Страница 18 из 97
Геродот в I книге сообщает, что он был другом-гостеприимцем[95] Фрасибула, милетского тирана. Аристипп в I книге "О роскоши древних" говорит о нем, будто его мать Кратея в него влюбилась и тайно с ним спала, а он наслаждался этим; когда же все раскрылось, он так был этим раздосадован, что стал непереносим. А Эфор рассказывает, как Периандр дал обет поставить золотую статую, если в Олимпии победит его колесница, а когда после этой победы у него оказалась нехватка золота, то, увидев женщин, разодевшихся на местный праздник, он обобрал с них наряды и отослал для выполнения обета.
Некоторые говорят, будто он не хотел, чтобы его могила была известна, и поэтому измыслил вот какую хитрость. Двум юношам он велел ночью выйти по указанной дороге и первого встречного убить и похоронить; потом велел четверым выйти за ними следом, убить их и похоронить; а потом еще большему отряду выйти за четверыми. После этого он сам вышел навстречу первым двум и был убит. На пустой его гробнице коринфяне написали так:
В лоне приморской земли сокрыл Периандрово тело Отчий город Коринф, златом и мудростью горд.
А вот наши о нем стихи:
Если ты цели своей не достиг, не печалься об этом: В радость да будет тебе всякий божественный дар. Вспомни о том, как мудрец Периандр в огорчении умер Из-за того, что не мог цели желанной достичь.[96]
Это им сказано: "Ничего не делай за деньги: пусть нажива печется о наживе". Написал он и наставления в 2000 стихов.
Кто хочет править спокойно, говорил он, пусть охраняет себя не копьями, а общей любовью. На вопрос, почему он остается тираном, он ответил: "Потому что опасно и отречение, опасно и низложение".
Еще он говорил вот что. Прекрасен покой, опасна опрометчивость, мерзостна корысть. Власть народная крепче тирании. Наслаждение бренно — честь бессмертна. В счастье будь умерен, в несчастье разумен. К друзьям и в несчастье будь неизменен. Сговора держись. Тайн не выдавай. Наказывай не только за проступок, но и за намерение.
Он первым завел телохранителей и путем переворота установил тираническую власть; и в городе своем он дозволял жить не всякому желающему (о том пишут Эфор и Аристотель). Расцвет его приходится на 38-ю олимпиаду, а тираном он был сорок лет.
Сотион, Гераклид и Памфила (в V книге "Записок") утверждают, что Периандров было два: один — тиран, другой — мудрец, родом из Амбракии. Неанф Кизикийский к этому добавляет, что они были близкие родственники. Аристотель утверждает, что мудрецом был коринфянин, а Платон это отрицает.[97]
Изречение его: "В усердии — все".
Намерением его было перекопать Истм.
От него известно и письмо:
Периандр — мудрецам. "Благодарение Аполлону Пифийскому, что я нахожу вас вкупе! А послания мои приведут вас и в Коринф, где я вас приму со всем моим ведомым вам радушием. Я знаю, что в минувшем году встретились вы в Сардах у лидийского царя — не медлите же побывать и у меня, коринфского тирана, и возрадуются коринфяне, видя вас входящими в Периандров дом".
Периандр — Проклу. "Вина моя против супруги была невольна; ты же восстанавливаешь на меня сердце, моего сына произвольно и несправедливо. Поэтому или перестань ожесточать мальчика, или же я буду мстить. А за дочь твою я давно заплатил, сжегши на ее костре одеяния всех коринфянок".[98]
Сам же он от Фрасибула получил такое письмо:
Фрасибул — Периандру. "Посланцу твоему я не дал никакого ответа, но повел его на ниву и стал при нем сбивать посохом и губить не в меру выросшие колосья,[99] и если ты его спросишь, он ответит, что слышал и что видел. Ты же делай, как я, если хочешь упрочить свою распорядительскую власть: всех выдающихся граждан губи, кажутся ли они тебе враждебными или нет, ибо распорядителю власти даже и друг подозрителен".
Анахарсис, скиф, сын Гнура и брат Кадуида, скифского царя, по матери же эллин и оттого владевший двумя языками. Он сочинил стихи в 800 строк об обычаях скифских и эллинских в простоте жизни и в войне; а в свободоречии своем он был таков, что это от него пошла поговорка "говорить, как скиф".
Сосикрат говорит, что в Афины он прибыл в 48-ю олимпиаду, в архонтство Евкрата. Гермипп говорит, что он явился к дому Солона и велел одному из рабов передать, что к хозяину пришел Анахарсис, чтобы его видеть и стать, если можно, его другом и гостем. Услышав такое, Солон велел рабу передать, что друзей обычно заводят у себя на родине. Но Анахарсис тотчас нашелся и сказал, что Солон как раз у себя на родине, так почему бы ему не завести друга? И пораженный его находчивостью, Солон впустил его и стал ему лучшим другом.
По прошествии времени Анахарсис воротился в Скифию; но там по великой его любви ко всему греческому он был заподозрен в намерении отступить от отеческих обычаев и погиб на охоте от стрелы своего брата, произнесши такие слова: "Разум оберег меня в Элладе, зависть погубила меня на родине". Некоторые же утверждают, что погиб он при совершении греческих обрядов.[100]
Вот наши о нем стихи:
После скитаний далеких Анахарсис в Скифию прибыл, Чтоб уроженцев учить жизни на эллинский лад. Но, не успев досказать до конца напрасное слово, Пал он, пернатой стрелой к миру бессмертных причтен.[101]
Это он сказал, что лоза приносит три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь омерзения.
Удивительно, говорил он, как это в Элладе участвуют в состязаниях люди искусные, а судят их неискусные. На вопрос, как не стать пьяницей, он сказал: "Иметь перед глазами пьяницу во всем безобразии". Удивительно, говорил он, как это эллины издают законы против дерзости, а борцов награждают за то, что они бьют друг друга. Узнав, что корабельные доски толщиной в четыре пальца, он сказал, что корабельщики плывут на четыре пальца от смерти. Масло он называл зельем безумия, потому что, намаслившись, борцы нападают друг на друга как безумные. Как можно, говорил он, запрещать ложь, а в лавках лгать всем в глаза? Удивительно, говорил он, и то, как эллины при начале пира пьют из малых чаш, а с полными желудками — из больших.
На статуе его написано: "Обуздывай язык, чрево, уд".
На вопрос, есть ли у скифов флейты, он ответил: "Нет даже винограда".[102] На вопрос, какие корабли безопаснее, он ответил: "Вытащенные на берег". Самое же удивительное, по его словам, что он видел у элли-нов, — это что дым они оставляют в горах, а дрова тащат в город.[103] На вопрос, кого больше, живых или мертвых, он переспросил: "А кем считать плывущих?"
Афинянин попрекал его, что он скиф; он ответил: "Мне позор моя родина, а ты позор твоей родине". На вопрос, что в человеке хорошо и дурно сразу, он ответил: «Язык». Он говорил, что лучше иметь одного друга стоящего, чем много нестоящих. Рынок, говорил он, — это место, нарочно назначенное, чтобы обманывать и обкрадывать друг друга. Мальчику, который оскорблял его за вином, он сказал: "Если ты, мальчик, смолоду не можешь вынести вина, то в старости придется тебе носить воду".
Изобрел он, как уверяют некоторые, якорь и гончарное колесо.
Письмо его такое:
Анахарсис — Крезу. "Царь лидян! Я приехал в эллинскую землю, чтобы научиться здешним нравам и обычаям; золота мне не нужно, довольно мне воротиться в Скифию, став лучше, чем я был. И вот я еду в Сарды, ибо знакомство с тобою значит для меня весьма многое".
95
Геродот. Ист. I 20. Друг-гостеприимец (ксен) — нечто вроде кавказского «кунака», человек, связанный договором о дружбе, передающимся от отца к сыну.
96
ПА VII 619 и 620.
97
Опять намек на Платона ("Протагор" 343 а).
98
О том, как Периандр сжег одежды всех коринфянок, чтобы жена его могла одеться ими за гробом, см.: Геродот. Ист. V 92; о войне Периандра против Прокла — III 51.
99
Фольклорная метафора (см. Геродот. Ист. V 92).
100
Об Анахарсисе ср.: Геродот. Ист. IV 46, 76.
101
ПА VII 92.
102
Т. е., чтобы играть на флейте, нужно прежде напиться допьяна.
103
По-видимому, загадка об углежогах, жгущих уголь в лесу и продающих его в городе.