Страница 48 из 66
Рахимжан бегом спустился в подвал. Новый комбат Давыдов стоял со своим заместителем по политчасти Васильченко у окна, обращенного к площади. Вдоль стены, поглядывая в то же окно, стояли солдаты. Кошкарбаев кое-кого узнал: они были из полковой разведки.
— Есть боевое задание, — обратился комбат к лейтенанту.
— Слушаю! — вытянулся Рахимжан.
— Надо водрузить флаг на рейхстаге. — Давыдов помолчал. — Обстановка — сам видишь: наши залегли у канала. Задание не приказное. Возьмешься добровольцем — молодец! Нет — другого попросим.
— Доверие оправдаю, — сказал Рахимжан.
— Ну смотри, — и Давыдов кивнул замполиту. — Дай ему флаг.
Васильченко протянул алое полотнище и крепко обнял лейтенанта:
— Будь здоров, брат!
— Разведчики пойдут с тобой, — напутствовал Рахимжана Давыдов. — Мы поддержим огнем. Начинай.
— Есть! — Кошкарбаев поправил связку гранат на поясе и, выпрыгнув в окно, скатился вниз, в воронку. Что-то тяжелое упало на него. Пронзительный свист пуль и пощелкивание их о камень наполнили все вокруг.
«Привалило, ранен» — мелькнуло в голове Рахимжана и тотчас он услышал торопливый голос:
— Целы, товарищ лейтенант?
Это молоденький боец Гриша Булатов выпрыгнул за ним из окна и скатился в ту же воронку.
— Сам как? — спросил Рахимжан бойца.
— В порядке. А вот другие не выскочили, не смогли.
Прыгавшие следом разведчики Санкин и Долгих были тяжело ранены. Об этом Кошкарбаев и Булатов узнали после взятия рейхстага, а сейчас лежали они вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, и не могли поднять головы.
Посвист пуль стих.
— Вперед! — сказал Рахимжан, и Булатов бросился за ним к куче щебня. Рванул снаряд. Все заволокло дымом. Скрытые его пеленой, они бежали к будке, которую Кошкарбаев недавно рассматривал из окна в бинокль. Вблизи она вся оказалась изрешеченной осколками, сюда заползли раненые в утренних отбитых атаках. Дырявые стены будки прикрывали их не от огня, а от наблюдения из бойниц рейхстага.
«Нельзя привлекать внимания гитлеровцев к будке», — решил Рахимжан и бросился в вывороченную разрывом яму. С ревом пронеслись над головой штурмовики. Здание рейхстага окуталось гарью: бомбы и пулеметные очереди с самолетов прошили его. От «дома Гиммлера» ударили гвардейские минометы. Им вторили тяжелые гаубицы с того берега Шпрее. В клубах черной копоти над Кенигсплацем терялись огненные искорки трассирующих пуль.
Кошкарбаев и Булатов, кидаясь от одного фонтана взрыва к другому, добежали до канала. Здесь, под мостиком, пережидая ответный огонь из рейхстага, Рахимжан развернул флаг и написал на нем химическим карандашом фамилии — свою, Булатова и номер полка.
— Там, в рейхстаге, сам Гитлер, товарищ лейтенант? — спросил Булатов.
— Все может быть, — ответил Рахимжан, сворачивая флаг.
Они, как и все бойцы четырех советских батальонов, штурмующих рейхстаг, не знали, что в этот день, 30 апреля, Гитлер застрелился в бункере имперской канцелярии. Пожалуй, не знали этого и те пять тысяч отборных солдат СС и фольксштурма, что засели в рейхстаге и около него. И моряки из Ростока, которых накануне сбросили сюда на парашютах и которым сам Гитлер давал инструкцию держаться до последнего, уверяя, что это принесет победу, очевидно, тоже не знали, что фюрер уже покинул их. Этим, наверное, и объяснялось то, что гарнизон рейхстага сражался с безумным отчаянием обреченных.
Вскоре после полудня над площадью взвилась зеленая ракета.
— Не нам ли сигнал? — вслух подумал Рахимжан и хлопнул по плечу Булатова:
— Ну, Гриша, к рейхстагу!
Булатов кинулся вперед, Кошкарбаев за ним. Они бежали из последних сил, спотыкаясь о выбоины. Внезапно Булатов остановился, и Рахимжан, налетев на него, обхватил бойца руками.
— Ты чего? — спросил он шепотом.
— Стена, товарищ лейтенант!
Они осторожно двинулись вдоль нее. Рахимжан подтянулся к заложенному кирпичом окну.
— Становись мне на плечи, — приказал он Булатову и подал ему флаг.
Григорий просунул палку в верхнюю щель окна, отвалившийся камень звонко стукнулся об пол.
— Тише ты! — сказал Кошкарбаев.
— Готово, товарищ лейтенант! — чуть ли не крикнул Булатов и соскочил с плеч.
И тут снова взвилась ракета, и они увидели свой флаг: он тяжело свисал из амбразуры рядом с парадным входом рейхстага.
Послышались быстрые шаги многих ног.
«Немцы!» — схватился за пистолет Рахимжан.
Возбужденный бас спросил:
— Кто такие?
— Свои, — радостно закричал Булатов.
— Из батальона Давыдова, — ответил Кошкарбаев. — А вы?
— Мы из батальона Неустроева.
Плотные ряды штурмующих групп один за другим вливались в темное здание рейхстага.
…После войны встретились в Алма-Ате лейтенант Рахимжан Кошкарбаев и старший сержант Илья Сьянов, возглавлявший штурмовую группу батальона Неустроева. Вспомнили площадь перед рейхстагом, последние метры великой войны и бой в самом рейхстаге, который шел еще почти двое суток после того, как на фронтоне его разведчики 756-го полка Егоров и Кантария водрузили Знамя Победы.
Полторы тысячи вооруженных до зубов фашистских солдат в подвалах рейхстага против трехсот советских бойцов, блокировавших выходы! Только 2 мая гарнизон рейхстага капитулировал.
Была еще после войны у Рахимжана Кошкарбаева встреча со Знаменем. Он увидел его, заключенное в толстое стекло, как в кристалл, знакомое простреленное полотнище, сшитое из двух кусков простого русского кумача. Оно высилось под самым куполом Исторического военного музея в Москве, а на полу под ним лежали фашистские знамена и штандарты.
Было 9 знамен, врученных Военным Советом 3-й Ударной армии каждой из дивизий, бравших Берлин. Рахимжану было радостно сознавать, что именно его 150-я дивизия, вышедшая из казахстанских степей, первой донесла знамя до рейхстага. Что это о нем, боевом этом знамени, утром 1 Мая — на тысяча четыреста десятый день войны — Совинформбюро сообщило: нашими войсками в центре Берлина взято здание германского рейхстага и водружено Знамя Победы.
А как же флаг самого Рахимжана Кошкарбаева и Григория Булатова? Он сделал свое дело и исчез, как безымянный герой. Есть о нем, однако, интересное свидетельство военного корреспондента газеты 150-й дивизии Василия Субботина. «Когда после — второго или третьего мая, — пишет он, — мы, несколько бойцов и офицеров, поднялись наверх рейхстага… то именно от этого флага и оторвали мы тогда целую полосу. (Флаг Кошкарбаева и Булатова после капитуляции гарнизона рейхстага поставили на крыше, но не над куполом, где развевалось знамя Егорова и Кантарии, а над карнизом. — В. Ф.)
Тут следует сказать еще раз, откуда он появился, этот флаг, и что он представлял собой. В каком-то разрушенном пустом доме, перед рейхстагом еще, разорвали красную перину… Все перины у немцев сшиты из толстого крепкого темно-красного тика. Я хорошо помню: в тех местах, где было прострочено, оставались следы ниток.
Это полотнище было такое длинное и тяжелое, что даже тут, на крыше, на сравнительно большой высоте рейхстага, оно развевалось слабо.
Вот и было принято решение укоротить его. Не помню, кому первому пришло это в голову, но оторвали мы от него порядочно. Потом оторванный кусок разделили между теми, кто здесь был. Каждый взял себе хоть немного на память…
Не знаю, как у моих товарищей, но лоскуток этого флага — небольшая ленточка его — хранится у меня и сейчас».
В мае 1965 года Рахимжан Кошкарбаев был в составе советской делегации в Берлине на праздновании двадцатилетия со дня разгрома гитлеризма. Присутствовал на параде народной армии ГДР и подразделений группы войск Советской Армии. Мимо трибуны, где он стоял, плечом к плечу маршировали воины, символизируя нерушимую дружбу двух братских стран.
В дни пребывания Кошкарбаева в Берлине бригада судостроителей, носящая его имя, была с Рахимжаном у Бранденбургских ворот. Отсюда хорошо видны Тиргартен — парк у рейхстага, площадь и сам рейхстаг, отстроенный, но без купола, над которым когда-то реяло Знамя Победы. Бригадир судостроителей Вилли Ротер и парторг верфи на Шпрее Вальтер Хенниг рассказали Рахимжану, что после войны площадь рейхстага, попавшего в западную зону оккупации, служила черному рынку. Там, где советские штурмующие роты поливали своей кровью каждый камень, американские солдаты меняли на тушенку и сигареты вещи берлинцев. А сегодня заправилы Западного Берлина вкупе с руководителями ФРГ готовы запродать своим американским хозяевам само будущее немецкого народа, ввергнув его в пучину новой мировой войны, разжигаемой империалистами.