Страница 19 из 20
Он вскочил в небомобиль – своеобразный скоростной такси-вертолет, – захватил с поста дежурного регулировщика, уже не раз спасавшего зарвавшихся летальщиков, и они, набрав приличную скорость, догнали Спиридонова в тот самый момент, когда он проходил очередной слой облаков. Там был порядочный мороз, и промокший насквозь Колька был похож на летящую сосульку. Он видел, как мельчайшие капельки воды в облаках превращаются в снежинки, как начинают они тихо кружиться в воздухе и падают вниз, чтобы растаять и долететь до земли дождем.
– Что ты делаешь? – закричал ему Виль. – Садись быстрее, а то замерзнешь и упадешь!
«Упаду!» – с ужасом подумал Колька, попытался влезть в небомобиль, но вдруг стремглав полетел вниз: крылья выполнили приказание.
Через секунду-так показалось Кольке-облака были уже высоко-высоко, навстречу Спиридонову летела земля, но он вконец растерялся. Крылья были великоваты – ведь он выбрал их не по размеру, – поэтому снижался наш герой не плавно, а выделывая такие сальто-мортале, кувыркаясь и переворачиваясь через голову, точно готовился выступать в цирке. Вот уже лес из щетинок превратился в высоченные деревья, как пики, устремленные вверх. И каждая из этих пик была направлена на Кольку Спиридонова, так бесславно заканчивающего свою жизнь.
И тут, стукнувшись о что-то мягкое, невидимое, Колька подпрыгнул вверх, опять свалился, опять легонько стукнулся и снова взлетел, но уже пониже. Так подпрыгивая, он вдруг понял, что путь к земле ему преградила тончайшая, эластичная, почти невидимая сетка.
Сверху раздался голос Виля:
– Не бойся! Сейчас подтянем тебя к небомобилю и вернемся домой!
– Это я-то боюсь?! – закричал Колька, краснея от стыда. – Может, я устанавливал рекорд высоты на крыльях этого типа и еще по затяжному падению!
И он легко взмыл на крыльях, сделал несколько фигур высшего пилотажа. Даже Виль с дежурным небодорожником удивились: вот это умелец!
А Кольке и в самом деле было теперь не страшно. И даже не потому, что под ним сетка. Ее убрали, а крылья уже слушались Спиридонова. Он летел с Вилем и даже мог позволить себе шутить и рассказывать, как он сейчас был на седьмом небе. Удивительно: крылья были послушны! Ура! Ура!
Виль восхищался мужеством и выдержкой друга. И думал: «Он впрямь, наверное, ставил рекорд. Ведь хватило же у него смелости из двадцатого века махнуть в каменный, а из каменного – к нам!» Все было бы хорошо, и на земле Кольку наверняка ждали бы и лавры чемпиона и неудовольствие органов небодорожной инспекции, если бы не одна история.
Возвращаясь домой, мальчики пролетали над всем городом. Он сверху мало походил на города, которые видывал Колька в своем двадцатом веке из иллюминаторов самолета ТУ-104. Скорее это было восемь городов, разделенных между собой широкими лесными полосами. Они были расположены, как стороны восьмиугольника, центром которого была административная часть города, где размещались театры, различные учреждения, институты, школы-студии, большие магазины – туда направлялись заказы по радиотелефону и автоматические продавцы развозили все необходимое по домам.
Посредине административной части города лежала просторная восьмиугольная площадь, уже знакомая Кольке. От нее отходило восемь широких проспектов: Северный – сосновый, Южный – пальмовый, и все остальные, как вы уже знаете, были засажены деревьями какой-либо одной породы – дубами березами, вишнями, акациями Каждый такой зеленый проспект связывал центр города с одним из районов.
– Неподалеку от Главной площади ступеньками уходила вниз чаша стадиона. Там носились по полю маленькие фигурки, а мяч был похож на прыгающую точку.
Надо сказать, что в древнем Прибайкальске – для 30970 года он и в самом деле был древним! – не было более заядлого болельщика, чем Колька Спиридонов Поэтому пропустить матч было свыше его сил. Они приземлились на трибуне, отыскали два свободных местечка рядом и уселись Матч был интересный: Чехословакия – Япония. Команды не уступали друг другу в пластичности и быстроте, меткости ударов и отменной вежливости Виль болел за Японию, Колька – за Чехословакию. Поэтому между ними, как это бывает частенько на матчах, как бы выросла невидимая стенка – они стали спортивными противниками. Виль отстегнул крылья, предложил то же самое сделать Кольке, но на поле была острая ситуация и Спиридонов только досадливо отмахнулся. Команда Японии, пробив защиту, вышла на прямую у ворог Чехословакии. Но в воротах стоял классный вратарь. Он легко подпрыгнул и взял мяч в самом правом уголке, куда хитро направил его японец.
Через пять минут увлеченный динамичной игрой Спиридонов и вовсе забыл о крыльях. Но они сами напомнили о себе.
– Гони! Гони! На тот край поля! – закричал Спиридонов, увидев, что игрок с восьмеркой на спине медлит, когда спра ва у японцев наметилась слабинка. И тут же, сам того не заметив, Спиридонов оказался на правой трибуне.
– Вперед вперед! – кричал он, и крылья несли его вперед.
Зрители на трибунах смотрели теперь не на поле, а на странного болельщика, носящегося вслед за мячом: мяч налево – болельщик налево, мяч направо – болельщик направо.
– Эй вы, лапти-кричал он. – Мазилы! Разве так бьют!
– Мальчик с крыльями, – ровным голосом объявил по радио судья. – Вы мешаете игре!
– Бей! Бей в ворота! – закричал в этот момент Колька, но вместо мяча сам оказался в воротах японцев. Пролетев над вратарем, Колька запутался в сетке и повис на крыльях у самой верхней перекладины в левом углу.
Стадион хохотал.
Двести тысяч болельщиков никогда еще не видели такого зрелища. Смеялись болельщики в Чехословакии и Японии – они видели все на экранах телевизоров, над Колькой Спиридоновым, «красой и гордостью» шестого класса 117 Прибайкальской школы, смеялась вся Земля.
А когда все успокоились, Колька единогласно был удостоен высочайшего звания «Лучший болельщик сезона».
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
в которой Колька Спиридонов произносит прощальную речь.
УТРЕННЕЕ РАДИО:
Передаем важное сообщение.
Еще одна загадка науки.
Экспедицией Всемирного археологического объединения в районе Байкала найдена новая стоянка первобытного человека.
От других поселений человека каменного века, описанных в специальной литературе, эта существенно отличается: одежды женщин, сделанные из шкур, фасонами своими напоминают более поздние эпохи. Самой большой неожиданностью оказалось захоронение человека немолодых лет, в котором обнаружен камень с надписью на русском языке «МИЛА+ОГЕЙ=ЛЮБОВЬ». В этом же захоронении найдены окаменевшие растения, отдаленно напоминающие чеснок и своеобразное, тонкой работы ожерелье из клыков диких зверей, одной из «бусин» которого является… перочинный нож с пластмассовой ручкой, изготовленный артелью «Металлист» города Прибайкальска в 1969 году. На одной из зеленых пластинок отделки слабо видна надпись: «К Спир…»
Детальнейшие исследования показывают, что стоянка прежде НИКОГДА и НИКЕМ не раскапывалась, тем более странным и необъяснимым кажется появление в ней камня с надписью, ножа, сделанного в двадцатом веке. Тайна ждет своего разрешения. Что скажет наука?
– Огей, – воскликнула Милочка. – Это Огей! И она заплакала.
– Ладно уж, – насупился Колька, стараясь скрыть, что и сам готов разреветься, – не могут же люди жить несколько десятков тысяч лет.
УТРЕННИЕ ГАЗЕТЫ :
Кибернетическая машина разгадывает тайну древнего ученого!
Ключ к шифру найден!
Стихи оказываются математической задачей!
Милочка-вторая:
– Значит, все? Значит, они могут уехать?
– Да, пожалуй, теперь смогут. Хотя не ясно: какое решение подсказывают стихи? А вдруг это очень конкретные возможности, век, два века. Ты же слышала рассказ профессора многих наук. А вдруг такой полет в будущее – случайность?
– Нет, они уедут, и это очень грустно.
ДНЕВНОЕ РАДИО: