Честь семьи Прицци

— Чарли. Лучше просто Чарли, — поправил он.

— О’кей. Так чем вы занимаетесь, Чарли?

Портено раздумывал меньше секунды, а затем бодро ответил:

— Я тоже специалист по финансовым вопросам. В своей области, разумеется.

— Да? — Айрин явно заинтересовалась. — Выходит, мы — коллеги?

— В некотором роде, — кивнул он.

— Любопытно. И каковы же границы этой «вашей области»?

— О-о, они очень велики. Я — специалист широкого профиля, — засмеялся Чарли. Только сейчас это был странный смех. В нем явно слышались крохотные вкрапления ехидства и — отчасти — горечи.

— Помогаете сохранить деньги?

— И это тоже, хотя гораздо чаще помогаю возвращать их. Ну, и другие услуги…

Она взглянула на него с некоторым недоумением, но, поскольку дальнейших объяснений не последовало, разговор сам собой сошел на нет. Несколько минут они оба молчали, думая каждый о своем. А уж им-то было о чем подумать. Первым нарушил затянувшуюся паузу Чарли:

— По-моему, вчера речь шла об обеде. Если, конечно, мне не изменяет память.

— Нет, она вам не изменяет, Чарли, — улыбка вновь озарила лицо Айрин.

— Тогда почему мы до сих пор сидим здесь?! — с деланным возмущением заявил он.

Расплачиваясь с официантом, Чарли отвалил такие щедрые чаевые, что у того глаза полезли на лоб.

— И вот еще что, приятель, — шепнул он парню, вручая крупную купюру. — Сделай такой же коктейль тому бедолаге у стойки. Ему, судя по всему, не очень везет сегодня.

— Да, сэр… — понимающе кивнул официант. — Конечно, сэр…

… У нее оказался шикарный автомобиль. Нет, Айрин Уокер вообще была шикарной женщиной, но машина поражала воображение. Ярко-красный «роллс-ройс» — кабриолет, стилизованный в духе 30-х годов, сверкающий хромированными крыльями и тысячей самых разных мелочей, с позолоченными фарами и решеткой радиатора, он хотя и производил впечатление ископаемого, но не старого, окаменевшего, а антикварного, над которым трясутся тысячи людей, лишь бы лишняя пылинка не повредила его.

Появление автомобиля на улицах Лос-Анджелеса вызывало такую же реакцию, как если бы в Нью-Йорке по

Бродвею степенно прогуливалась парочка динозавров. Прохожие изумленно оборачивались, провожая взглядом невиданное чудо. Водители притормаживали, посматривая на «ролле» — а заодно и на женщину за рулем — с откровенным восхищением. Чарли чувствовал себя довольно неуютно под этими многочисленными взглядами. Это было то самое, о чем говорил Энджело. Слишком броско. Однако машина ему понравилась. Под крышкой капота работал мощный двигатель. Шкала на спидометре заканчивалась цифрой 170 миль, что казалось Чарли невозможным до тех пор, пока в какой-то момент Айрин не нажала на педаль газа, чтобы обойти «конвой» из полутора десятков огромных рефрижераторов. Стрелка прыгнула к отметке 110, при этом звук двигателя абсолютно не изменился, оставшись ровным и уверенным. Ей-богу, после этого Чарли не удивился бы, если бы выяснилось, что в багажнике спрятан реактивный двигатель, под днищем — крылья, и при желании, «ролле» превращается в небольшой самолет.

— Что это за машина? — спросил он Айрин, перекрикивая свист ветра.

Крыша была откинута, и солнце припекало по-летнему сильно. Чарли словно окунулся в весну.

— Хорошая машина, правда? — улыбнулась она. — Вам нравится?

— Конечно. Еще как!

— Японцы производят их в Англии. Штучно! Сборка только вручную. Для арабских шахов.

Портено присвистнул.

— Ого, да она, должно быть, стоит кучу денег?

— Конечно, за так мне ее никто не дал. — Айрин усмехнулась.

— Шикарная машина, — еще раз похвалил Чарли. — Только очень яркая.

— Мне это не мешает, — пожала она плечами. — Но я не очень-то часто на ней езжу. У полицейских эта машина вызывает ужас. И желание выписать штраф за нарушение общественного порядка…

…Примерно в то же время, когда Чарли летел по Лос-Анджелесу в огненно-красном «роллс-ройсе» Айрин Уокер, Мейроуз Прицци пыталась работать. Сидя за огромным кульманом, она рисовала эскиз для своего очередного заказа. Двадцать пять тысяч долларов. После того как на этом куске ватмана появится обстановка квартиры, он станет стоить двадцать пять тысяч долларов. Или около того. Останется пустяк — воплотить задуманное в жизнь. Перенести набросок в реальность. Но ведь это не главное, не так ли? Важна идея…

Пальцы, сжимающие цанговый карандаш, автоматически бегали по белой бумаге, нанося на нее линии, овалы, круги, нечто, пока еще не совсем понятное, но постепенно становящееся все больше похожим на рисунок весьма экстравагантного интерьера.

Мейроуз работала, хотя голова ее была занята совершенно другим. А точнее, Чарли Портено. И Энджело Портено тоже, само сабой. И всем, что связывает их воедино — семьей.

Примирения с отцом пока не произошло, но проблема заключалась не в этом. После того как Доминик устроил скандал на свадьбе, окончательное возвращение в семью являлось лишь вопросом времени. На случай, если Энимэй не сумеет как следует надавить на сына, и тот не позвонит сам, у Мэй был заготовлен еще один вариант: письмо деду с намеком на несправедливую обиду, нанесенную ей отцом в святой день.

Ни дон, ни Доминик, скорее всего, не решатся пойти против традиции. Люди, поступающие подобным образом, быстро теряют уважение окружающих. А уж на свадьбе народу было предостаточно. С отца бы сталось, он вообще никогда не отличался большим умом, но дед сумеет нажать на него и настоять на своем. Дон Коррадо Прицци не зря слывет самым умным доном в Нью-Йорке. Его ставили в один ряд с самим Вито Корлеоне, а это кое-что значит. Неделя, и все уладится. Мейроуз не сомневалась в благополучном исходе дела.

Куда больше ее беспокоило собственное будущее, зависящее в немалой степени от Энджело Портено. Как умный человек, она не рассчитывала, что возвращение вновь вернет ей статус «невесты Чарли». Нет, конечно. Мэй придется побороться за это. Восемь лет разлуки неизбежно наложили свой отпечаток и на нее, и на него. Но если она хочет мира с хитрым ублюдком Энджело и сохранения своего положения при любом исходе дела, то Чарли ей нужен. Нет, пожалуй, даже не нужен, а просто необходим… Мэй должна заставить его жениться на себе. В противном случае придется предпринимать какие-то шаги для того, чтобы раздавить Портено. Обоих. Она понимает, какая опасность заключается в их альянсе с Прицци. И прежде всего, для будущего семьи и… Да, и ее будущего. Мейроуз не собирается жертвовать им. Отнюдь. Если Энджело не видит в ней противника — он глубоко заблуждается. И для него, и для Чарли будет гораздо лучше, если Чарли женится на ней.

Это не было новым решением, и Мейроуз уже давно не пылала к Портено-младшему той страстью, что горела в ней восемь лет назад. Нет. Теперь она находила Чарли лишь привлекательным, не более. Но женитьба являлась лучшим, наименее затруднительным и хлопотным вариантом, позволяющим Мэй достичь желаемого, не прибегая к прямым стравливаниям Прицци и Портено. Да, подобное сотрудничество устраивало ее больше, чем что-либо другое.

Внутрисемейные ссоры ослабляют влияние семьи. Она становится уязвимой, а этого Мэй не хотелось. Но, когда нет другого выхода…

Разговор с Чарли на свадьбе подтвердил ее худшие опасения, а его звонок, хотя отчасти и порадовал Мэй, но достаточно красноречиво говорил о том, что Портено-младший увлекся некоей дамой, присутствовавшей на церемонии.

Видимо, Чарли ничего не удалось выяснить о ней, иначе он не стал бы звонить. Это тоже радовало. Портено не принадлежал к типу мужчин, которые готовы долго облизывайся на подвешенную кость. Нет. Ему нужно обладать своим, держать это в руках. Иначе, он быстро остывает. Любовь к мифической незнакомке не может продолжаться бесконечно. Рано или поздно Чарли охладеет. И, исходя из опыта Мейроуз, скорее это произойдет раньше, чем позже. Глядишь, через неделю он уже будет носиться по Нью-Йорку с поднятым хвостом. Однако лучше, если Мэй тоже не будет сидеть все это время сложа руки. Чувствам мужчины в момент пика легко придать другое направление. Нужное ей, ведущее к заранее запланированному финалу.