Страница 129 из 224
Это новое святое дело началось в скромных размерах, но Попечительство надеялось, что когда почва для этого дела будет достаточно исследована и пути благотворительного воздействия на беспризорных детей будут достаточно проверены, этому самому трудному из начинаний Попечительства будет предстоять большая будущность, ибо всегда легче предупредить пьянство, нежели его искоренить.
Всю осень во всех уездах происходили земские выборы на трехлетие 1909–1912 гг., в большинстве уездов царило правое течение, и левые терпели поражение. Большие разговоры ходили вокруг забаллотирования старого земского деятеля Д. Н. Шилова, который потерпел неудачу даже в Волоколамском уездном земском собрании, где он был избираем в гласные в течение чуть ли не четверти столетия. Его кандидатура в гласные по Московскому уезду, прогрессивному, также не прошла, его там забаллотировали. В польза Шипова, который во что бы то ни стало хотел пройти в губернские гласные, велась энергичная агитация, благодаря чему он в московском земстве и получил записками абсолютное большинство голосов, но при баллотировке шарами у него не хватило 5 голосов. Все удивлялись и толковали о том, что Шипов, с именем которого неразрывно связано было московское земство, последовательно забаллотирован по двум уездам. Он мог, конечно, еще пройти от Московской думы, но он считал этот маневр некорректным, так как всегда на собраниях являлся ярым противником городских интересов. Политические друзья его предлагали выбрать его бесплатным членом управы по Волоколамскому уезду и тогда, уже в качеств такового, провести в губернские гласные.
Действительно, 31 октября он и был избран Волоколамским уездным земским собранием на должность бесплатного сверхштатного члена управы, а 23 декабря, за отказом графа А. А. Бобринского, был избран и в губернские гласные.
Членом управы Д. Н. Шипов был мною утвержден, так как я никаких данных для его неутверждения не имел. Шипов в своих воспоминаниях на стр. 538 18 пишет, что были сделаны шаги, клонившиеся к неутверждению его в должности члена управы, и что я будто бы советовался по сему поводу с П. А. Столыпиным, после какового разговора я его утвердил. Не помню, как это было, во всяком случае, совета, как поступить, я у Столыпина не спрашивал, так как всегда все брал на себя и никакого давления на себя в таких случаях не допускал, утверждение или неутверждение всегда решал сам, справляясь только с законом и не считаясь с веяниями. С Столыпиным же мог иметь только разговор, но и разговора не помню.
Что касается выбора Шилова в губернские гласные, то я действительно опротестовал это постановление собрания и внес в губернское присутствие, которое его и отменило.
Опять-таки я действовал в данном случае не вследствие давления на меня со стороны реакционных элементов и главным образом А. Д. Самарина, как пишет опять-таки Шипов в своих воспоминаниях на той же странице, а исключительно основываясь на Земском положении, в котором ясно говорилось, что губернские гласные избираются из уездных гласных, Шипов же был забаллотирован в уездные гласные и как член управы пользовался только правами уездного гласного во время уездных земских собраний.
Уверения Шипова совершенно не соответствуют действительности, да и не в характере Самарина было участвовать в каких-либо интригах, в этом никто никогда не вправе был бы его обвинить. Самарин всегда держался безукоризненно корректно, не вмешиваясь никогда в чужие дела и стоя строго на законной почве. В этом деле он мог только высказать свое мнение в заседании губернского присутствия как член этого присутствия.
Волоколамское уездное земское собрание, созванное в феврале следующего года, постановило обжаловать постановление присутствия, и как только уездная управа представила мне означенную жалобу, я с особой поспешностью направил ее в Сенат, который со своей стороны необычно быстро ее рассмотрел и указом от 11 апреля отменил постановление присутствия. Шипов тотчас был допущен к исполнению обязанностей губернского гласного.
Меня такое решение Сената нисколько не поколебало в моей точке зрения, и я считаю решение Сената случайным; всем известно, что часто по одному и тому же делу Сенат постановлял разные решения. Сенаторы были тоже люди, которым свойственно было ошибаться и иметь свои личные мнения — все зависело от состава присутствия Сената.
20 октября в Дмитровском уезде в губернские гласные забаллотирован был Ф. А. Головин, получивший две трети неизбирательных голосов. Но он прошел по Бронницкому уезду, где на собрании произошла ожесточенная борьба между гласными-кадетами и гласными-крестьянами. Крестьяне требовали ревизии земских школ, критикуя ведение земского хозяйства, доказывая, что оно ведется не экономически. Они настаивали, чтобы им дали два места при выборе губернских гласных, а также и чтобы оба члена управы были от крестьян. На другой день после этого собрания я получил жалобу, что в означенном собрании во время заседания и выборов шло угощение и на столе стояла бутыль с водкой. Меня таков заявление крайне смутило, и я почувствовал как-то неловким отдать распоряжение о производстве дознания по такому скандальному поводу. Оставить же такую жалобу без внимания я также не считая себя вправе. Тогда я решил командировать в Бронницы непременного члена Оловенникова, человека крайне тактичного и всем уважаемого, дабы произвести расследование об обстоятельствах, при коих протекало земское собрание. К сожалению, жалоба подтвердилась, и я вынужден был внести ее на рассмотрение присутствия для отмены всех постановлений, вынесенных на этом собрании.
16 ноября состоялось новое Бронницкое собрание взамен отмененного. Часть гласных негодовала, другая была сконфужена. Головин требовал обжаловать постановление присутствия в Сенат. Граф Уваров предложил выйти из создавшегося положения не жалобой в Сенат, а не касаясь вовсе постановления присутствия, пересмотреть все вопросы, обсуждавшиеся в очередной сессии, и постановить прежние решения, что и было сделано. Только Пушкин — председатель управы — был забаллотирован, его обвинили, что он не защитил передо мною честь собрания; за Пушкиным и все кандидаты на эту должность были также забаллотированы.
В конце ноября мне опять пришлось внести в губернское присутствие протесты на постановления как Московского земского собрания, так и Бронницкого. В первом пришлось отменить выборы, так как оказалось, что в баллотировке принимал участие гласный, лишившийся ценза19, а в Бронницком собрании вторично баллотировался на должность председателя Пушкин, только что забаллотированный на ту же должность. Вообще я не помню такого количества протестов, какие выпали на долю земских собраний, бывших в течение осени 1909 г.
В ноябре получены были два указа Сената — первый о признании правильным действия П. Н. Базилевского, который в дворянском собрании при рассмотрении дела Ф. Ф. Кокошкина не дал голоса князю Е. Н. Трубецкому, не имевшему законного ценза, и второй — о том, что перерыв очередного собрания знаменует собой окончание сессии. Этот указ подтвердил, таким образом, правильность избрания Н. Ф. Рихтера в свое время.
15 октября последовало высочайшее повеление о назначении меня попечителем Московской практической академии коммерческих наук. Назначение это последовало по ходатайству Совета Академии по предварительному соглашению со мной.
Академия состояла в то время в ведении Министерства торговли и управлялась совершенно особым учреждением и уставом, высочайше утвержденным 17 декабря 1810 г. еще императором Александром I. Этот устав за все время существования Академии, со дня ее основания, подвергся самым незначительным изменениям. Александр I, утверждая устав, осчастливил первого попечителя Академии действительного тайного советника Валуева следующим рескриптом:
"Петр Степанович, утвердив представленный от вас проект учреждения Коммерческой практической академии, я поручаю вам по званию попечителя Академии, открыв оную, принесть в исполнение все содержащиеся в учреждении ее распоряжения. Видя в сем новом опыте усердия вашего к пользе общей ту же благонамеренность, которою руководствуетесь вы во всех возлагаемых на вас делах, мне приятно изъявить вам мою признательность за доставление сему полезному заведению прочного основания без всякого от казны пособия. В знак моего благоволения к благотворительности купечества, участвовавшего в сем заведении, вслед за сим получите вы чрез министра финансов награждение тем лицам, которые означены в представлении вашем. Пребываю впрочем вам благосклонный. Александр. Дано в С.-Петербурге, 17 декабря 1810 г.".