Страница 15 из 22
За малейшую провинность хозяин имеет право наказать кабального не только побоями, но и заковать в колодки. Избиение до смерти не редкость.
И вот любой бек и даже амлякдар таким образом создает для себя сколько угодно даровых работников.
Ведь постановление этих господ о наложении штрафа -- окончательное, и обжалованию не подлежит.
Уж раз кто внесен в кабальную книгу -- несчастный и вся его семья обречены на гибель. Женщины и мужчины превращаются в вьючных животных, а девушки служат в гаремах потехой для гг. бухарских администраторов.
Все это ужасно!
Но еще ужаснее то, что сделать с этим ничего нельзя.
Даже русский политический агент в Бухаре бессилен, ибо он тут, разумеется, для того, чтобы поддерживать дружеское отношение к соседней стране, а вовсе не для того, чтобы вмешиваться во внутреннюю жизнь дружеского государства, что, конечно, могло бы вызвать неудовольствие бухарских властей и, чего доброго, привело б к столкновению между Россией... и Бухарой!
Тут шутки плохие!
Помочь могли бы здесь только капиталы, достаточные для того, чтоб выкупить несчастных рабов, т. е. -- простите -- должников.
А поговорите с бухарским администратором обо всем этом, он вам скажет:
"Помилуйте, у нас рабства нет, а должников и у вас по головке не гладят!"
И он почти прав.
Тут нужны деньги и большие деньги!
Где вы, господа американские короли?
Где вы, гг. Рокфеллеры, Карнеджи, Асторы, Вандербильды и др.?
Тут есть куда отделить из ваших миллиардов...
Любопытен рассказ, который я слышал от одного старого дарвозца о таком "кабальном случае".
Привожу его вам...
В Кулябском бекстве, недалеко от Хирманджо, жила счастливо и в некотором достатке семья таджика (таджики -- бухарцы иранского происхождения).
Семья состояла из мужа, жены, двух сыновей и дочери.
Сыновья были уже взрослые, а дочь Мейхун, 15 лет, считалась во всем округе первой красавицей, и старик не нарадовался на своих детей.
В один прекрасный день, в дверь сакли таджика постучал посланник от бека, обыкновенный раис (полицейский) и, когда перепуганный старик вышел к нему, посланец бека сказал:
-- "Благодать Аллаха снизошла над твоим домом! Я явился к тебе вестником большой радости и чести для всей твоей семьи! Могущественный бек увидел твою дочь, когда она собирала плоды гранатного дерева, да, кроме того, он услышал, что она мастерица ткать маты (бухарские материи) и он милостиво приказал привести ее к нему!"
Побледневший старец сначала от испуга онемел, но, наконец, нашелся и ответил:
-- "Могущественный бек слишком добр и милостив к нам, и избави меня Аллах от того, чтобы я воспользовался для моей Мейхун добротой нашего господина! Дочь моя слишком недостойна, чтобы осмелиться войти в дом бека! Да от солнечного сияния твоего господина она завяла бы сразу. Пусть уж она здесь, в тени влачит свои дни!"
С этим ответом посланец ушел, оставив в отчаянии и горе семью таджика, ибо для всех было ясно, что бороться с желанием бека бесполезно и что бедную Мейхун, так или иначе, придется отдать беку.
И на семейном совете решено было тайком ночью отправить девушку в Сарыгор, к родственникам таджика.
Так и сделали.
А утром вся семья подняла ужасный вопль и крик, и на вопросы соседей ответили, что их дорогая Мейхун вечером, желая покупаться в речке -- утонула. А когда посланец бека на другой день явился с людьми, чтобы силою взять девушку, то семья вышла к нему в траурных одеждах и старый таджик сказал:
-- "Аллах велик! Да будет его святая воля! Он наказал нас за то, что мы не приняли от бека его милости. На дне речки наша радость, наша Мейхун покоится навеки". -- При этом вся семья заливалась слезами и надо думать, что слезы эти были искренни, ибо пережитое волнение и разлука с любимой дочерью представляла достаточную причину для слез.
Гнев бека был ужасен.
Он, да и все население, конечно, прекрасно поняло, что Мейхун спрятана в укромном месте и что она находится "вне пределов досягаемости" для бека и, в результате, сластолюбивый сатрап через кадия возбудил обвинение против всей семьи таджика в том, что они ночью утопили девушку, причем приближенные бека свидетельствовали, что слышали жалобные крики Мейхун около реки.
Бухарское правосудие скорое и не милостивое.
Все члены семьи были присуждены к 500 ударам плетьми каждому и к уплате штрафа в 3000 тилли (тилли = 3 р. 80 коп.). Так как такой огромной суммой почти никто из частных лиц не владеет, то таджик и его семья были объявлены кабальными людьми.
Сакля их и имущество было взято в казну, а сам таджик с женою и сыновьями был выведен на рынок.
Мейхун же, как только услыхала об участи ее родителей и братьев, сама явилась к беку, и бек с неделю отдал должное ее... умению ткать... но в помиловании ее родных все-таки отказал.
И Мейхун в отчаяньи, на этот раз на самом деле, утопилась там же, где прежде это только предполагалось.
Говорят, впрочем, что беку за его "шалости" был объявлен из Бухары выговор...
Говорят еще, что бек от этого не утопился...
Я далек от мысли винить в чем-нибудь жизнерадостного и веселого бека и вовсе не желаю оправдывать строптивую Мейхун и ее погрязших во лжи родителей, но думаю:
"Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!".
VIII.
Самарканд и могила Тамерлана.
Из Бухары я отправился в Самарканд.
Дорога здесь удивительно однообразная и скучная, хотя, конечно, не похожая на ужасную песчаную пустыню, что тянется от Красноводска до Асхабада.
На 87 версте от Бухары лежит городок Кермине, представляющий собой немалый интерес.
Этот город служит излюбленным местопребыванием эмира.
По бухарским обычаям, каждый престолонаследник должен служить некоторое время беком (губернатором), чтобы научиться управлять и чтобы познакомиться с народом.
Нынешний эмир когда-то служил беком в Кермине, и по настоящие дни большую часть своего времени проводит в нем.
Там есть несколько дворцов, отделанных очень роскошно, и склад с имуществом эмира.
Есть и цитадель с бойницами, но европейских учреждений там нет совсем.
Немного дальше находится город Карши, и здесь вы уже проезжаете по Каршимскому оазису, где сама природа дала высокую культуру всяким земным плодам. Тут прямо рай в смысле растительности.
Город Карши лежит на берегу реки Кашки-Дарьи, и очень древнего происхождения. Он очень богат, с громадной торговлей и со множеством маслобойных заводов.
Особенно славятся в нем чай-ханэ (чайные). В них, в качестве прислуги, служат мальчики. Эти мальчики расхаживают в шелковых халатах и ноги их украшены браслетами. Кроме того, они надушены до омерзения. Все они до мозга костей развращены и, вообще, составляют позор и язву мусульманских нравов...
На берегу реки в г. Карши есть огромный сад, составляющий собственность эмира.
Удивителен местный гарнизон войск: он вооружен фитильными ружьями...
Замечательна здесь и тюрьма. Арестанты все сидят в колодках и содержатся всецело на счет благотворителей.
Но все на свете кончается. Кончился и бухарский кошмар, и за станцией Термес вы попадаете опять "в Россию", т. е. в Самаркандскую область.
В шесть часов вечера я очутился на вокзале в г. Самарканде.
Самарканд!
Тут вы уже стоите на исторической почве, где земля, может быть, оттого так плодородна, что веками удобрялась людской кровью.
Но оставим в стороне поэзию и вернемся к прозе.
Самарканд столица и главный город Самаркандской области.
Город, конечно, делится на русскую и азиатскую части и население его равняется (около) 60.000 душ -- 20 тысяч русских и 40 тысяч туземцев.