Страница 13 из 49
— Да куда ни нахер, до сих пор вопли твои помню в первую ночь.
— Это был нервный срыв. К нашему разговору отношения не имеет.
— Все равно объяснись, — попросил я, чувствуя себя полным неадекватом. Прямо девка ревнивая. Вот реально.
— Говорю же, много геев перевидал, — вот же извращуга хренов. Что за жизнь у него такая. — Видел, как целуются, обнимаются, даже… однажды… случайно… Вот, правда, случайно, видел, как сексом занимаются.
— Меня вырвет сейчас.
— Да не об этом я. Точнее, об этом. Омерзительно, противно, на ошметки порубить их готов. И то же самое, когда себя с Кирой представляю.
— На хера представляешь вообще?!
— Проверить… себя.
Пиздец полный. О чем мы только говорим по ночам. Неудивительно, что мне потом херня какая-то снится.
— Значит, трахнуть ты его не хочешь?
— Нет.
— И поцеловать?
— Нет.
— Обнять?
— Тут не знаю точно, не вижу чего-то зазорного.
— Это смотря как обняться.
— Согласен.
Фух, успокоил, за это спасибо.
— Тогда это чисто платоническая любовь. Ну, чистая, светлая дружба.
— У меня друзей-то настоящих не было раньше, и не знаю, что нормально к ним чувствовать. Мужик все-таки, а мне с ним хорошо, весело и страшно за него, беспокоюсь. За брата так не волнуюсь.
О, чего так? Снова вернулись к какой-то нездоровой хрени.
— А что с ним?
— С братом?
— Нет, с Кирой твоим.
— Да хз, — снова какие-то сокращения, в падлу ему, что ли, целиком слова говорить? — Травма головы, походу, серьезная. Он такое видел… — замолчал вовремя, поняв, что мне об этом рассказывать не следует. — Я вот заикаюсь.
— Да, я заметил.
— У него другое.
— Понятно.
— Мне твой голос не нравится.
Пипец, что снова ему не так? Спал бы уже.
— С чего вдруг?
— Он сейчас плохой. Ты как себя чувствуешь?
— У меня сотрясение, походу.
— Че?! И так спокойно об этом говоришь?!
— Если орать буду, башка сильнее разболится.
— Согласен, но… — вот же беспокойное хозяйство. И что он за всех переживает так? Или только за меня?
— С отцом в больницу завтра. Снова томография.
— Вот как… Почему снова?
— Не в первый раз проблемы с головой, — тихо уже ответил, голос пропадает. Засыпаю, что ли?
— Отчего?
Блин, аж дернулся от его голоса.
— Извини, не могу сказать.
— Чувак, ты меня пугаешь. У тебя голос… Ты помираешь там?
— Ага…
Резкий сильный удар в стену. Да что ему надо?
— Охренел бля? Я серьезно! Скорую вызвать?
— Я засыпаю, дебил, — перевернулся на другой бок. — Меня вырубает просто.
Замолчал. Неужели? Вот и славно. Спокойной ночи я так и не сказал, пусть и хотел.
— Ты похож на него, — как водой холодной облили. Я возненавижу его сейчас.
— На кого? — сонно так, вяло спросил.
— На Киру, — у меня аж глаза открылись. — Фразами, реакцией, словами. Может, поэтому мне так легко с тобой общаться?.. Да еще и не вижу тебя. Будто сам с собой.
— Ты шизофреник.
— И тебе спокойной ночи, — усмехнулся Андрей и, наконец, замолчал.
Вот только усну ли я теперь?
Мне просто необходимо все ему рассказать. Да. Иначе… я действительно его потеряю.
15 глава. Обрыв связи
Как я и говорил Андрею, надо мной, как угроза, нависла томография моей безумной головушки. Я знал отца и тетю, как облупленных, так что ожидал похода в больницу. Не ошибся.
Еще в семь утра меня разбудила тетя, сообщила, что скоро вернется отец, и мы с ним отправимся на очередное бесполезное обследование.
За вторую половину ночи мне, к счастью, ничего не приснилось, и Андрея я не слышал. В общем-то, состояние сносное, настроение – так себе.
Из головы не выходил ночной разговор с Андреем. Я рад был узнать, что он считает меня своим другом, хоть и сказал об этом как-то не очень удачно. Тоже мне, сиамский близнец мой. И все-таки, как ему признаться? В лоб вообще не смогу, он же ударить пообещал. Хотя так он выплеснет всю злость, значит, мы потом сможем нормально поговорить, если я зубами плеваться после удара не буду.
Черт, такое ощущение, что я в любви девушке признаться собираюсь. Аж поджилки трясутся. Но теперь я уверен, что надо рассказать, и чем скорее, тем лучше. После больницы назначу ему встречу. Да. Решено.
Тетя, естественно, не обманула: отец заявился к восьми, тут же нашарил в комнате у себя необходимые документы. Потащил меня к выходу, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Будто бы я виноват в ухудшении своего самочувствия.
Вышли на лестничную площадку вдвоем, я нагнулся, чтобы шнурки покрепче завязать, а то, как полагается законченному везунчику на дебильные травмы, точно убьюсь.
— Давай быстрее, — нетерпеливо потребовал отец. — Здравствуйте, — поздоровался с кем-то, и я повторил за ним, не глядя на тех, кому пожелал здоровья-то.
— Ага, — в ответ, хриплое, грубое.
Пальцы к шнуркам примерзли, замер, боясь пошевелиться, медленно перевел взгляд на две пары ног. Оба человека в черном, один в джинсах потертых, другой – в брюках прямых.
Господи, только не это, только не это…
Выпрямился, сжимая кулаки, сердце уже надрывно в груди тарабанит, хлюпает. Никаких сомнений, эти двое… Аж голова закружилась. С трудом, именно с усилием заставил себя взгляд оторвать от его начищенных туфлей и в глаза сразу посмотреть.
Андрей и Леха пялились на меня, словно призрака увидели. Особенно первый.
Твою ж мать, и почему именно так? Ведь я же собирался сегодня! Рассказать! Всё!
А у него взгляд такой… глаза большие, зрачки, как бусинки черные маленькие, со страхом смотрит, ошарашено, с нотками безумия. Мне дурно стало делаться от всей этой ситуации.
Стою, смотрю на Андрея, внутри дрожь, дышу рывками, понемногу воздух из легких выбивая. Больше вдохнуть не могу, колет в груди. Меня вырубит сейчас, и уже реально сознание потеряю.
Не смей, Кира, не теперь. Нельзя.
А вокруг темнеет быстро, только глаза Андрея вижу, все еще расширенные, безумные. Звон в ушах, тело тяжелеет, конечности немеют.
Ну пожалуйста, пожалуйста, не сейчас. Даже сказать ничего не могу. А должен. Давай же. Ну!
— Прости, — прохрипел еле слышно, последнюю энергию растрачивая.
Отец подхватить успел, он уже и сам на меня ошалело смотрит, испугался за меня. Андрей – и вовсе непонятно: то ли злится, то ли боится. Чувствую себя мудаком последним, еще и тюфяком вдобавок.
— Вы простите, такое бывает с моим сыном, — нацепив улыбку искусственную, извинился отец. — Пойдем. Ну же, — обнял меня крепче, потянул вниз по лестнице.
Пришлось отвернуться, взгляд отвести от Андрея, ощущая, как он смотрит мне в спину. Вот и стало все тайное явным. Нехорошо, что именно так. Но секрета больше нет. И облегчения не почувствовал. Скорее, наоборот. Еще тревожнее. Гадко, тошно до рвоты.
И что дальше? Как теперь разгребать все это дерьмо?
— Ничего, ничего, — приговаривал отец, усаживая меня на заднее сидение машины, — сейчас приедем в больницу, там помогут.
Да похрен на мою голову, вот реально, вообще не колышет.
И когда я так сильно на Андрее стал повернут? Это ненормально. Совсем. И все-таки.
Выудил кое-как мобильник из кармана, непослушными пальцами номер его в контактах нашел. Вызов.
Кто-то посчитает неправильным, унизительным, а я не могу по-другому. Действительно виноват, должен попросить прощения по-нормальному. Сказать все, что на душе.
Однако в ответ мне было только два длинных гудка и резкий обрыв связи.
16 глава. Должен
Все верно, он не захочет со мной разговаривать. Я бы тоже был в обиде, злости, в бешенстве. Хотелось бы привязать к этому всему мое болезненное состояние, но я не настолько жалок. Рад, что Андрей не стал жалеть, относиться снисходительно, давать мне поблажки.