьте спокойны, вас не хотят убить. Вы должны отречься от престола.
— Что я вам сделал? — кричит император.
— Вы нас мучаете, вы нас мучаете уже четвертый год, — запальчиво отвечает один из гвардейских офицеров.
В этот момент смертельно бледный Павел внезапно пытается бежать. Босой, в одной рубашке, кидается он к дверям, стараясь прорваться через толпу заговорщиков. Его схватывают.
— Вы арестованы!
— Арестован? Что это значит — арестован? — хрипит Павел. Его обычно шафранное лицо белее бумаги. Он тяжело дышит.
В это время в прихожей раздается шум. Это пришла новая партия заговорщиков. Но первый отряд в панике — инстинктивно все решили, что это идет караул на защиту государя. В одно мгновение Павел остается один. В безумной панике, в ужасе заговорщики разбежались. Один Бенигсен остался возле государя, держа в руке шпагу. Еще минута, и выясняется, что новый отряд явился на помощь не к царю, а к заговорщикам.
Прежний и новый отряды снова вламываются в спальню.
В дикой толкотне падают ширмы. Они задевают лампу. Свет гаснет. В общей свалке Бенигсен успевает крикнуть:
— Не противьтесь, государь! Дело идет о вашей жизни.
Но «противиться», убеждать кого бы то ни было в чем-нибудь уже поздно. Разъяренная толпа в темноте уже схватила свою жертву.
Большинство заговорщиков пьяны, и поэтому воспоминания участников в деталях разноречивы.
Павел не защищается. Он просит о пощаде, умоляет дать ему время помолиться.
Трагическая деталь: один из офицеров-заговорщиков оказывается похож на Константина. При тусклом свете принесенного ночника Павел принимает его за великого князя.
— Как, и вы, ваше высочество, здесь? — говорит он прерывающимся голосом.
Выяснять недоразумение нет ни времени, ни охоты. Павел умирает в полном убеждении, что одним из его фактических убийц является Константин.
Наиболее существенные подробности дают записки Саблукова. Вначале Павел говорит громко и жестикулирует. Николай Зубов, мясник по характеру, шталмейстер его величества по должности, человек очень высокого роста и очень сильный, бьет государя по руке.
— Ты чего орешь?! — кричит он.
У Павла не было привычки к такому обращению. Он не удержался от того, чтобы не оттолкнуть руки Зубова. В ответ тот с размаху бьет Павла по голове. Ему не достаточно простого удара рукой. Он берет в руку тяжелую золотую табакерку и ударяет своего императора в левый висок. Павел падает.
Остальные офицеры кидаются на упавшего. Они хорошо запомнили совет графа Палена о том, что «съесть яичницу может только тот, кто умеет разбить скорлупу яйца». Но и помимо этого многие из них чувствуют себя обиженными, оскорбленными.
— Пропустите-ка меня! Дайте я ему покажу!
— И я! И я!
Павла бьют, толкают ногами, топчут.
В коридоре слышен шум. Новый момент паники. Павел, пришедший в себя, пытается кричать. Жалобно, полузадушенным хриплым голосом, не очень громко, как будто сам не верит, что из этого крика может что-нибудь получиться. Он непрерывно повторяет одно и то же:
— На помощь… На помощь…
Бенигсен не в силах больше вынести. Он поручает пьяному князю Яшвилю сторожить государя, а сам выбегает в прихожую. Ему «нужно распорядиться размещением часовых».
Царь пытается вырваться от Яшвиля. Во время борьбы оба падают на пол. Стрелять заговорщики не решаются.
— Надо его задушить, — говорит кто-то. — У кого есть веревка?
Веревки ни у кого нет.
— Дайте салфетку, дайте что-нибудь!
Салфетки тоже не оказывается. Гвардейский офицер Скарятин срывает с себя шарф.
Павел извивается, кусает руки своих убийц, но их много. Уже отогнали в сторону тех, кто хотел позабавиться (приятно лишний раз дать по морде его императорскому величеству). Этих легкомысленных людей, этих спортсменов и удальцов, отогнали. Рядом с Павлом остались люди деловые, люди серьезные.
Упорное судорожное сопротивление не помогло. Одному человеку не справиться с двенадцатью. И вот вокруг шеи Павла уже обернут шарф. Этот шарф тянут в обе стороны граф Николай Зубов («с диким выражением лица»), за другой конец — генерал Чичерин и князь Яшвиль. Придворная карьера достается недешево.
Еще много времени после этого каждый из участников убийства будет хвастливо рассказывать в высшем свете, что это именно он удушил Павла, именно он проявил чудеса храбрости и присутствия духа. Риска это хвастовство не влечет ни малейшего. Напротив. Ни один из участников заговора не был привлечен к ответственности. Чины и ордена получили многие. Александр умел ценить заслуги!
Смена на всероссийском престоле благополучно заканчивается. Серьезные, деловые люди задушили своего государя. Тайный советник Трощинский еще во время ужина заговорщиков, перед их отправлением в Михайловский дворец, успел заготовить манифест, в котором говорилось, что «его величество государь император Павел I по болезни повелеть соизволил взять себе в соправители великого князя Александра». Манифест составлен, но с первых же минут заговорщики стали вести дело серьезно, поэтому давать манифест для подписи избитому, окровавленному Павлу никто не пытался.
И еще раз возникает паника. Павел еще не задохнулся, когда в прихожей опять слышатся шаги. Заговорщики, оставив задушенного, но еще хрипящего императора, кидаются к двери. Но граф Бенигсен с обнаженной шпагой встает на их пути:
— Заколю, как собаку, всякого, кто попытается бежать! Отступать поздно!
Граф прав. Отступать поздно. Вино налито, его надо выпить. К счастью, страхи оказываются напрасными. Никто не собирается мешать людям, занятым возведением на престол нового венценосца. Заговорщики возвращаются к изуродованному Павлу. Еще несколько минут, и все кончено. Его императорское величество волею Божьей тихо скончался!
Король умер, да здравствует король!
Только к этому времени появляется, наконец, во дворце граф Пален со своим отрядом в сопровождении Уварова. Он во главе батальона гвардейцев должен был взять на себя одну из активнейших ролей в разыгранной пьесе, но он предпочел спешить медленно. Он ведет свой отряд кружным путем и появляется у дворца, когда Павел уже полумертв. Но и здесь, поднимаясь по главной лестнице, он приказывает не спешить. Есть моменты, когда, придя поздно, только выигрываешь.