Страница 47 из 50
О результате экзаменов Жуковский сообщил государыне Александре Феодоровне, причем написанное по этому предмету письмо он нарочно, в видах назидания, прочел великому князю.
"Не могу не отдать справедливости великому князю, -- писал Жуковский, -- он во все время был чрезвычайно внимателен; доказал, что может владеть собою; выражался с живостью, ясностью, -- словом, хотел сделать, что должно, -- и сделал.
Я поблагодарил его от всего сердца. Но в то же время я должен был сказать ему, что четыре дня, в которые прекрасно была исполнена должность, весьма мало значат в целом счете его жизни; что он не должен слишком много радоваться, если те дни, которые им предшествовали, не таковы, как эти... Я радуюсь нашим экзаменам. Они короче познакомили меня с великим князем. Я теперь гораздо больше на него надеюсь, вижу, что он имеет ум здравый; что в этом уме все врезывается и сохраняется в ясном порядке; вижу, что он способен к благородному честолюбию, которое может повести его далеко, если соединится с ним твердая воля; вижу наконец, что он способен владеть собою, почему и имею право надеяться, что он, как скоро поймет всю важность слова важность, будет уметь владеть собою... В этом отношении не могу не сказать, что великий князь заслужил за экзамен полное одобрение ваше и государя императора. До сих пор он только знал, что все мы, которые окружаем его, которым государь и вы с такою доверенностью поручили его, любим его искренно, что его счастье составляет существенную цель нашей жизни; он это видит на опыте, но теперь он почувствует, что наша любовь для него недостаточна, что ему должно стараться, наконец, заслужить и наше уважение; оно дается только за постоянство в добре... Кажется, можно теперь за него поручиться. Кажется, можно предсказать, что мы в будущий экзамен, похвалив его за хорошие ответы, прибавим к этой похвале и другую, гораздо важнее: похвалу за постоянство и деятельность".
Жуковский нарочно подробно остановился в письме на рассмотрении качеств наследника, а также отметил, чего ему недостает и к чему он должен стремиться. Письмо было им прочитано своему царственному ученику и должно было подействовать -- как на чувство его честолюбия, так равно й на сыновнее чувство любви к родителям. Великий князь узнавал отсюда, чем он может доставить истинное удовольствие государю и государыне и на какие стороны своего характера ему надлежит обратить особенное внимание.
VIII.
Наступила осень. Наследник с товарищами простились с государыней Марией Феодоровной и милым Павловском и переехали на жительство в Зимний дворец, куда к тому же времени прибыли и августейшие родители. Занятия продолжались здесь уже в большем количестве, с меньшими перерывами для прогулок и притом под наблюдением самого Николая Павловича. Государь вообще любил детей и по вечерам почти ежедневно устраивал во дворце игры наследника и его друзей в своем присутствии. Иногда он приказывал сыну с Виельгорским маневрировать, командовать воображаемыми армиями, вести эти армии в атаку, причем сам лично себя зачислял начальником штаба того или другого из маленьких полководцев.
Александр Николаевич огорчался до слез, когда жребий указывал на его товарища, как на начальника государя, но на это никто не обращал внимания, и Николай Павлович самым серьезным образом продолжал нести обязанности руководителя штаба при Виельгорском, исполнял его распоряжения и сплошь и рядом разбивал наголову войска своего сына. Когда впоследствии дети подросли и к ним в гости стали приводить кадет, то и тут государь охотно принимал участие в шумном веселье молодежи.
Так, например, однажды к наследнику были приглашены на вечер по два кадета из каждого корпуса. Веселье началось с игры в жгуты. Затем, в семь часов, все маленькое общество отправилось на половину великих княжон, где на столе были положены два хлеба, из которых в каждом было запечено по бобу. Когда хлебы были разрезаны на кусочки, всякий из присутствующих взял по куску, и те, кому в кусочке достался боб, должны были изображать из себя короля и королеву бала. Жребий пал на наследника и великую княжну Марию Николаевну. После того для короля и королевы бала устроили трон, перед которым стал почетный караул под начальством П. Баранова. Обязанности барабанщика исполнял сам Николай Павлович. Когда из другой комнаты вышли юные величества, король и королева, в сопровождении блестящей свиты, появление это было встречено радостными криками, военными почестями и барабанным боем. Поместившись на троне, их величества раздавали награды, провозглашаемые громким голосом кн. Голицыным, Когда главные должностные лица были назначены, королева велела начать бал. Государыня Александра Феодоровна, изображавшая оркестр, села за фортепиано, ударила по клавишам, и молодежь весело пустилась в пляс.
Но не только зимою принимал государь участие в забавах своего сына и его товарищей; он любил руководить играми молодежи и летом, заставляя толпу мальчиков брать приступом фонтаны Петергофа.
Шумно текут пенистые волны по отлогим ступеням Самсона, и, по колени в воде, сверху донизу обрызганные волнами, скользя по мраморным скатам фонтана, карабкаются дети, по команде государя, вверх, где на террасе их ожидала уже государыня с призами. Наследник не отставал от товарищей и также с успехом проделывал трудности восхождения на высокий Самсон.
Если Николай Павлович умел развлекать своего сына, любил одаривать подарками, то вместе с тем он иногда строго наказывал его за нерадение, шалости и непослушание наставникам. Так, Александр Николаевич, по распоряжению государя, частенько оставался за обедом при одном супе или уходил спать, не удостоившись со стороны родителей прощения на сон грядущий. Впрочем, по большей части наставникам удавалось предотвратить наказания домашними, так сказать, взысканиями или достижением от наследника исправления своего поступка, принесением повинной и вторичным уже ответом хорошо выученного урока.
Так, однажды великий князь стал особенно небрежно и дурно вести себя на уроке Закона Божия.
Мердер сделал ему замечание и велел встать, что тот и исполнил, но с таким угрюмым и недовольным видом, будто хотел показать этим воспитателю свое неудовольствие. Тогда он был удален из класса, ему велено снять куртку и облечься в солдатскую шинель.
-- Я весьма сожалею, великий князь, что вы себя таким образом разжалываете, -- заметил ему воспитатель. -- Вместо того чтобы сознаться в вине вашей, быть благодарным, что вас останавливают, вы показываете свое неудовольствие против людей, достойных вашей благодарности. Сегодняшнее ваше поведение растерзало мое сердце, тем более, что никогда от вас я ничего подобного не ожидал.
И почтенный о. Павский, с своей стороны, указал наследнику на неблагопристойность его поведения. Эти замечания оказали доброе влияние на князя: он был смущен и сознал свою вину; но этим дело не окончилось. Как раз в это время вернулся в город государь и, узнав о дурном поведении сына, встретился с ним холодно и запретил даже подходить к себе. Только заступничество добрейшего Мердера смягчило гнев Николая Павловича, и он простил сына.
Узнав однажды о дерзком ответе наследника Мердеру, государь грозно объявил Александру Николаевичу:
-- Уходи! Ты недостоин подойти ко мне после такого поведения: ты забыл, что повиновение есть долг священный, и что я все могу простить, кроме неповиновения.
По требованию его величества, воспитатель должен был перечислить главные недостатки цесаревича: надменность, род сопротивления при исполнении приказаний и страсть спорить, доказывающая желание быть правым. Все эти недостатки проистекают, по объяснению Мердера, от гордости. Государь, выслушав воспитателя, решил, что Александр Николаевич лишится права носить мундир по воскресеньям, если когда-нибудь еще покажет малейшее непослушание. Впрочем, эту меру наказания не пришлось применять, и наследник с тех пор тщательно избегал случая огорчать отца.