Страница 259 из 370
— И кто третий?
Лицо Фредди оставалось прежним, только настороженно прищурились глаза.
— Тот чёрный, телохранитель. Когда я ехал с деньгами, я встретил его.
— Ты вроде говорил.
— Может быть. Беседа у нас была короткая, но бурная. С нюансами и инцидентами. Он обвинил меня…
— Обвинял тебя?!
— Не перебивай и не ори. Он обвинил меня, что я отдал приказ парням и уехал, обеспечивая себе алиби.
— Про карту он тоже знает?
— Знает о её существовании. Не знаю, насколько ознакомлен с содержанием. Без карты на его слова можно накласть. Но парней он видел. Он не может взять на крючок меня, но…
— Избавь меня от школьных разъяснений. — Джонатан холодно улыбнулся. — Мы давно договорились, что долги, как и доходы, у нас общие.
Фредди кивнул:
— Здесь парней я прикрою, но потом…
— Я сказал, Фредди. Азбуку я давно выучил. Но два дела сразу не делают.
— Теперь азбуку излагаешь ты. Кстати, я тоже решил проверить. Крыса мог и сблефовать. Он угрожал и тебе, — Фредди отхлебнул, погонял коньяк во рту, проглотил и улыбнулся, — и парням.
— И как ты проверил?
— Чтением. Джонни, я всю ночь читал. Ты помнишь, там у русских на столе были карты Уорринга. С подшитыми бумажками.
— Заметил краем глаза.
— А я посмотрел на них, пока искали мою. Так вот, к моей была подшита вот такая пачка, — Фредди показал Джонатану разведённые до упора большой и указательный пальцы.
— Привираешь, ковбой.
— За десять-то лет?! Каждое дело на отдельном листке. С номерами счетов и датами. И с подробным описанием твоего участия. Даже фамилия твоя подчёркнута. Я прикинул… Так, не входя в подробности и опуская мелочёвку, только по тем бумажкам ты дважды «чрезвычайно опасен» и три пожизненных. Ну, и у меня. «Чрезвычайно опасен» трижды и пожизненных пять.
— Не хило, — улыбнулся Джонатан.
— За десять-то лет, — повторил Фредди. — Аккуратист был Крыса. И, похоже, не за мной одним он приглядывал. Но приехал ко мне первому.
— Остальные должны быть благодарны.
— Во-первых, я не нуждаюсь в популярности, Джонни. Такой, во всяком случае. Во-вторых, их карты у русских. Благодарность боком может выйти.
— Да. Я как-то не подумал об этом. Ну что ж, зацепить меня…
— Нас, Джонни. Нас зацепить не за что. Срезаны крючки, понимаешь?
— Понимаю. Но до меня ещё не дошло.
— Дойдёт, Джонни. Я вот три дня уже…
— Но как они это сделали?
— Следствие по этому делу закрыто.
— Они не рассказали, или ты не спрашивал?
— Джонни, Эркин — умный парень?
— Умный, — убеждённо ответил Джонатан.
— Тогда цитирую. Чего не сказано, того не знаешь. А чего не знаешь, о том не проболтаешься.
— Золотые слова, — пробормотал Джонатан, осушая стаканчик.
— Полностью солидарен. Наливай, Джонни. Хороший у тебя коньяк, лендлорд.
— Хреновый я лендлорд, Фредди, если ковбоев коньяком пою. Даже старших.
Фредди довольно хмыкнул в ответ. Он раскачивался на стуле, блаженно слушая плеск коньяка в стаканчике.
— И всё-таки, у кого она была? И где он её прятал?
— Только в порядке обмена опытом. Сам впервые такое увидел. Управляющий Бредли, какие голенища у рабских сапог?
— Двойные, а что? Для прочности два слоя, чтобы… Ах черти!
— Чтобы, Джонни, вот именно, чтобы. Эндрю так для ножа даже ножны прошил по контуру. Это я уже сейчас рассмотрел. А так, от переднего до заднего шва как раз. Даже не помялась.
— Как они её отобрали?
— Цитирую. За так отдал. И уточнили. За красивые глаза. Я ж говорю. Не помялась, не затрепалась, не намокла.
— Этого не может быть. Чтобы Крыса…
— Всё остальное может быть, а это нет? — Фредди ржал смачно, но негромко. — Самое смешное, Джонни, но половина подготовки прошла на моих глазах, а понял я это только сейчас. Причём, когда я уезжал, мне было всё сказано. Но до меня не дошло. Великие слова, Джонни.
— Ну-ну. Изреки.
— Не боись, Фредди, всё будет в порядке.
— Да, — пробормотал Джонатан, — чтоб этого не понять… А как ты их просил? Процитируй теперь свою просьбу.
— О чём?
— О порядке, разумеется.
— Опомнись, Джонни. На хрена я бы тогда оголял счета и вырубался от фотки.
— Фотки?
— Ну, тогда, на допросе, русские мне показали фотки. Крыса в форме, Крыса в штатском и новенький, свеженький, ещё к пальцам липнет, Крыса с проволокой поперёк горлышка. Ну, проволоку я, положим, не разглядел, про неё ты мне сказал, но что он сдох, это я увидел. Смотрю и сигареты на себе ищу. Хорошо! Кстати, если удастся добыть этот негатив или хотя бы снимок, чтобы скопировать… словом, найдутся желающие заплатить за такой сувенир.
— Предложи русской администрации, — рассмеялся Джонатан и потряс фляжку. — Всё.
— Как раз уложились. Слышишь? Скрипят уже.
В дверь осторожно постучали:
— Ваш заказ, масса.
— Входи! — радостно рявкнул Фредди.
Улыбающийся негр в полотняной белой форме вкатил четырёхэтажный столик на колёсиках.
— Добрый вам вечер, масса. Вот оно всё.
— Давай, парень.
Негр быстро и умело накрыл стол на четыре прибора, поставил большую сковороду с трещащей яичницей, дымящиеся кофейники, форму с пирогом, корзину с четырьмя батонами, большую маслёнку с бело-жёлтым бруском масла.
Фредди быстро прошёл к своей куртке, достал бумажник и вытащил сотенную кредитку:
— Так, парень. Пошлёшь…
— Убери деньги, Фредди, — тон Джонатана не допускал возражений. — Две бутылки хорошего коньяка. Хорошего, понял?
— Понял, масса, чего ж тут непонятного, масса, вас мы знаем, масса, — улыбался негр.
— Бельё привезёшь…
— Бельё я привёз, масса, — негр достал с нижних ярусов столика стопки гостиничного белья и тонкие одеяла. — Как заказано, масса, на троих, масса.
— Молодец, парень. Держи, — Джонатан вложил ему в руку монетку. — Клади всё на диван. Принесёшь коньяк, и всё. Посуду утром заберёшь.
— Как скажете, масса. Хорошего вам отдыха, масса.
Негр укатил столик, плавно прикрыв за собой дверь.
— Это Прыгун, что ли? — Фредди нарезал хлеб. — Я и не узнал его сначала. Ножи у них, как всегда, тупые.
— Как всегда, рассчитывают на наши. Буди парней.
— Яичница разбудит. Ага! Что я, парней не знаю?! — расхохотался Фредди.
В дверях спальни стоял Андрей. Со слипающимися глазами и торчащими дыбом волосами, он выглядел хмурым и каким-то обиженным. Рубашка навыпуск, но все пуговицы застёгнуты.
— Где Эркин? — не дал ему опомниться Фредди.
— Умывается, — разлепил, наконец, губы Андрей, кулаками протирая глаза.
— Тебе тоже не помешает, — засмеялся Джонатан. — Приводите себя в порядок и идите к столу.
— А это что, ужин или…?
Андрей не договорил. Смуглая рука Эркина за шиворот вдёрнула его в спальню, и дверь закрылась. Фредди рухнул на стул, не в силах стоять от хохота.
Парни вышли из спальни уже умытые, с влажными приглаженными волосами, аккуратно заправленными рубашками, в шейных платках. Не успели сесть за стол, как в дверь номера осторожно постучали. Эркин попятился было назад, но Джонатан уже был у двери и принял поднос с двумя бутылками и четырьмя рюмками, бросил:
— К общему счёту, — и коленом закрыл дверь.
Джонатан подошёл к столу и стал переставлять бутылки и рюмки.
— Фредди, закрой на задвижку. Нам никто не нужен, и никого не ждём.
— Если думаешь, что двух бутылок хватит… — пожал плечами Фредди, но засов задвинул.
— Садитесь, парни, — Джонатан широко повёл рукой. — Будем ужинать.
Андрей сразу сел, но Эркин медлил, нерешительно держась за спинку стула.
— Садись, — Фредди мягким, но сильным нажимом на плечо заставил его сесть. — И не начинай каждый раз заново.
Эркин опустил ресницы и несколько секунд сидел неподвижно, потом поднял глаза и вежливо улыбнулся остальным. Фредди разложил яичницу по тарелкам.
— Хлеб сами мажьте. Джонни, наливай.
Эркин с осторожным интересом рассматривал свою тарелку, покосился на жующего Андрея.