Аналогичный мир - 2

— Эркин, — позвала его Женя.

Он сразу обернулся к ней.

— Да, Женя, что?

— Эркин, надо поесть. И на завод ещё, и на вокзал.

— Я сейчас в магазин схожу, — сразу решил Эркин. — Куплю чего-нибудь.

— Да-да, — закивала Женя. — Купи молока, хлеба и чего-нибудь для бутербродов.

— Я мигом.

Эркин поправил шапку, застегнул куртку и вышел. И только захлопнув дверь, вспомнил о ключах. Вся связка у Жени. Ну, ничего, он постучит. По коридору он прошёл направо, спустился по лестнице и вышел уже у центральной башни. Так, теперь налево, вдоль другого крыла и… так это дорога на завод, а ещё левее, вон он, зелёный домик с вывеской. И тропинка к нему утоптана. Комендант говорил, что с часу до двух перерыв, а сейчас… Эркин посмотрел на часы и побежал.

В магазин он вбежал за пять минут до закрытия. Толстая женщина в меховой шапочке и белом халате поверх пальто недовольно нахмурилась.

— Приспичило тебе?! До двух подождать не можешь! — и сердито грохнула на прилавок водочную бутылку. — Три сорок семь с тебя. И выметайся. Обед у нас.

— Водка? — удивился Эркин. — Зачем? Мне не надо.

За спиной женщины открылась маленькая дверь и выглянула другая женщина, тоже в халате поверх пальто и вязаной шапочке.

— Чего там, Маня?

— Смотри, Нюр, водка ему не нужна. А коньяка мы не держим. Так чего тебе?

Эркин сдержанно улыбнулся ей.

— Молока.

— Ого! — Нюра тоже подошла к прилавку. — И всё?

— Нет, ещё хлеба. И, — Эркин обвёл взглядом прилавок и полки на стене, — и вот это, — он забыл, как это называется по-русски.

— Колбасы-то?

Они положили перед ним буханку хлеба, короткую толстую палку колбасы, бутылку с молоком.

— Ещё две, — попросил Эркин.

— Это ж, сколько вас, питухов таких? — засмеялась Маня, щёлкая костяшками счётов. — Два девяносто шесть с тебя.

Эркин полез за бумажником, достал и положил на прилавок трёхрублёвую бумажку, и ответил:

— Трое. Я, жена и дочь.

— Приехали только, что ли? — спросила Нюра.

— Да, — кивнул Эркин, забирая и засовывая в карман мелочь, собрал в охапку покупки, улыбнулся на прощание и вышел.

За его спиной щёлкнул замок. Магазин закрылся.

Эркин шёл, прижимая к груди покупки. Маня и Нюра. Что ж, ему и Жене в этот магазин часто ходить. Магазин хороший, всё есть. Те трое индейцев, видно, хорошую память по себе оставили, а по ним, сволочам, и о нём теперь судят. Ну, ладно, лишь бы Женю не трогали, а ему наплевать. Снег по-прежнему сыпал, но ветра не было. И белый дом наплывал на него, вздымая центральную башню. Вот и его подъезд… И только поднявшись на второй этаж, Эркин с ужасом понял, что не посмотрел на номер на двери. Он остановился, судорожно соображая, что делать. Крикнуть, позвать Женю? Нет, ещё напугает, и вообще. Что же делать? Так, а мимо этой ручки он проходил. Когда? Это когда комендант их вёл. Эркин повернулся и пошёл обратно, внимательно разглядывая двери. Так, и этот коврик он видел. А здесь… здесь комендант остановился и… и либо эта, либо следующая. Ну, если не туда, то извинюсь.

Эркин плотнее прижал к себе покупки и постучал носком сапога. И… и услышал за дверью голос Жени.

— Эркин, ты?

— Да-да, это я! — выдохнул он.

Щёлкнул замок, и перед ним открылась дверь. Женя, уже без пальто и платка, в своём тёмно-синем платье, улыбнулась ему.

— Ну, что же ты встал? Входи.

Из-за Жени вынырнула Алиса, тоже в одном платье, радостно взвизгнула:

— Э-эрик! Мама, Эрик пришёл!

Эркин перешагнул порог, спиной прихлопнул дверь, и Женя стала выбирать из его охапки покупки.

— Молоко, хлеб, а это что? Колбаса? Ой, ты молодец, Эркин, раздевайся и иди на кухню. Сейчас поедим.

Эркин огляделся. От прежних жильцов осталось несколько кривых гвоздей, небрежно вбитых в стену у двери. На них и висели пальто Жени и Алисы. Эркин расстегнул и снял куртку, повесил на свободный гвоздь, пристроил ушанку, зацепив её за узел, стягивающий уши, повёл плечами, с наслаждением ощущая тепло. Да, в квартире тепло, и это тепло уже… живое. Он бы и разулся, но пол уж очень грязный. Уборки здесь… ну, это совсем не страшно.

— Эркин, — позвала его Женя из кухни.

— Иду.

И, войдя в кухню, удивлённо заморгал: что с плитой?

— Представляешь, Эркин, она с крышкой. Я её смотрю, а крышка как бухнет, я даже испугалась вначале. А так, как удобно, — рассказывала Женя, разворачивая колбасу. — Эркин, дай нож, я нарежу, и мой руки. Только осторожно, я горячую воду пустила, чтоб молоко согреть. Представляешь, в ванной пробка, она и сюда подходит, или лучше в ванной вымой. Алиса, не хватай, сейчас молоко согреется. Жалко, все вещи на вокзале, пить прямо из горлышка придётся.

Женя говорила быстро и весело. И под этот говор Эркин сходил в ванную, вымыл под краном в раковине руки, старательно не посмотрев на душ — тело так и чесалось, но это он вечером, перед сном. И, вытирая руки носовым платком, вернулся на кухню. На белой блестящей крышке уже стояли согревшиеся бутылки с молоком, а на обёртке от колбасы лежали бутерброды.

Только откусив хлеб с колбасой, Эркин почувствовал, как проголодался. Розовая колбаса с белыми пятнышками жира, ноздреватый тёмно-коричневый хлеб с чёрной корочкой, прохладное молоко… Он ел молча, наслаждаясь каждым куском и глотком. Молока он давно, очень давно не пил. В лагере молоко давали только детям.

Алисе пить из горлышка очень понравилось, хотя она и сразу облилась.

— Ну, ладно, — не стала сердиться Женя. — Вечером всё принесём, переодену и отстираю. Только не размазывай. Эркин, сейчас на завод пойдём.

— Да, — Эркин посмотрел на часы. — Оттуда на вокзал за вещами и в Комитет. Помнишь, говорили?

— Да, конечно. Алиса, ешь аккуратно, не заглатывай.

— Женя, — Эркин встревоженно посмотрел на окно. — Снег идёт.

— Да, — сразу поняла его Женя. — Конечно, Алиса останется дома.

— Что?! — возмутилась Алиса. — Я с вами! Мы вместе!

— Нет, — твёрдо сказала Женя. — Там холодно и снег.

— Ну и что?

— А-ли-са!

Когда мама говорила таким тоном, спорить уже было бесполезно. Алиса вздохнула и покорилась. Женя сделала ещё два бутерброда и стала мыть бутылки.

— Алиса, захочешь есть, возьмёшь себе сама. Дотянешься или… нет, молоко я поставлю вниз, здесь ещё полбутылки. А эти на окно. Вот так.

Эркин с удовольствием смотрел на прежнюю хлопотливую Женю, делающую сразу несколько дел. Всё как раньше. Но и Алиса вспомнила. Она уже не спорила, а только молча смотрела на них, очень серьёзно и внимательно.

— Ну вот, — Женя, уже одетая, нагнулась и обняла Алису. — Будь умной девочкой. Плиту и краны не трогай. И замк и. Будут стучать, никому не открывай. Всё поняла? Ну, умница, — она чмокнула Алису в щёку и выпрямилась. — Эркин, ключи у меня, запрём снаружи.

— Вы на работу, да? — дрогнувшим голосом спросила Алиса.

— Да, маленькая.

Эркин уже открыл дверь, пропустил Женю вперёд и вышел следом, улыбнувшись Алисе на прощание. И запирая снаружи дверь, они не услышали тихого убеждённого Алисы:

— Вас же там опять убивать будут.

Но за дверью уже тихо. Она осталась одна. Совсем одна. Даже Спотти с ней нет. И Линды. И мисс Рози. И даже Дрыгалки. А Тедди ещё тогда разрезали. И не стали брать с собой, так там и бросили. Алиса вздохнула и вернулась в кухню. Окно большое, и за окном как маленький дворик. А подоконник неудобный, не залезть. А в других комнатах? Алиса снова вздохнула и отправилась в путешествие по квартире.

Снег продолжал идти, но по-прежнему слабый и мелкий. Женя взяла Эркина под руку, и он уже уверенно повёл её вдоль дома и мимо магазинчика.

— Вот туда я ходил. Там Маня и Нюра.

— Ага, — кивнула Женя. — Ты не заметил, посуда там есть?

— Н-нет, — неуверенно ответил Эркин. — Вроде, нет.

— Тогда в городе купим. Чайник, кастрюлю и сковородку, — перечисляла Женя. — И ещё веник, ведро, совок, чтобы уже сегодня подмести. Ведь спать на полу придётся.