Рифматист (ЛП)

Джоэл ухмыльнулся.

— В вашу благодарность входит пара хороших мест на Схватке?

— Их уже отложили для тебя, сынок. Первый ряд.

— Спасибо!

— Думаю, это мы должны сказать тебе спасибо.

Джоэл заметил, как сбоку приближается несколько мужчин в дорогих костюмах. Одним из них был кавалер-сенатор Кэллоуэй.

— А! — произнес Йорк. — Прошу прощения, вот и политики, нужно ими заняться.

— Конечно, сэр, — ответил Джоэл, и Йорк удалился.

Джоэл долго стоял и наблюдал, как в широкие двери вливается поток людей и заполняет ряды арены. Экстон подошел вместе с Флоренс. Похоже, в последнее время эти двое цапались гораздо меньше.

Хардинга отстранили от обязанностей, и он заявлял, что ничего не помнит. Джоэл склонялся к тому, чтобы ему поверить, слишком заметно изменилось поведение инспектора. Представители власти с подобными решениями не спешили. По всей видимости, Забвенные никогда так себя не вели.

Джоэл начал подозревать, что на Небраске тоже можно было стать рифматистом, как и в зале инициации, что бы там ни происходило. В книге, которую ему запрещалось читать, говорилось, что церемония имела отношение к некоему Темносвету.

Он встретил одного такого в зале инициации. После расспросов несостоявшихся рифматистов выяснилось, что они не видели ничего подобного. Джоэл знал, что ни один рифматист, в том числе и Мелоди, не станет делиться пережитым.

Он не мог с уверенностью сказать, почему увидел Темносвета или почему не стал после этого рифматистом, но опыт подсказывал, что весь процесс инициации гораздо сложнее, чем предполагало большинство.

Хардинг никогда не проявлял способностей к рифматике и теперь больше не мог рисовать линии. Что бы ни сотворил с ним Забвенный, именно из-за него инспектор временно стал рифматистом. Может быть, то же самое делал и Темносвет во время инициации?

Это знание тяготило Джоэла. Способов стать рифматистов было явно больше, чем один. И второй из этих способов был связан с чем-то темным и кровавым. Есть ли другие?

Перед Джоэлом снова забрезжил лучик надежды. Он не знал, стоило ли радоваться.

— Джоэл! — позвал Экстон. Дородный клерк поспешил навстречу и сжал его ладонь. — Спасибо тебе огромное, парень. Фитч рассказал, что ты продолжал верить в меня, даже когда меня взяли под стражу.

— Хардинг меня почти убедил, — ответил Джоэл. — Но кое-что не сходилось. Наверное, инспектор подложил улики против тебя, когда обыскивал офис.

Экстон кивнул. И Лилли Уайтинг, и Чарльз Кэллоуэй опознали в Хардинге Каракульщика.

— Что ж, сынок, — сказал Экстон, — ты настоящий друг. Я серьезно.

Флоренс улыбнулась.

— Значит, ты прекратишь на него ворчать?

— Насчет этого не знаю. Все зависит от того, будет ли он мешать мне работать! И, раз уж речь зашла о работе, я должен судить Схватку. Помоги нам Господь, если бы меня не освободили: больше никто не разбирается в правилах этого проклятого состязания настолько хорошо, чтобы быть судьей!

Парочка направилась в сторону арены.

Джоэл продолжал ждать снаружи. По традиции рифматисты не появлялись, пока не заполнялось большинство мест, и этот день не был исключением. Начали подходить студенты-рифматисты. В дверях они тянули у Экстона жребий, определяясь, где именно на площадке — в одиночку или командой — начнут рисовать.

— Эй, — донесся голос сзади.

Джоэл улыбнулся Мелоди. На ней были форменные юбка и блузка, но на юбке, спускавшейся до щиколоток, имелись разрезы, чтобы было легче рисовать, стоя на коленях. Может, она и наколенники надела.

— Пришел посмотреть, как меня разгромят? — спросила она.

— Прошлой ночью ты отлично справилась с меловиками.

— Те линии едва их удержали, и ты это знаешь.

— Ну, что бы ни случилось сегодня, — сказал Джоэл, — ты помогла отбить у Каракульщика три десятка рифматистов. Победителям Схватки придется смириться с тем, что, пока они посапывали в своих постелях, ты спасала все шестьдесят островов.

— Верно подмечено, — согласилась Мелоди, но потом скорчила гримасу.

— В чем дело?

Она указала на небольшую компанию в сюртуках рифматистов. Среди прочих Джоэл узнал Уильяма, ее брата.

— Родители?

Мелоди кивнула.

Они вовсе не выглядели ужасными людьми. Конечно, бросались в глаза тщательно уложенная прическа и безукоризненный макияж матери и практически идеальная линия подбородка и величественная осанка отца, но…

— Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Джоэл. — Трудно соответствовать их стандартам?

— Нелегко, — ответила Мелоди. — Поверь, лучше уж быть сыном мастера по мелу.

— Учту на будущее.

Она демонстративно вздохнула, когда ее родители и брат прошли через двери.

— Ладно, пора мне опозориться.

— Я не сомневаюсь, — сказал Джоэл, — что, как бы все ни обернулось, ты произведешь впечатление.

Мелоди пошла дальше. Джоэл уже хотел было последовать за ней, но заметил компанию рифматистов, прибывших вместе. Двенадцать человек в красных рубашках и белых брюках или юбках. Команда Нализара.

Их возглавлял сам профессор. Из-за одного его присутствия студенты казались более высокомерными, более исключительными. Пока они по одному заходили внутрь, Нализар стоял у двери, скрестив руки на груди.

Стиснув зубы, Джоэл заставил себя зайти в здание вслед за ним. Профессор, как заметил Джоэл, свернул направо, в коридорчик к лестнице, ведущей в обзорную комнату.

Джоэл поспешил за ним. В коридоре почти никого не было, но от ворот арены доносился гул толпы.

— Профессор, — позвал Джоэл.

Нализар обернулся, но, мазнув по Джоэлу взглядом, сразу пошел дальше.

— Профессор, — повторил Джоэл. — Я хочу извиниться.

Нализар снова обернулся и на этот раз посмотрел на него так, словно увидел впервые.

— Хочешь извиниться за свои сплетни, будто похититель — это я?

Джоэл побледнел.

— Да-да, — добавил Нализар, — я слышал о твоих обвинениях.

— Ну, я был неправ. Прошу прощения.

Нализар поднял бровь, и это был единственный ответ. Но в его случае это, похоже, означало, что извинения приняты.

— Вы приехали сюда, в Армедиус, идя по следу Хардинга, — сказал Джоэл.

— Верно, — ответил Нализар. — Я знал, что-то вырвалось на свободу, но никто на Небраске мне не поверил. Хардинг был самой подходящей кандидатурой. Я сделал так, что начальство освободило меня от службы на формальном основании, и приехал сюда. Когда начались исчезновения, я понял, что не ошибся. Однако Забвенные хитры, и мне требовались доказательства. Все-таки, как ты, наверное, осознал, обвинять невиновных — дело ужасно неблагодарное.

Джоэл скрипнул зубами.

— И кем же он был?

— Забвенным. Почитай газеты. В них достаточно информации.

— Там нет подробностей. О них никто не рассказывает. Я надеялся…

— Я не склонен беседовать об этом с нерифматистами, — отрезал Нализар.

Джоэл глубоко вздохнул.

— Ладно.

Нализар снова поднял бровь.

— Я не хочу препираться, профессор. Мы, выходит, стремились к одной и той же цели. Если бы мы помогали друг другу, то могли бы добиться большего.

— Большего можно было добиться, если бы ты не встал у меня на пути. Если бы ты не облил меня так неудачно кислотой, у меня остались бы силы справиться с этим дураком Хардингом. А теперь прошу меня извинить, мне пора.

Нализар пошел дальше.

«Остались бы силы?..»

Джоэл нахмурился.

— Профессор?

Нализар остановился.

— Ну что еще? — спросил он, не оборачиваясь.

— Я просто хотел пожелать вам удачи — чтобы вам повезло так же, как две ночи назад.

— И как же мне повезло две ночи назад?

— Хардинг в вас не выстрелил, — пояснил Джоэл. — Он выстрелил в Фитча. А вот против вас оружия не применил, хотя перед вами даже не было линии Запрета, чтобы остановить пулю.

Нализар молча слушал.

— И, — добавил Джоэл, — еще вам повезло, что он не стал посылать на вас меловиков после того, как вы потеряли сознание. Он перестал обращать на вас внимание и занялся студентами. На его месте я бы сначала превратил в меловика главную угрозу — взрослого обученного рифматиста.