Гадюшник

Урча от удовольствия, Руби уютно свернулась у него на коленях. Впрочем, счастье ее длилось недолго, она снова очутилась на полу и гневно расширила глаза. Помахивая от возмущения хвостом, Руби проследила за тем, как хозяин надевает туфли, берет с большого стола ключи и бумажник и мягко закрывает за собой двери. И сразу раздается громкий щелчок всех трех замков, спрятанных в дверной панели. Он осторожно пересек улицу и, повторяя в уме названия различных блюд, направился к супермаркету на Голдерс-Грин-роуд.

Джейкобу Голдсмиту было семьдесят три года, и под стать зрелому возрасту был его тонкий, проницательный ум. По отношению к близким, среди которых Сара занимала особое место, он всегда оставался чутким и добрым. Да, он был человеком добрым и мягким, но с годами пришли острая проницательность и такт, отчего окружавшим его становилось легко и покойно. Такого не унизишь сомнительным комплиментом «славный», ибо сказать так было бы слишком мало, да к тому же и само определение вряд ли подходило, слишком он был для этого тонок и умен, к тому же сохранил боевой дух, проявлявший себя по преимуществу то и дело загорающимися в глазах огоньками. Не утратив бодрости духа, сохранил он и физическое здоровье.

Переодеваясь к встречам со старыми деловыми партнерами, он словно переключался на другую скорость, и тогда ему можно было дать не больше шестидесяти. Впрочем, с ними он теперь встречался редко — уже двадцать лет, как отошел от дел, и жизнь его круто переменилась. Еще двадцать три года назад, незадолго до ухода на покой, он переехал из Ист-Энда в дом на Голдерс-Грин. Соседкой его оказалась тетка Сары, сестра отца, Айла, в ту пору профессор химии в Лондонском университете.

Через год после переезда в доме у Айлы появились Алекс и Сара. Когда родители погибли в автомобильной катастрофе, им было соответственно шесть и восемь. Уютный мир детства разлетелся на куски. Алекс, тот и вовсе не находил себе места, и нередко Сара вскакивала ночами, крепко прижимая его к себе. Айлу дети полюбили, но ей так и не удалось заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти родителей.

Айла была замечательная женщина. Она опережала свое время и во многих отношениях сделалась для Сары идеалом; но того, что можно назвать домовитостью, она была лишена начисто. Сара с Алексом были фактически предоставлены самим себе. Айла часто и надолго погружалась в свои исследования, которыми занималась в пыльной мансарде. Встречались только за едой. Джейкоб часто появлялся в саду, любовно ухаживая за всякими растениями. Вскоре дети почти все свое свободное время начали проводить с ним. Жена Джейкоба умерла десять лет назад, детей у него не было, так что с годами эта троица превратилась в нечто целое, весьма довольное своим бытием. Джейкоб частенько занимался стряпней, и постепенно Айла целиком предоставила ему эту сторону жизни. У них само собой возникло нечто вроде разделения труда. Айла помогала детям готовить домашние задания и натаскивала их в любимых предметах: Сару — в математике, Алекса — в геологии. А Джейкоб занимался кухней и играл с детьми.

Казалось, он обладал неисчерпаемым запасом всяких историй, начиная с времен второй мировой войны, когда служил в отряде королевских драгун, и кончая всяческими послевоенными приключениями. В конце концов он вернулся в Лондон, где сделался первоклассным специалистом по сейфам. В том числе и по их взлому.

Именно эта сторона его деятельности увлекала Сару всего более. Его, в свою очередь, этот интерес забавлял, и он с удовольствием рассказывал ей о своих сомнительных приключениях, а после долгих уговоров научил ее отпирать замки и вскрывать сейфы. К девяти годам она уже умела входить в дом без всяких ключей, а равно — проникать в сейфы к Джейкобу и Айле. Занималась она этим исключительно спортивного интереса ради. Содержимое сейфов ее в ни малой степени не занимало, напротив, нередко она подкидывала в них кое-что свое. Когда бы Джейкоб ни отпирал свой сейф, а делал он это примерно раз в два месяца, там обнаруживались записочки, оставленные ему Сарой.

Столь необычное воспитание, столь разнообразные влияния, не говоря уже о ранней утрате, выработали у Сары и Алекса весьма специфический моральный кодекс. Личную преданность друг другу и Джейкобу, они ставили необычайно высоко, а вот к тому, что другие сочли бы, скажем так, отступлением от нормы, относились вполне снисходительно. К примеру, их ничуть не смущали небольшие кражи, которые позволял себе Джейкоб, ибо жертвам от того хуже не становилось — страховые компании компенсировали все потери, — а также потому, что сам Джейкоб был человеком необыкновенно добрым. Он заботился о них, любил, развлекал и помогал выработать характер, в общем, независимый от привычных условностей.

Боевые подвиги Джейкоба и его трехлетние послевоенные странствия по Европе, закончившиеся возвращением в Ист-Энд, привили Алексу любовь к приключениям. Привязанность же Сары к Джейкобу, ничуть не уменьшавшаяся от того, что она знала о его промысле, считавшемся в глазах людей преступным, сызмала выработала у нее гибкие представления о нравственности, согласно которым отдельные действия сами по себе необязательно должны быть праведными или грешными. Чем старше она становилась, тем более обострялось у нее чувство справедливости.

Джейкоба ни разу не ловили, тюрьма ему никогда даже не светила, но ребенком Сара всегда боялась, что его у нее отнимут. И успокоилась она только после того, как деятельность его, в общем, сошла на нет и он пообещал, что никогда к ней не вернется. Так или иначе Сара всегда считала, что если Джейкоба засадят, то это будет всего лишь пародией на справедливость.

Айла тоже оказала, хотя и не прямо, сильное воздействие на формирование обоих детей, оказавшихся на ее попечении. С одной стороны — независимая, сделавшая успешную профессиональную карьеру женщина, воплощавшая в их представлении всех женщин, ибо других они просто не знали, с другой — кухарка Джейкоб; в результате дети оказались свободны от привычных стереотипов, связанных с полом. У Алекса под воздействием тетки и сестры выработались глубокое уважение и любовь к женщинам, а Сара упрямо не желала признавать, что пол может каким-либо образом препятствовать ее устремлениям и развитию талантов. Да, она росла с болезненным ощущением, сколь недолговечной может оказаться любовь, но вера в себя, в свои силы ее никогда не оставляла.

Эта вера провела Сару сквозь школьные годы, она помогла блистать в Кембридже и наконец сделала ее первой по математике. С детства она мечтала именно о такой карьере, но, оказавшись пару раз на встречах с представителями коммерческих банков, которые искали в Кембридже студентов-математиков для постоянно усложняющихся банковских операций, заколебалась. Абстрактный мир математики начал утрачивать свое очарование. Основательно обсудив это дело с Джейкобом и Айлой, Сара остановила свой выбор на Сити. Здесь она будет постоянно среди людей; мир чистой математики — мир чересчур замкнутый, к тому же работа в Сити обещает массу волнующих возможностей, да и денег. А деньги принесут ей свободу и то самое чувство надежности, которого ей всегда так недоставало.

Так Сара стала банкиром, а Алекс — путешественником, чьи горные вылазки, пока он еще не сделал собственного имени, оплачивала старшая сестра. Став на ноги, он начнет снимать документальные фильмы и постепенно с ней расплатится; а когда Сара покончит с работой в Сити, лет, скажем, через десять, он будет брать ее с собой в экспедиции. Таков был план, и вот уже четыре года, как он успешно выполнялся.

Айла, освободившаяся от домашних обязанностей, которые, впрочем, она и прежде не слишком прилежно выполняла, уехала читать лекции в Калифорнийский университет и вот уже два года жила в Беркли. Она продала дом, так что Сара, взяв огромный кредит в банке и ухлопав все свои накопления, купила себе новое жилище, на Карлайл-сквер, куда они с Алексом вскоре и переехали. Три месяца назад была выставлена на продажу квартира на первом этаже дома, где жила Сара с братом. Жившая там пожилая дама решила, видно, плюнуть на свою сомнительную независимость и переехала в Шотландию к женатому сыну.