Аналогичный мир - 2

— Так что вы надеетесь на прибыль, — закончил он за Бредли.

— Надежда умирает последней, — рассмеялся Бредли и продолжал уже серьёзно: — Конечно, сейчас это только расходы. Чтобы наладить дело, вложить туда надо много, очень много. Но я не надеюсь, я рассчитываю вернуть свои деньги и получить прибыль. Парни взялись очень серьёзно. И квалификация у них высокая. И работать они умеют. И Юри о них очень хорошо отзывается.

Он не сразу понял, что Бредли говорит об Аристове.

— Я вижу, вы с ним подружились.

— А почему бы и нет? С таким хорошим человеком, — Бредли подмигнул, — и классным специалистом не подружиться просто глупо.

— А глупость невыгодна, — подхватил он, смеясь.

— Своя — да, всегда, а чужая… надо посчитать, но тоже чаще невыгодна. Так что, капитан, я стараюсь не глупить. И я к вам по делу. Помните наш разговор о кладе?

— Да, — кивнул он. — А что, возникли проблемы?

— И да, и нет. Я на досуге рассмотрел его внимательнее, и кое-какие вещи у меня вызывают сомнения. Вдруг они, — Бредли замялся, подбирая слова, — скажем так, русского происхождения. Я бы не хотел иметь конфликты с властями. Вот и подумал. Может, вы приедете и посмотрите. И если там окажется… что-то лишнее, сразу оформим документы добровольной выдачи.

— Хорошо, — согласился он, не задумываясь.

— И ещё одна проблема, — продолжал Бредли. — Но её, я думаю, лучше решить на месте.

— Раз вы так считаете, — пожал он плечами. — Ваша проблема вам виднее.

— Отлично. Итак, когда вас ждать?

Он быстро прикинул. Откладывать нельзя, но и подготовиться надо.

— Через два дня. Вас устроит?

— Хорошо, — кивнул Бредли. — Вы на машине?

— Да. Думаю, буду у вас около полудня. До обеда управимся?

— Разумеется. Спасибо заранее.

Бредли распрощался самым сердечным образом и ушёл. Ну, ковбой и ковбой. Решительность, натиск, обаяние…

…Старцев посмотрел на карту. Да, уже скоро. Однако, припекло Бредли, если так опасается возможного конфликта. Ну что ж, посмотрим на его клад. И заодно на всё имение. Что рассказывают бывавшие у него с комиссией, так это весьма интересно. Весьма и весьма. И что же это за вторая проблема, которую можно решить только на месте? Интересно и тоже весьма. Золотарёв бы сразу сказал, что заманивают, что похоже на засаду. Конечно, похоже. И на засаду, и на подставу. Но… но тут встаёт один простенький вопрос. Зачем? Убить? Взять в плен? В заложники? Одно глупей другого. И тоже зачем? Воспользоваться его оружием? Так у них своего навалом. Юра говорил, что Трейси без оружия не ходит. Кольт на виду когда ковбоем, и в кобуре под мышкой когда столичным хлыщом. Надо думать, у Бредли так же. Документы и форма? Тоже им ни к чему. Не то время и не та ситуация. Так что эту глупость побоку. А вот вариант не засады, а подставы… Скомпрометировать для дальнейшего шантажа или вербовки? Это вероятнее. Но Юре они понравились. Хорошо они тогда в компании с Гольцевым посидели и поговорили….

…- Видел я твоих протеже, Гена. И даже осмотрел, — Аристов говорит серьёзно, и только глаза за стёклами очков смеются.

— Всех? — подыгрывает он.

— Только Бредли упустил. А вот Фредди, — Аристов не выдерживает и открыто хохочет. — Ковбоя вашего я уложил.

— По-нят-но, — раздельно говорит Гольцев. — И много у него дырок?

— Хватает. Но… — Аристов указующе вздымает палец, — Все пулевые и два или три ножевых. Раз.

— На фронте не был, — понимающе кивает Гольцев.

— Все были обработаны очень квалифицированно, два. Все шрамы минимум трёхлетней давности, три.

— Совсем интересно, — хмыкает Гольцев.

— По-настоящему серьёзно только одно. Пулевое под левую лопатку. Выходного я не нашёл. Сам он утверждает, что пулю достали. Засунуть его под рентген было слишком сложно.

— Юра, как тебе вообще это удалось?

— Я взял его на слаб о, — смеётся Аристов. — Он самолюбив и импульсивен. Темперамент там… бешеный. Но не холерик. И выдержка… снайперская. Двое суток неподвижности для одного выстрела.

— И три месяца подготовки, — задумчиво кивает Гольцев. — А Бредли?

— Джонатан?

— Ого, вы уже так запросто?

— А что такого, Саша? Кстати, неформальные отношения с пациентом способствуют процессу лечения. Так вот, Джонатан… не скажу, что умнее, но намного хитрее. Быстрее соображает. Любое слово, любую ситуацию поворачивает в свою пользу. И, знаете… хотя у Фредди проскакивает этакое… м-м-м… покровительство, но ведущий в этой паре — Бредли. Во всяком случае, сейчас.

— Юра, — Гольцев спрашивает небрежно, будто думает о другом. — Трейси был с оружием?

— Да, наплечная портупея. У Бредли, кажется, тоже. Причём это не особо скрывается, хотя и не афишируется. Как… как нижнее бельё. Его наличие не демонстрируется, но отсутствие не предполагается. Но интереснейшие мужики. Оба.

— Вот тут я согласен на сто процентов, — Гольцев гасит окурок и тут же закуривает следующую. — Ты молодец, Юра. А про парней, ну, их пастухов, что-либо узнал?

— Мне это было не нужно, — пожимает плечами Аристов. — Индеец действительно спальник. Но это я узнал от Слайдеров. Вот тут есть кое-что. Слайдеры утверждают, что парень перегорел чуть ли не пять лет назад и что сейчас ему полных двадцать пять. От этой информации всё общежитие встало на уши. Для них — это крушение мировоззрения. Причём жизнетворное крушение. Слайдерам устроили перекрёстный допрос в моём присутствии. И от меня потребовали вынести вердикт. Первое. Врут ли они? И второе. Если нет, то как такое могло быть?

— Ну, и что ты им сказал?

— Что заочно диагноза не ставят. Посмотрю, побеседую, сделаю анализы, полностью обследую, подключу психолога и других специалистов и вот тогда… Но кое-какой результат уже заметен. Слайдеры уехали открывать своё дело, а мои подопечные, — улыбается Аристов, — впервые заговорили о зимней одежде, постоянных документах и о том, как жить дальше. Понимаете, они поверили, что будут жить. Хотя бы ещё пять лет. Как этот индеец.

— А про второго, Юра? Про белого мальчишку?

— О нём вообще ни слова, — пожимает плечами Аристов.

— Покрывают?

— Да нет, он им попросту неинтересен. У них своя боль. И что этой боли не касается, то им и не нужно. Они очень заняты собой, предпочитают жить в своём мире. Это не наша интеллигенция, которой на свою боль плевать, лишь бы другим было хорошо. Совсем другие установки. Но это вы с Ваней, психологом нашим, поговорите. А что? Чем он-то вас заинтересовал?

— Есть косвенные данные, Юра, что он бывший лагерник.

— Исключено, — резко бросает Аристов.

— Почему? — столь же быстро спрашивает Гольцев.

— Лагерник и спальник?! Б ольших врагов трудно представить. Невозможно. Даже не антиподы, а… ну, не знаю, с чем сравнить. Вы бы слышали, как парни говорят о лагерниках. К надзирателям нет такой ненависти. И страха. Да, и сейчас боятся. Больше, чем врачей. И ненавидят. Нет. Или индеец — не спальник, или этот пацан — не лагерник. Но индеец — спальник. Слайдерам не верить в этом нельзя. И ещё… если даже допустить невероятное, невозможное… то один вопрос.

— Как парень спасся?

— Нет, Саша. Это я как раз могу представить. Были… ладно. Но как он сохранил психику? Не здоровье, нет. Допускаю и туберкулёз, и отбитые почки и печень, и весь желудочно-кишечный букет, и всё прочее, что только можно предположить…

— Нет, — вмешивается он после долго молчания, так что забывшие о нём собеседники удивлённо поворачиваются к нему. — Нет, парень не казался больным. Я, конечно, не врач, но на мой взгляд… ничем от остальных не отличался.

— Вот! — торжествующе кивает Аристов. — В поведении адекватен?

— Да, — твёрдо отвечает он. — Полностью.

— Так что не лагерник он, ребята, нет.

— Мг, — Гольцев задумчиво строит из обгоревших спичек башню. — Ну, ладно, ну, допустим… хотя… не договариваешь ты, Юра, есть у тебя… ещё кое-что.

— Исключительно для служебного пользования по категории врачебной тайны, — «канцелярским» тоном отвечает Аристов.