Страница 3 из 13
Видя мой интерес к птицам, друзья в Дели наперебой старались мне рассказать любопытные случаи.
— А хочешь вот прямо сейчас покормить коршунов? — спросил Шерзод Гузаиров.
— А прилетят?
— Они меня знают. И будут через минуту.
Мы поднялись на крышу дома с куском подпорченной жареной колбасы. Через минуту к вытянутой руке Шерзода спикировала первая пара коршунов. Кусочек подброшенной вверх еды был схвачен цепкими лапами. И второй — тоже. Еще через минуту над нами в крутых виражах, в нырках и в взмывании круто вверх вертелось уже десятка три птиц. И они прибывали. Крик, похожий на смех и ржание жеребенка, сопровождал состязание завладеть в воздухе кусочком еды. Удачливого атаковали, и, случалось, едой овладевал новый счастливец.
Через две-три минуты не менее семидесяти крупных красивых птиц участвовало в воздушном хороводе. Оповещение о возможности покормиться осуществляется просто. Парящие в воздухе птицы видят, как соседние летуны с криком снижаются и с обширной площади неба над городом, как в воронку, устремляются к месту кормежки. Похоже, птицам нравилась воздушная карусель, нравились гимнастические номера с маленьким призом самым удачливым.
Колбаса в руках Шерзода кончилась скорее, чем у меня пленка. И сразу ослаб интерес у крылатой компании к верхушке нашего дома. Пять-шесть коршунов, обманутых выбросом руки без подкрепления угощеньем, вслед за всеми покинули «злачное место», исчезли так же быстро, как появились.
Коршуны живут во многих южных городах мира. Но только в Дели их можно увидеть в таком обилии.
Фото автора. 4–7 февраля 1994 г.
Птица в сорочке
(Окно в природу)
Сороку ни с кем не спутаешь. Сорока всегда на виду. Не маскируется. Напротив, контрастное ее оперение — вызывающее, и стрекотание тоже всегда выдает. Услышав сороку, лес притихает: что-то увидела, надо быть осторожным… Сороки капитально обжили Землю…
* * *
Денек серенький. Мысли о житье-бытье тоже какие-то одноцветные. Утонувшая в снегах деревенька не радует глаз, и, кажется, нет ничего, способного ободрить путника. Есть! Вот с жерди над покрытой снегом копенкой слетела сорока и, распустив угольно-черный хвост-веер, круто взмыла и села у дороги на тополь — что-то разглядывает в крайнем дворе. И ты замедлил шаги — полюбоваться нарядной, опрятной и жизнерадостной птицей, словно бы созданной для того, чтобы украсить начальный серенький день февраля. Сорока между тем бодро прошлась по коньку крыши и, нырнув вниз, оставила на сугробе пальчатый отпечаток крыльев. Минутное наблюдение за красавицей что-то шевельнуло в душе, как будто к губам поднесли ложку мгновенно действующего лекарства…
Сороку ни с кем не спутаешь. Все знают заметную птицу с детства — городские люди сначала по книжкам, а деревенский трехлетний малыш поразил меня, указав пальчиком на сидевшую у плетня птицу: «Саёка…»
Я видел их всюду в нашей стране (в Омской области стаями по нескольку сотен). В Осло сорока прилетала на балкон гостиницы, в которой я жил, и, склонив голову, наблюдала: что это я делаю за столом? Встречал сорок я в Африке и во Вьетнаме — на пальмах. Удивился, что нет их в Америке. Их действительно нет, но только в восточных штатах, а в западных — пожалуйста! В Вайоминге сорока села небоязливо прямо у колеса нашей машины. Была она точно такой же, как встреченная мною неделю назад в подмосковной деревне. А вот на Аляске сороки чуть-чуть иные. Белизна у них очень заметна также и на плечах. Но самое главное, голос у сорок не «жестяный», а мелодичный, похожий больше на пение, чем на крик.
Это заметил еще Григорий Шелихов, описывая мир, увиденный им двести десять лет назад. Впрочем, сороки всюду способны петь. Негромко, как бы стесняясь, они изливают душу в шепелявом бормотании-всхлипывании, предназначенном лишь для избранных своего племени.
Сорока — великолепный строитель. Ее гнезда обнаруживаешь, когда лес потеряет листву. Висят на ветках, как мохнатые шапки, и кажутся легкими. Но, запустив в гнездо руку, находишь в жилье плотный глиняный пол, а под ним шарообразный шатер из веток, охраняющий дом от всех, кто хотел бы в него проникнуть с недобрыми целями. Строительство гнезд у сорок идет споро. И они, как правило, не стремятся повторно его использовать. Вывели птенцов — и прощай! Гнездо остается неумехам — совам, куницам, маленьким соколам — и служит несколько лет.
Жилище с появлением в нем яиц сороки стараются ничем не выдать. Тщательно оглядевшись со стороны, они ныряют в гнездо безмолвно. И покидают тоже без шума и незаметно.
Раньше сорочье гнездо встречалось чаще всего в стороне от мест, где присутствует человек, — в овраге, в колючих зарослях, на опушке, но в последние годы осторожные и в то же время смелые птицы строят гнезда прямо в лесном поселке, выбрав погуще деревце как раз над головою проходящих людей. И это, как видно, оказывается более выгодным — люди обнаруживают гнездо осенью, когда оно уже пусто, а все, кто может сорок обидеть, боятся близости человека.
* * *
Сама сорока — обидчица очень многих. Стоит ей заприметить чье-то гнездо — в тот же день оно опустеет, ворует сорока яйца, уносит птенцов.
В Приокско-Террасном заповеднике, где однажды осенью я работал, из курятника стали исчезать яйца. Мы терялись в догадках, вычисляя грабителя. Оказалось — сорока! Может пострадать от сорок новорожденный зайчонок, ловят они мышей и ящериц, на корм малышам таскают множество всяких жуков и гусениц, уравновешивая воровство «делами добрыми». Но это все точка зрения человека. Птичий же мир сороку рядом не терпит, стараясь гвалтом обратить ее в бегство. Но и сами сороки не терпят разбойников покрупнее себя. Стоит им обнаружить сову — начинается шумный митинг. Сороки так увлекаются, что забывают свойственную им осторожность. В охотничьих хозяйствах, где сорок хотят извести, устраивают охоту с филином. Подсадную сову помещают где-либо на видном месте и стреляют сорок из укрытия.
Есть у белобокой щеголихи странная слабость ко всякого рода блестящим вещицам — носит в гнезда кусочки фольги, стеклышки, пуговицы, могут заинтересовать птицу лежащие на подоконнике часики или колечко. Одним словом, сорока-воровка.
Зимой сороки покидают лесные опушки и овражные заросли, прибиваясь поближе к людям, где прокормиться полегче. Но на ночь деревню они покидают. На закате часто можно увидеть мерцающий полет сорочьих стаек. По направлению полета можно безошибочно определить, где деревня, а где лесная укромность.
Для ночлега белобокие птицы выбирают нестарые ельники и, прежде чем в них нырнуть, совершают «вечерний молебен» — одни неподвижно сидят на елках, другие перепархивают, издавая спокойные приглушенные звуки, означающие: «Опасности нет! Отбой!» И друг за другом ныряют в еловую темноту.
Считается, что весну приносят в наши края грачи. Но предчувствие ее первыми обнаруживают вороны и сороки. Вороны уже в конце января начинают воздушные игры. А когда под солнцем засияет февральский снег, наступают праздники у сорок. Токуют они над полем вблизи лесков — взмывают кверху и ныряют, сближаясь, вниз, снова взмывают. Тишина. Небо синее. И на нем — росчерки птичьего танца: черные фалды хвостов и белее снега — сорочки.
Фото автора. 11 февраля 1994 г.
Отчего медведь пляшет
(Окно в природу)
С улицы послышался стук барабана. Мы вышли и увидели мальчугана с двумя обезьянками. Он сразу же сел перед домом и начал маленькое представление. Постукивая в барабан и орудуя палочкой, мальчишка заставлял обезьянок ходить на двух лапах по кругу, танцевать, приседать. Пять минут — и артист пошел дальше, оповещая улицу барабаном.