Воспоминания. Том 1

Не богатый новыми впечатлениями 1910 г. был, тем не менее, для земства весьма продуктивным в смысле развития некоторых отраслей земского ведения, в особенности народного образования. Уезды покрылись сетью школ и народных библиотек, созданных, правда, главным образом, при посредстве казенных ассигнований, везде были организованы народные чтения, курсы для учителей, сделан был почин учреждения профессиональных и ремесленных школ и т. д.

В последний день земского собрания, перед его закрытием, обсуждался вопрос об учреждении опеки над имуществом светлейшего князя Меншикова-Корейш. Случай этот являлся разительным по Клинскому уезду, где светлейший князь Меншиков-Корейш, владевший майоратным имением более чем в 20 000 десятин земли, в течение целого ряда лет не уплачивал никаких сборов и накопил таким образом более 150 000 руб. недоимки; всякие меры взысканий не давали никаких результатов, так как майоратная земля продана быть не могла, все же доходы выбирались князем обычно вперед, а движимости, подлежащей продаже, не было. Возбужденные земством ходатайства об учреждении администрации или опеки над имением по разъяснению Сената, что за неплатеж недоимок таких ограничений владения учреждаемо в майоратных имениях быть не может, удовлетворения не получили, испрашивать мне всевысочайшего соизволения учреждения опеки за расточительность не представлялось возможным, потому что причиной неплатежа сборов была не расточительность князя, а те неблагоприятные условия, при которых он принял во владение имение, и потому земство питало, единственно только, надежду на милость Государя — разрешение князю продать часть земли, о чем он сам вошел с всеподданнейшим ходатайством. Такой исход дела вывел бы из затруднительного положения клинское земство, стесненное в своих оборотах, благодаря непоступлению в кассу такой громадной суммы, и был бы благоприятен для князя, дав ему возможность привести в порядок свои запутанные денежные дела.

В своем всеподданнейшем отчете я подробно изложил все это дело, и Государю угодно было против этого места в отчете собственноручно написать: "представить разъяснения".

Совет Министров, рассмотрев высочайшую отметку, постановил запросить по сему делу министров внутренних дел и юстиции. К сожалению, переписка затянулась до того, что чрез два года, когда я получил высшее назначение, результата возбужденному ходатайству еще не было.

В день закрытия собрания, 4 февраля, депутация из 33 гласных Московского губернского земского собрания явилась на квартиру Д. Н. Шипова для приветствия его как земского деятеля, чтобы выразить сожаление, что земское собрание прошло без его присутствия на нем. Как я говорил в своих воспоминаниях за 1909 г., Шипов был забаллотирован в гласные последовательно в 2 уездах, а когда был избран в губернские гласные по Волоколамскому уезду не как гласный, а как сверхштатный член управы, то присутствием не был допущен. Сенат разрешил это дело в его пользу только к апрелю 1910 г., так что в этой сессии он принимать участия не мог.

Депутация поднесла Шипову адрес следующего содержания: "Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич. Московское губернское земское собрание сессии 1910 г. оканчивается в Вашем отсутствии, и мы чувствуем живое желание высказать Вам глубокое огорчение, что, несмотря на определенно выраженное желание Волоколамского земского собрания, Вам было отказано в возможности принять участие в занятиях губернского земского собрания после 32 лет непрерывной в нем работы. В первый раз, начиная с 1877 г., московское губернское земство не могло воспользоваться знаниями, опытностью, энергией, талантом, с которыми Вы прокладывали новые пути в земском деле, развивали и углубляли старые, соответственно тому, усвоенному Вами взгляду, что земство есть общественный союз жителей одной местности для удовлетворения необходимых хозяйственных и культурных нужд населения и создания возможно благоприятных условий его жизни, покоящейся на сознании нашего нравственного долга в отношении окружающих: "Земская идея, — высказали Вы, — по существу своему — идея нравственная, и потому-то земское дело является всегда живым и воспитывает в людях желание работать для других и веру в торжество альтруистических идей. Только сознание людьми требований нравственного закона служит надежным основанием для единения людей и соединяет их в крепчайшие союзы". И вся Ваша деятельность в земстве есть проведение в жизнь этих прекрасных идей. Такая цельность характера и действий в наше время неустойчивости или же партийной односторонности, страстности мысли, — явление редкое, светящее как маяк среди сумерек современной политической и общественной жизни, и потому мы особенно сожалеем, что именно теперь Вы были лишены возможности продолжать Вашу широкую земскую работу. Мы хотим верить, дорогой Дмитрий Николаевич, что разъединяющие общественные силы борьба и нетерпимость, устранившие Вас от земской работы, уступят место сознанию, что общественная работа может быть благотворной и жизненной только тогда, когда в основе ее не будет озлобления и мстительности и когда к этой работе будут возвращены насильно устраненные теперь общественные работники. Мы верим, Дмитрий Николаевич, что уже в ближайшую сессию мы вновь увидим Вас в нашей среде". Адрес этот подписали: Ф. Е. Клейст, Н. Н. Хмелев, И. Б. Меснер, С. Г. Смирнов, А. Р. Расторов, В. Н. Никитин, Н. П. Стариченков, В. М. Духовской, Я. Н. Сергеев, С. М. Богатырев, С. А. Соколов, Н. Н. Фирсов, Д. С. Пашкевич, С. А. Шлиппе, Н. А. Каблуков, A. А. Эйлер, Ф. А. Головин, M. M. Щепкин, H. M. Перепелкин, Л. Л. Катуар, Н. И. Астров, M. H. Поливанов, И. И. Калединов, B. А. Бахрушин, А. Д. Алферов, А. И. Геннерт, М. В. Челноков, П. П. Щапов, Т. Е. Гоголев, Я. В. Ильин, В. Н. Писарев, Г. С. Ламакин и В. Д. Шервинский.

Пока в Москве шло земское собрание, в Петербурге разыгрался целый скандал во время заседания Государственной Думы при прениях о местном суде. Во время голосования вопроса о цензе член Думы Коваленко 1-й хотел прибавить: "и евреев". Эту поправку большинство предлагало отклонить, но Коваленко продолжал настаивать. Тогда на трибуну вошел Марков 2-й и сказал: "Вы напрасно хотите отбрыкаться от еврейского вопроса. Он во весь рост поставлен жизнью, русским народом".

Шингарев с места: "Союзом русского народа".

Марков 2-й: "Трусливое закрывание глаз по такому вопросу положительно недостойно этого собрания, которое многими из вас именуется высоким".

Милюков с места: "А вы его как именуете?"

Марков 2-й: "Внесенная поправка знаменует собой громадное, величественное мировоззрение нашего могучего русского народа. Вы отлично знаете, что русский народ в его массе не желает стать подчиненным рабом иудейского паразитного племени. Потому-то вы и боитесь сказать здесь громко что-нибудь об этом племени, ибо вы слишком, может быть, от него зависите, от этого паразитного племени".

Председательствовавший князь Волконский: "Член Государственной Думы Марков 2-й, покорнейше прошу быть более осторожным в ваших выражениях и не забывать, что вы находитесь в Государственной Думе и говорите с трибуны".

Марков 2-й: "Я обращаюсь не к Государственной Думе, а к некоторым ее членам".

Возглас слева: "Это недопустимо с кафедры".

Марков 2-й: "Уважение, которое я питаю к Государственной Думе…"

Князь Волконский: "Член Государственной Думы Марков 2-й, покорнейше прошу прочесть наказ и узнать, что обращаться к отдельным членам Думы не допускается".

Марков 2-й: "Наказа я читать не буду, ибо он незаконен". (Шум).

Князь Волконский: "Покорнейше прошу не шуметь. Член Государственной Думы Марков 2-й, раз Председатель Государственной Думы предлагает вам ознакомиться с наказом, а вы говорите, что читать не будете, потому что он незаконен, это по меньшей мере невежливо, а потому, во избежание выслушивания подобных речей, лишаю вас слова".