Страница 5 из 15
Я ушла от нее в отчаяньи.
Продолжение 30/V 43. Вернувшись, пошла в ЦДХВД. Удивительная смесь ханжества и снобизма в Над. Як. Впрочем, она умна и тонка. Мальчик Эдик Бабаев[22] прочел стихи с хорошими строками, что-то о крике звезд и вое луны.
Мучительно, сквозь все, думаю о детях. Только не наивничать. Послать материал в Москву – об этих убийцах, растлителях? Не хочу наивничать. Союз убийц и растлителей всемогущ. (А Короленко? Вотяки?)[23]
Не с кем про это.
Читаю Стендаля. И впервые с полной отчетливостью поняла – еще ни один писатель не написал о любви так, как я ее чувствую – я, Шура, Зоя[24] – интеллигентные женщины нашего поколения. Все, написанное до сих пор не о нашей любви, даже Чехов. Не говорю уже о Стендале. «Дамы берут себе любовников» «кавалеры серванты» – о чем это? о ком? про что?
3/V [I] 43. …в Библиотеку Наркомпроса: прочесть папину статью в «Литературе и Искусстве»[25]. Боже мой, сколько надо сделать оговорок, чтобы выговорить, что в детях следует воспитывать совесть и честь! А последняя глава непрозрачно намекает на необходимость издания Сказки. Бедный папа. [2–3 строки вырезаны].
Прочла 2 № «Лит. Газеты», ужаснулась собственной наивности: как могло случиться, что я иногда надеюсь, что меня напечатают! [низ страницы отрезан. – Е. Ч.].
3/VI 43. Пришел Валя. Я увидела его на улице – босой, в руках продранные босоножки, штаны запачканы. И в том, как он нес босоножки – будто лапти, и в рубашонке его, и в том, как у него торчат на макушке волосы – так много русского, нездешнего. Он сегодня без очков (от них болят глаза) и от этого лицо кажется более детским. Хорошим воздухом он дышит. Рассказал мне, что доехал до конца 8-го №, а там 5–6 клм. – и настоящая пустыня; о черепичных крышах узбекских дач; о выжженной траве.
С кем же ты был?
Один.
Прочел несколько новых набросков: SOS, о зное и др. В каждом есть чудесные, естественные строки – но еще много «мук», «жути» и пр. Над. Як. изощряет на этих банальностях свой хороший вкус, меня нисколько они не смущают: я вижу, что за ними стоит сильный и обязательный ритм, что они пройдут.
Мы с Валей долго говорили о разных стихах – но что бы я ни начинала цитировать, он знал. Пруткова, Пушкина, Ахматову. Боратынского, до знакомства со мной, он не читал; сегодня говорил наизусть куски из «Осени». Про книжку А. А. сказал, что ему не нравятся только 2: «На шее мелких четок ряд…» и «Сжала руки…»
Я: Да, «Сжала руки…» может и хорошо, да только уже мне надоело: его так затрепали…
В.: А мне сразу надоело. Восхищался «Дальнобойным», «Музой», «Но я предупреждаю вас…», «Мне ни к чему…» и пр.
9/VI 43. Дня 2 назад ко мне зашла домой секретарша из ЦДХВД и принесла лист займа. Подписываясь, я чувствовала, что совершаю нечто некомильфотное, но скоро забыла об этом обстоятельстве.
Сегодня утром после двухчасовых попыток соединить перегоревшую спираль плитки, я отправилась на летучку в ЦДХВД. У дверей на меня сразу кинулась бухгалтерша и стала уверять, что я «подвожу коллектив», «подвожу Наркомпрос» и т. д. Я вошла в комнату. Оторвавшись от председательских обязанностей, на меня сразу накинулась Н. Я.
– Я считаю, что это не по-товарищески.
?
– Да, да! Мы все подписались на 100 %, а вы нет.
Но я сейчас вроде погорельца, я нуждаюсь в помощи, меня обокрали…
– Меня обкрадывали 1000 раз… Должна Вам сказать, Лида, что я в данном вопросе согласна с коллективом, с Соней, со всеми и осуждаю Ваше высокомерие.
– Знаете что, – сказала я, – в Киеве меня однажды оштрафовал милиционер не за неправильную ходьбу, а за «высокомерное отношение к действиям милиции».
– Пусть я милиционер, но я говорю Вам честно, что Вы кладете пятно на коллектив.
– Неужели на коллектив? А не на себя одну?
– Вы – член профсоюза? – спросила она вдруг.
– Да. С 1926 г.
– Предупреждаю, что буду апеллировать туда…
О, ханжество! О, слюни! О, демагогия и пошлость! Если бы она сказала мне – в углу: «Лида, Вы делаете глупости. Так нельзя. Вы даете повод всяким шавкам кусать Вас за икры», – я немедленно исправила бы свой ложный шаг. Если бы она сказала мне: «Красная Армия нуждается в Ваших деньгах», – это на меня тоже имело бы свое действие. Но апелляция к «коллективу», к тому, что, мол, Соня, получающая 150 – подписалась на 100 % – в то время как по аттестату она как генеральша получает наверное 1000 [несколько строк вырезаны. – Е. Ч.] взорвали.
Король-то голый, совсем, до нитки.
10/VI. Мигрень лютая. Набегалась по жаре, нездорова, не выспалась.
С утра на базар. Истратила все деньги, взятые в долг, и купила только самое необходимое. На базаре – узбеки с черешнями за ухом. Мальчишки продают воду и чай в чайниках.
Вечером, по дороге на урок к Ломакиной, зашла Лиля[26] – принесла мне «Иметь и не иметь», который я мечтаю прочесть. Рассказала мне, что дочка ее подруги, Кинер, – 10 лет, посещала драмкружок в каком-то парке; 4 девочки напали на нее, сняли с нее платье, затолкали в уборную и сообщили, что сейчас придут мальчишки. Ее выручила какая-то женщина. Сие – Ташкент. Люша отказывается нести в руках что бы то ни было – книгу, пакет: выдерут. Шляпу – стянут с головы…. А я собиралась завтра днем позволить ей пойти одной в кино, на «Принца и Нищего».
12/VI. Утром рано пришел Валя, принес новые стихи и переделанные. Среди новых одно хорошее: «Сумерки».
– Но тут есть одна пустая строка, – говорю я.
– Да, знаю… Благоухающая мгла.
Самое в нем поразительное – способность восприятия.
Прохвост Тахтимов повел его к секретарю ЦК Непомнину[27].
– Что он там о тебе наболтал?
– Он больше болтал о себе.
Непомнин дал Вале Стендаля «Красное и Черное».
– Это лучше всего на свете.
Валя продолжает упорно переделывать старые стихи. Замечательна переделка стихотворения о Старом Городе: он перевел его в другой размер, в другую тональность – в натуралистическую от романтической, не пощадив даже отличных строк.
Читали вместе пародии Флита и очень смеялись.
Меня смущает только, что он мало спрашивает о других, много рассказывает о себе – с радостным детским простодушием.
16/VI 43. Дневник – большое подспорье. Пишу перед сном и он возвращает мир моей душе.
23/VI 43. Потерянный день. И почему-то слабость, вялость устрашающая.
С утра – в ЦДХВД. Сдала сборник. Н. Я. говорила нечто невразумительное. Конечно, защищать его в ЦК она не станет. Я подала ведомость, выписала Эйсмонду 400 р. Совершенно как заурядный бюрократ, Н. Я. неспособна понять, что этот человек «в точку», что он нужен, будет нужен и ему необходимо заплатить прилично. Она снизошла до 350; затем будет налог – и он получит 200 с чем-то и для следующего № работать, тратить ночи не станет.
26/VI 43. Прочла весь комплект «Нового Мира» за 1942. Т. е. только стихи, конечно. Набрела на поэму Кирсанова[28]. Я не поклонница этого поэта; но фронтовая поэма его сюжетна – что для подростков годится – и в ней есть некоторое количество новонайденных ритмических ходов… Инбер, Алигер совсем плохи.
22
Эдуард Григорьевич Бабаев (1927–1995), впоследствии литературовед, профессор МГУ.
23
В 1892 г. в качестве корреспондента В. Г. Короленко принял участие в заседаниях суда по делу крестьян-удмуртов (вотяков) из села Старый Мултан, ложно обвиненных в ритуальном убийстве. Короленко выступил с защитительной речью, вызвавшей большой общественный резонанс. Всего об этом деле он написал десять статей. Подсудимые были оправданы.
24
Шура, Зоя – Александра Иосифовна Любарская (1908–2002) и Зоя Моисеевна Задунайская (1903–1983), сотрудницы маршаковской редакции ленинградского Детиздата.
25
Вероятно, речь идет о статье: К. Чуковский. Воспитание совести: [О задачах детской литературы] // Литература и искусство. 1943. 8 мая.
26
Ломакина Полина Борисовна (1902–1994), жена 2-го секретаря компартии Узбекистана Николая Андреевича Ломакина (1913–1976); Лиля – Елена Феликсовна Пуриц (1910–1997), ленинградская приятельница Л. К., жена математика Г. И. Егудина. «Иметь и не иметь» – название романа Эрнеста Хемингуэя.
27
Непомнин Владимир Яковлевич (1906–1978), секретарь Ташкентского обкома ЦК КП УзССР (1941–42).
28
Вероятно речь идет о «Поэме фронта», напечатанной в № 3–4 «Нового мира» за 1942 год.