Страница 78 из 224
В числе оглашенных в суде документов оказалась резолюция Центрального Комитета партии, в силу коей до открытия Думы, на началах, указанных съездом, организованы были сначала комитет думской социал-демократической фракции, в который вошли как избранные уже в члены Думы партийные кандидаты, так и члены тайного Центрального Комитета, затем и самая фракция. Определенная съездом подчиненность думской фракции тайному Центральному Комитету не только в ее внедумской деятельности, но и в официальном участии ее в работах нового законодательного учреждения империи была так велика, что даже декларация фракции, прочитанная подсудимым Церетелли в заседании Думы 6 марта 1907 г., оказалась составленной не им и даже не комитетом фракции, а одним из членов тайного Центрального Комитета.
Сверх того, из оглашенных документов, главным образом писем самих подсудимых, выяснилось, что за немногими исключениями они поддерживали тесные связи с тайными революционными партийными организациями в разных местностях империи и писали им, что своей задачей ставят не труды законодательства, а революционную агитацию среди масс населения, хождение на митинги для возбуждения и сплачивания разных групп населения и обращение Думы в главный штаб революции. Авторы этих писем указывали на необходимость сохранить существование Думы как можно долее, ибо чем дольше просуществует Дума, тем успешнее ведется с ее трибуны агитация за народную борьбу и тем более сплачиваются революционные силы.
В то же время на судебном следствии выяснилось, что социал-демократическая фракция составляла, размножала тайным образом и распространяла письменные обращения как к тайным партийным организациям, так и ко всему населению империи. В обращениях фракция, заявляя, что направляет свою деятельность к революционизированию общественных отношений вне Думы, приглашала население вмешиваться в законодательную деятельность Думы, тенденциозно освещала все возникавшие в Думе вопросы, предлагала населению составлять о своих нуждах наказы и отправлять их в социал-демократическую фракцию и, наконец, в каждом своем обращении призывала население организоваться и сплачиваться, ибо только организованною силою можно будет вырвать власть у правительства и передать ее в руки народа. Результатом этих обращений явились те многочисленные, свыше двухсот, наказы разных групп населения и некоторых войсковых частей, которые были найдены в помещении фракции и у отдельных ее членов. Наказы заключали требования об учреждении в России демократической республики и обещание по призыву Думы силою, с оружием в руках поддерживать ее революционные требования. При этом оказалось, что некоторые наказы, составленные в различных местностях империи, были совершенно тождественны не только по содержанию, но и по форме изложения; что большинство составлено по просьбе членов фракции, которые в одних случаях рассылали образцы наказов, а в других составляли их сами; что почти все наказы составлялись по почину партийных агитаторов и членов местных организаций и что при составлении их, в целях включения в них революционных требований и собрания под ними подписей, агитаторы скрывали от подписавшихся истинный смысл этих требований.
По тщательном и всестороннем рассмотрении на судебном следствии всех обстоятельств дела и по выслушании прений сторон Особое присутствие Правительствующего Сената 1 декабря признало из числа подсудимых 38 виновными в приписываемых им преступных деяниях и определило: 1) 26 подсудимых: Аникина, Анисимова, Джапаридзе, Ломтатидзе, Егора Петрова, Серова, Церетелли, Чащина, Сомотницкого, Морозову, Субботину, Баташова, Белоусова, Вагжанова, Виноградова, Голованова, Кириенко, Махарадзе, Миронова, Юдина, Архипова, Воробьева, Долгова, Ковалева, Колясникова и Эпштейна лишить прав состояния и сослать на каторгу: первых 11 — на 5 лет каждого, остальных на 1 года каждого; 2) 12 подсудимых: Белоновского, Вовчинского, Измайлова, Калинина, Лопаткина, Нагих, Ивана Петрова, Приходько, Рубана, Федорова, Попова и Фишера лишить прав состояния и сослать на поселение; 3) Вахрушева, Губарева, Гуменко, Канделаки, Кациашвили, Марева, Рыбальченко, Сахно, Степанова, Фомичева и Краменскова, ввиду недоказанности их виновности, признать оправданными по суду; сверх того, постановило: приговор, по вступлении в законную силу, представить чрез министра юстиции на усмотрение его императорского величества в отношении Белоновского, Джапаридзе, Кириенко и Церетелли.
В начале декабря в Государственном Совете начались прения по представленному 34 членами Государственного Совета во главе с Череванским законопроекту об упразднении попечительства о народной трезвости. Это возбудило весьма страстные прения. В защиту попечительства о народной трезвости и против законопроекта говорил министр финансов, А. Ф. Кони выступил защитником законопроекта против попечительства о народной трезвости.
Для меня как председателя Московского столичного попечительства, которое основалось и развивалось при ближайшем моем участии, все эти нападки на попечительство весьма больно отражались. Досадно было то, что большинство членов Государственного Совета, подписавших законопроект, недостаточно были знакомы с работой в попечительствах и совершенно голословно обвиняли их. Казалось бы, раньше внесения такого законопроекта не мешало бы авторам его познакомиться на месте с учреждениями попечительств и постановкой дела, хотя бы в таких крупных центрах, как г. Москва, где деятельность попечительства значительно отличалась от деятельности Петербургского городского попечительства. Но ни один из подписавших законопроект не поинтересовался, как это дело поставлено было в Москве. Я разослал всем видным членам Государственного Совета отчеты за ряд лет, чтоб они могли, хотя по ним, ознакомиться с нашей деятельностью. Досадно было еще и то, что во внесении этого законопроекта нельзя было не усмотреть похода против графа Витте, по мысли которого были введены попечительства, вследствие чего объективности быть не могло.
В отчете за 1907 г. я в моем заключении не мог не коснуться этих нападок, которые в этом году сыпались на голову попечительства как из рога изобилия. Я писал так:
"Усиленное пьянство за последние годы не может не внушать тревоги за ближайшее будущее русского народа. Экономическое расстройство народных масс, физическое и моральное вырождение их и передача ими этих бед своему потомству — таков ближайший результат того бедствия, угрожающий рост которого наблюдает сейчас русское общество, наблюдает без видимых попыток борьбы с этим злом.
Необходимость энергичной и безотлагательной борьбы с пьянством давно сознается всеми, но ничего соразмерного силам бедствия до сих пор не предпринято. От упразднения попечительства о народной трезвости шансы на успешную борьбу, конечно, не увеличатся, наоборот, поставленные правильно и снабженные средствами, соответствующими размерам своей задачи, эти попечительства, несомненно, окажутся весьма полезными в деле борьбы с пьянством. Без этого нельзя ждать сколько-нибудь решительных результатов от разрозненных попыток со стороны отдельных организаций и учреждений.
Отчетный 1907 г. отличается обилием суровых нападок на попечительства о народной трезвости. За весьма редкими исключениями, попечительства не отвечали на эти нападки, и основанием для этого служило сознание собственного достоинства, не позволявшее отвечать на голословные обвинения, а также и то, что трудно быть праведным судьею в собственном деле. Однако сознание выполненного по мере сил и разумения долга дает деятелям Московского столичного попечительства о народной трезвости право надеяться, что в своих начинаниях оно встретит и прежнее содействие правительственных сфер и сочувственную поддержку всех тех, кто сознает необходимость продолжать деятельность старых органов борьбы с пьянством.
Как в прежнем, так и в настоящем отчете Московское столичное попечительство с полною объективностью вскрывает недочеты своих учреждений и своей организации, и в этом сказывается его понимание своего назначения совершенствоваться и развиваться и его бесстрашие перед справедливою критикою, в которой нельзя не видеть могучего орудия к усовершенствованию, но, к сожалению, огромный по объему обвинительный материал, коим так богат был прошлый 1907 г., не мог быть утилизирован попечительствами в целях самоусовершенствования, так как в нем, в том материале, можно найти только усилия к разрушению, но там нет материалов для созидания".