Страница 9 из 224
В это же время, а именно 6 января, во время обычного Крещенского парада и высочайшего выхода из Зимнего дворца на Иордань для освящения воды, произошел несчастный случай, до сих пор оставшийся загадкой, несмотря на тщательное расследование: при производстве установленного салюта одним из орудий, расположенных близ Биржи, был произведен вместо холостого боевой выстрел. Пули снаряда попали в помост у Иордани, где стоял Государь император, и на набережную, а также и в фасад Зимнего дворца, в 4 окнах коего были разбиты стекла. По счастливой случайности ранен был только один городовой, стоявший на посту. Одна пуля ударилась в знамя Морского кадетского корпуса, задев древко и погнув гвоздь, пуля, потеряв свою силу, упала к ногам знаменщика. Церемония продолжалась, никто не двинулся с мест, Государь сохранил полное спокойствие, даже не изменился в лице.
К 9 января к агитации гапоновцев присоединились подстрекательства подпольных кружков, и таким образом она перешла к пропаганде явно революционной. В этот день — это было воскресенье — Гапон устроил провокационное шествие рабочих из 11 районов общества к Зимнему дворцу, якобы для подачи прошения лично Государю императору, отлично зная, что Государь в Зимнем дворце не жил, а пребывал в Царском Селе. Это грандиозное шествие, куда втянуты были Гапоном обманным образом не только рабочие, но и примкнувшие к этому шествию обыватели, было допущено благодаря бездействию полиции и градоначальника до самого Зимнего дворца и кончилось тем, что произошло неминуемое в таких случаях столкновение рабочих с вызванными войсками и полицией. В результате оказалось около 70 убитых и 20 раненых. Не допусти градоначальник всем группам рабочих соединиться, не было бы этих жертв.
В ответ на это кровопролитие забастовали студенты университета и Академии художеств. Гапон, сделав свое гнусное дело, скрылся, отпечатав в литографии "Свободное слово" следующую прокламацию для распространения ее среди рабочих и войск: "9 января. 12 часов ночи. Солдатам и офицерам, убивавшим своих невинных братьев, их жен и детей, и всем угнетателям народа мое пастырское проклятие; солдатам, которые будут помогать народу добиваться свободы, мое благословение. Их солдатскую клятву изменнику-царю, приказавшему пролить неповинную кровь народную, разрешаю. Священник Георгий Гапон".
В результате Гапон достиг того, чего хотел, — во всех уголках России передавали событие 9 января в самом искаженном виде, везде эти слухи возбуждали кружки недовольных, увеличивали их, революционизировали.
В Москву весть о событиях 9 января достигла в тот же вечер и быстро облетела все фабрики и заводы; рабочие заволновались. В это же время доставлен был исправляющему должность градоначальника план Нескучного сада и дворца, взятый при обыске у одного из рабочих, кажется завода Бромлея, с указанием дорожек, по которым гулял великий князь, и другими отметками. Это побудило градоначальника и всех окружавших великого князя убедительно просить его покинуть Нескучное и переехать в Кремль, где, казалось, легко было обезопасить его пребывание. Великий князь согласился только после того, что ему были представлены доводы, что, оставаясь в Нескучном, он связывает руки градоначальнику, который слишком много внимания должен будет сосредоточивать на охрану Нескучного в ущерб общего охранения порядка в столице.
Это было вечером 9 января. Решено было переехать тотчас же, не откладывая, в Николаевский дворец 4. Наскоро собравшись, с необходимыми вещами приехали в Кремль. Кроме их высочеств великого князя Сергея Александровича и великой княгини Елизаветы Федоровны и августейших детей великого князя Павла Александровича в Николаевском дворце поселились фрейлины великой княгини М. А. Торопчанинова и княгиня С. Л. Шаховская, воспитатель великого князя Дмитрия Павловича генерал Лайминг, состоявшая при великой княжне Марии Павловне Е. Ф. Джунковская — моя сестра и я.
Для дворцового начальства переезд великого князя был так неожиданен, что в Николаевском дворце начали все готовить уже по приезде туда их высочеств, и первую ночь в комнатах дворца было не более 4 градусов. Все переговоры об охране великого князя в Кремле велись с начальником Дворцового управления и градоначальником через меня, мне же была поручена охрана внутри дворца. Великий князь очень не любил сам принимать какие-либо меры предосторожности, и потому в этом отношении с ним было очень трудно. Он скрывал ото всех окружавших те угрожающие письма, какие он получал, даже от меня, никому их не показывал и уничтожал. Только один раз он мне проговорился, когда я докладывал ему о мерах охраны, организованных мною во дворце. Вся корреспонденция на имя великого князя шла непосредственно от почт-директора в больших конвертах, и великий князь всегда сам вскрывал их и вынимал письма.
Для охраны во дворце были учреждены, помимо обычной дворцовой охраны, посты из нижних чинов 5-го гренадерского Киевского полка, шефом коего состоял великий князь. Полицейских постов и агентских от охранного отделения по желанию великого князя не было, да и мне было гораздо спокойнее иметь дело только со строевыми чинами.
Событие 9 января и начавшиеся по всей России волнения рабочих масс вызвали в правительственных сферах в Петербурге особенную реакцию, и 11 января высочайшим указом учреждена была должность петербургского генерал-губернатора с чрезвычайными полномочиями, на каковую должность назначен был Свиты генерал-майор Трепов, бывший московский обер-полицеймейстер. На другой день этого назначения по высочайшему повелению от имени министра финансов В. Н. Коковцова и петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова расклеено было по всем улицам Петербурга следующее воззвание к населению столицы:
"Спокойное течение общественной жизни в Петербурге нарушено, в последние дни прекращены работы на фабриках и заводах. Оставив занятие к явному для себя и своих хозяев ущербу, рабочие предъявили ряд требований, касающихся взаимных отношений между ними и фабрикантами. Возникшим движением воспользовались неблагонамеренные лица, которые избрали рабочих орудиями для выполнения своих замыслов и увлекли трудящихся людей обманчивыми и несбыточными обещаниями на ложный путь. Последствием преступной агитации были значительные нарушения порядка в столице и неизбежные в таких случаях вмешательства вооруженной силы. Явления эти прискорбны. Порождая смуту, злонамеренные лица не остановились перед затруднениями, переживаемыми нашей Родиной в тяжелое военное время. В руках их трудящийся люд петербургских фабрик и заводов оказался слепым орудием. Не дав себе ясного отчета о том, что именем рабочих заявлены требования, ничего общего с их нуждами не имеющие, заявляя эти требования и прекращая обычные занятия, рабочие петербургских фабрик и заводов забыли также то, что правительство всегда заботливо относилось к их нуждам, как относится и теперь, готовое внимательно прислушиваться к их справедливым желаниям и удовлетворять в меру, предоставляющую возможность.
Для такой деятельности правительству необходимо прежде всего восстановление порядка и возвращение рабочих к обычному труду. В пору волнений немыслима спокойная, благожелательная работа правительства на пользу рабочих. Удовлетворение заявлений, как справедливы они бы ни были, не может быть последствием беспорядка и упорства. Рабочие должны облегчить правительству лежащую на нем задачу по улучшению их быта, и можно сделать это одним путем: отойти от тех, кому нужна одна смута, кому чужда истинная польза рабочих, как чужды истинные интересы Родины, и кто выставил их как предлог, чтоб вызвать волнения, ничего общего не имеющие с этими пользами. Они должны возвратиться к своему обычному труду, который столь же нужен государству, сколько и самим рабочим, так как без него они обрекают на нищету себя, своих жен, детей; и, возвращаясь к работе, пусть знает трудящийся люд, что его нужды близки сердцу Государя императора, так же как и нужды всех его верноподданных, что его величество еще столь недавно повелеть соизволил по личному своему произволению приступить к разработке вопроса страхования рабочих, имеющего своей задачей обеспечение их в случае увечья, болезни, старости; что этой мерой не исчерпывается забота Государя императора о благе рабочих, и что одновременно с сим с соизволения его императорского величества Министерство финансов готово приступить к разработке закона о дальнейшем сокращении рабочего времени и таких мер, которые бы дали рабочему люду законные способы объявлять и заявлять о своих нуждах. Пусть знают также рабочие фабрик и заводов и других промышленных заведений, что, вернувшись к труду, они могут рассчитывать на защиту правительством неприкосновенности их самих и домашнего их очага. Правительство оградит тех, кто желает и готов трудиться, от преступных посягательств на свободу их труда злонамеренных лиц, громко взывающих к свободе, но понимающих ее только как свое право не допускать путем насилия работы своих же товарищей, готовых вернуться к мирному труду".