Страница 44 из 50
основания. Благодарим за действия, позволившие избежать обострения отношений.
КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ
Утром бухгалтер Галя Десятова выносила мусор. Топала по дорожке между деревьев в дальний
угол большого сада, где у забора стоял контейнер. Кругом было пусто. Вдруг над забором со
стороны переулка возникла лохматая голова. За ней вторая, третья, четвертая... Какие- то люди, переваливаясь через стену, начали прыгать вниз. Галя, умница, не растерялась, нажала
«тревожную» кнопку на стволе одного из платанов, бросила к черту мусор и побежала назад.
Взревела сирена. В этот момент пять-шесть афганцев, орудуя арматурой, уже ломали навесные
замки ворот изнутри. Они распахнулись. В них с воем ворвались сотни людей. Началась
беспорядочная стрельба, раздались глухие взрывы.
В моем кабинете со звоном посыпались стекла, о стену шлепнулось несколько пуль. Я кинулся на
пол. Лежа схватил со стола телефон. Тишина. Второй тоже молчит. Связи нет, ее отрубили.
Выбрался из кабинета через «хитрую» дверь в жилую часть помещения. Там на лестнице
несколько наших ребят задраивали входную решетку.
Всем на крышу! — заорал я, и одному из них, Саше: — Открой!
Вас же убьют!
Выполняй!
Он приоткрыл решетку, и я выскочил в сад.
Вокруг бесновалась толпа. Искаженные злобой лица. Шел тотальный погром. В окна летели камни, бутылки с зажигательной смесью. Уже полыхал первый этаж административно-жилого здания, резиденция, гаражи. Афганцы хаотично метались по территории консульства, круша все, что
попадалось им на пути. Стрельба, взрывы, огонь.
Меня сразу же засекли. Из толпы рванулись четверо. Мелкие, но коренастые. Расстояние метров
десять, не больше. Вот она — смерть! Но страха не было, только дикая ярость: хоть одного утащу
за собой! Я бросился им навстречу, схватил первого из бегущих за ворот и зубами вцепился в
глотку. Он завизжал и залился кровью. Трое других, вероятно, от неожиданности, вместо того
чтобы стрелять, стали отдирать его от меня. Я разжал пальцы, афганцы повалились на землю.
Мгновение, и я затерялся в ревущей толпе.
Вдруг кто-то схватил меня за плечо, по виду иранец. Он стянул с себя куртку и крикнул мне в ухо:
«Надень, в ней тебя не убьют!» Оказалось, я голый по пояс, рубашка и майка лоскутами висели
где-то на дальних кустах. Без разговоров надел эту куртку. Затем кинулся в сторону хоздвора. В той
части генконсульства низкий забор, я уцепился за край и, подтянувшись, очутился на крыше
соседнего дома. Мчался по плоским крышам, перемахивая через узкие переулки, и спрыгнул на
улице Чахар-баге паин. Вбежал в лавку молочника: «Дай позвонить!» Но он не позволил. Тогда
через дорогу к зеленщику. Махмуд-зеленщик плотно закрыл за мной дверь и потащил в глубь
лавки за занавеску: «Звони!» Я набрал номер комендатуры посольства и коротко изложил
обстановку. Дежурный пограничник всё понял с полуслова. Продолжая слушать, он уже
докладывал по внутреннему телефону. Я знал: сейчас наши поднимут на ноги весь Тегеран. Скоро
подключится и Москва. Но главное — Тегеран. Спасти нас могут только оттуда. Я сказал, что
возвращаюсь назад и выйду на связь, если останусь в живых, не знаю когда.
Назад вернулся через переулок Масджеде Софречи. Входные двери были разбиты. На территории
пусто, афганцы исчезли. В саду увидел иранцев, одетых в такие же куртки, как у меня. Напротив
административно-жилого здания стоял автобус без номеров. Пожар продолжался.
Неожиданно я обнаружил у себя на боку пристегнутую к поясу рацию. О ней я совершенно забыл.
Вторая была у Юрки, который по штатному расписанию уничтожал документы. Включил рацию: Ты меня слышишь?!
Слышу!
Уничтожил?!
Нет еще! Жгу. но херово горит!
Жги, Юрка, жги!
Жгу, мать их. еще минут десять!
Имей в виду, первый этаж захвачен.
Понял.
Где люди?
На крыше, я здесь один. В двери стреляют!!!
Это я видел и сам. Иранцы из пистолетов сажали пулю за пулей в замок защитной решетки
служебного помещения. Пытались выбить личинку.
Я подбежал к стрелявшим.
Кто такие?! Где старший?! Представьтесь! — орал я первое, что приходило на ум.
Иранцы прекратили стрельбу: непонятно, кто я такой? Судя по куртке, свой, но своих они знали в
лицо. Возникла пауза. Краем глаза я успел разглядеть: решетку им не осилить. В замке сидело
столько свинца, что его заклинило намертво.
В это время из переулка со стороны городского базара возник нарастающий гул. К нам
приближалась новая группа афганцев. Возобновился погром.
Юрка, — кричал я в который раз, — ты сжег?!
И наконец услышал:
Сжег, сжег!!!
И тут у меня защемило сердце. Я вспомнил, что в небольшом отделении сейфа, где документы на
папиросной бумаге, которые жечь в первую очередь, хранился толстый конверт с долларами за
все пять лет командировки.
Юрка, — заорал я в отчаянии, — доллары!!!
Отложил, — ответил мне Юрка бодрым голосом.
Вторая волна погрома продолжалась недолго, около
двадцати минут. После чего со стороны базара стукнули короткие автоматные очереди. Это
подоспевшие на выручку пасдары стреляли в толпу. Афганцы бросились в сторону Чахар-баге
паин. Здесь их встречали иранцы — жители соседних улиц, и били.
Когда всё завершилось, мы стали тушить пожар. Одновременно я дал команду немедленно
ликвидировать внешние признаки нападения, чтоб не позволить противнику эксплуатировать
тему разгрома в антисоветских целях. Говоря обычным языком, приказал взять метлы и убрать
улицу перед нашим фасадом от битых стекол, обломков консульского имущества и снова поднять
над зданием сорванный государственный флаг.
Рота КСИР окружила генконсульство. Снаружи у разбитых ворот и дверей выставили посты.
Командир сообщил мне, что охрану они берут на себя.
Как думаешь, наградят? — спросил Юрка, шмыгая носом, измазанным сажей. Юрка был тогда еще
молодой.
Я посмотрел вокруг: три почерневших от копоти здания, взорванные автомашины, переломанная, выброшенная из окон казенная мебель, какое-то личное барахло. Прикинул всё это на вес и
ответил:
Скажешь спасибо, если не выпишут пиздюлей.
Через день из Тегерана прибыла проверочная комиссия.
Ее возглавлял дипломат старой закалки, второе лицо в посольстве.
Ну, — сказал он, c любопытством оглядываясь по сторонам, — показывайте, чего вы тут по пьяни
наворотили 110.
КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ - 2
27 декабря — день нашего вторжения в Афганистан. В Иране он отмечался массовыми
антисоветскими демонстрациями. В Исфагане в них принимали участие десятки тысяч афганцев.
Мероприятия проходили под контролем местных властей. Муллы вели толпу по улицам города, жгли чучела советских солдат и обязательно государственный флаг. Потом устраивали намаз на
центральной площади, которая до революции называлась Шахской, а после — «Мейдане эмам».
Площадь расположена в непосредственной близости от генконсульства. Их разделяет исфаганский
базар — крытая территория, около сотни гектаров земли, маленький город, со своими улочками и
переулками. Одна из таких улочек выходит прямо к нашим воротам. В дни намаза базар всегда
пустовал.
Горожане-иранцы к этой дате относились индифферентно. Афганцев они не любили, считали
народом третьего сорта, промышляющим наркотиками и воровством.
27-го мы всегда принимали дополнительные меры защиты в доступных для нас пределах.
Накануне я обращался в генерал-губернаторство с нотой об обеспечении безопасности.
Встречался с Карбасчи или его замом по политическим вопросам. Оба были вполне вменяемыми
людьми. Я говорил, что у нас есть данные о готовящихся провокациях, хотя никаких данных не
было. Мне отвечали, что демонстрация — законное право бездомных афганцев, изгнанных из