Страница 2 из 11
Дойдя до кафе, он потянул на себя затянутую сеткой дверь. Небольшое своеобразное кафе, и, судя по запаху, варит грандиозный напиток. Бар в дальнем углу справа сверкает эспрессо-машинами, кофемолками, миксерами, бутылками сиропов. Три табурета заняты. У противоположной стены выстроилась горстка диванов и стульев. Полка с истрепанными книжками в бумажных обложках. Два старикана за шахматной доской ведут сражение разношерстными фигурами. Стены демонстрируют образчики местного творчества – ряд черно-белых автопортретов какой-то дамы среднего возраста с выражением лица, не меняющимся от снимка к снимку ни на йоту. Меняется только фокусировка камеры.
Он подошел к кассе.
Когда двадцати-с-чем-то-летняя бариста с белокурыми дредами наконец углядела его, в ее красивых глазах промелькнуло что-то сродни ужасу.
Знает ли она меня?
Поймав свое отражение в зеркале за стойкой, тотчас же сообразил, что вызвало ее отвращение, – левая сторона лица обратилась в сплошной синяк, левый глаз вздулся, заплыв почти напрочь.
Боже мой. Кто-то избил меня в хлам.
Если же закрыть глаза на этот чудовищный синяк, он даже недурен собой. На глазок футов шесть, а то и шесть с дюймом[3]. Короткие черные волосы, на подбородок и щеки тенью легла двухдневная щетина. Крепкое, мускулистое телосложение очевидно и по тому, как сидит на плечах пиджак, и по туго натянувшейся на груди рубашке. Ему пришло в голову, что по виду он похож на работника рекламы или маркетинга – наверное, чертовски привлекателен, когда побреется и наведет лоск.
– Что вам подать? – осведомилась бариста.
Он убил бы за чашку кофе, но в карманах ни гроша, и ни малейшего понятия, как его зовут.
– Вы тут варите хороший кофе?
Вопрос девушку вроде бы озадачил.
– М-м… ага.
– Лучший в городе?
– Это единственное кафе в городе, но, ага, наш кофе дает жару.
– Вы меня знаете? – шепнул он, перегнувшись через стойку.
– Простите?
– Вы меня узнаете? Я сюда когда-нибудь заходил?
– А вы что, не знаете, бывали ли здесь прежде?
Он покачал головой.
Она мгновение разглядывала его, будто оценивая его искренность, пытаясь определить, не сумасшедший ли этот тип с побитой физиономией и не вешает ли он ей лапшу на уши.
И наконец сказала:
– Не думаю, чтобы видела вас прежде.
– Вы в этом уверены?
– Ну, в Нью-Йорке дело обстояло бы иначе.
– Справедливо. Вы давно тут работаете?
– Чуть больше года.
– И я, типа, не местный?
– Вы определенно не местный.
– Можно спросить кое-что еще?
– Разумеется.
– Где это мы?
– А вы не знаете, где находитесь?
Он замешкался, отчасти не желая признаваться в столь полной и безоговорочной беспомощности. Когда же наконец покачал головой, бариста наморщила лоб, словно не в состоянии поверить в этот вопрос.
– Я не пудрю вам мозги, – вставил он.
– Это Заплутавшие Сосны, штат Айдахо. Ваше лицо… что с вами стряслось?
– Я… пока не знаю. В городе есть больница? – Задавая вопрос, он вдруг ощутил, что его будто зловещим током прошило.
Низковольтное предчувствие?
Или длань какого-то глубоко погребенного воспоминания ведет вдоль хребта холодным пальцем?
– Ага, в семи кварталах отсюдова. Вам надо в «Скорую» прям щас. Хотите, вызову машину?
– Обойдусь. – Он отстранился от стойки. – Спасибо… как вас зовут?
– Миранда.
– Спасибо, Миранда.
Стоило снова выйти на солнце, как чувство равновесия дало сбой, а назревающая головная боль подскочила на несколько делений, в нижний диапазон пыточной. Никакого уличного движения не было, так что он в нарушение правил просто пересек Главную и двинулся вдоль квартала к Пятой улице, миновав молодую мамашу с маленьким сыном, шепнувшим что-то вроде: «Мамуля, это он?»
Шикнув на сына, женщина встретилась с мужчиной взглядом, нахмурившись с извиняющимся видом, и сказала:
– Простите, он вовсе не хотел грубить.
На углу Пятой и Главной он вышел к фасаду двухэтажного старинного здания из бурого кирпича с надписью ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ЗАПЛУТАВШИХ СОСЕН на двустворчатых стеклянных дверях. За углом здания виднелась телефонная будка рядом с переулком.
Доковыляв до нее во всю прыть, на какую сподобился, он закрылся в будке.
Таких тоненьких телефонных справочников он еще не видел. Стоя там, перелистывал его в надежде на какое-нибудь внезапное откровение, но все восемь страниц с несколькими сотнями имен – как, впрочем, и всё в этом городишке, – были лишены для него всякого смысла.
Выронив телефонную книгу, позволив ей болтаться на металлическом тросике, он прижался лбом к прохладному стеклу.
Наткнулся взглядом на клавиатуру.
И улыбнулся сладостному осознанию.
Я знаю свой домашний номер телефона.
Прежде чем снять трубку, настучал номер несколько раз для полной уверенности, и тот возникал под кончиками пальцев с механической отработанностью мышечной памяти.
Позвонит за счет абонента, уповая на бога, что дома кто-нибудь есть – подразумевая, что у него кто-нибудь есть. Конечно, ему придется назваться каким-нибудь именем, пусть хотя бы ненастоящим, но, может быть, его узнают по голосу и примут звонок.
Он снял трубку и поднес к уху.
Нацелил палец на «0».
Никакого гудка.
Несколько раз постучал по рычагу, но ничего не произошло.
Он сам изумился тому, насколько быстро накатила ярость. Грохнул трубку на рычаг – восходящий поток страха и злости, в поиске путей выхода взбухающий, как пламя. Отвел правую руку, собираясь врезать кулаком в стекло, и к черту костяшки, но боль в сломанных ребрах пронзила его навылет, обрушив скорчившимся на пол телефонной будки.
Теперь пульсация в основании черепа вздыбилась.
В глазах все раздвоилось, расплылось, а затем потемнело…
Когда он снова открыл глаза, будка была погружена в тень. Ухватившись за металлический тросик, прикрепленный к телефонной книжке, вскарабкался на ноги. Через грязное стекло увидел верхний сегмент солнца, соскальзывающего за скалистый гребень, ограждающий городок с запада.
И едва оно скрылось, как температура упала на десяток градусов.
Все еще помня собственный номер телефона, он несколько раз выстучал его на клавиатуре для подстраховки и снова снял трубку проверить, не появился ли гудок. Молчание, не считая едва уловимого шороха белого шума, просачивающегося по линии, которого прежде вроде бы не было слышно.
– Алло? Алло?
Он повесил трубку и снова поднял телефонный справочник. В первый раз он изучал фамилии, нащупывая любое словечко, способное столкнуть память с мертвой точки или пробудить какое-нибудь чувство. Теперь же просматривал имена, ведя пальцем по странице сверху вниз и пытаясь игнорировать боль в основании черепа, уже подползающую сызнова.
Первая страница – ничего.
Вторая страница – ничего.
Третья – ничего.
На шестой его палец задержался.
СКОЗИ Мак и Джейн
403 В 3-я ул. ЗСосны 83278……… 559–0196
Быстренько пробежал оставшиеся две страницы – Скози оказался единственным Маком, числящимся в телефонном справочнике Заплутавших Сосен.
Толкнув плечом складную стеклянную дверь, он вышел из будки в ранний вечер. Теперь, когда солнце опустилось ниже кольца скал, свет стремительно утекал с небосвода, и температура начала падать.
Где я буду сегодня ночевать?
Он заковылял по тротуару, чувствуя, как часть сознания просто криком кричит, что надо идти прямиком в больницу. Он болен. Обезвожен. Голоден. Дезориентирован. Без гроша. Все тело болит. А дышать все труднее от парализующей боли, вспыхивающей в ребрах всякий раз, когда к ним прижимаются наполняющиеся воздухом легкие.
Но что-то в нем упорно сопротивлялось мысли идти в больницу, и, продвигаясь прочь от центра к жилищу Мака Скози, он понял, что именно.
3
То есть 183–185 см.