Академия героев

– Хорошо, что помнишь, – выдохнула девушка облегченно. Наверное, у меня подозревалась амнезия.

Через некоторое время пришел врач и, осмотрев меня, пришел к выводу, что здоровью ничего больше не угрожает, но мне все равно придется наблюдаться какое-то время в больнице. Пока доктор осматривал меня, мне удалось узнать, что я находилась в коме около недели. Никто не мог выявить каких-то нарушений в работе организма, но я не просыпалась. Врачи предположили, что это травма головы, но я знала, что это не так. Во всем была виновата та сыворотка, которую Уилл ввел мне в большом количестве.

В этот же день, ближе к вечеру, меня перевели в обычную палату. К сожалению, кроме меня в ней больше никого не было. Женщину, что жила здесь, выписали этим же утром.

Вечер выдался скучным. У меня не было ничего, чем можно было бы себя занять. Мои вещи забрала неделю назад мама, когда я только сюда попала, поэтому у меня не было даже учебника по физики. А так хотелось почитать. Хотя бы книгу какую-нибудь дали, но нет, ничего. Можно было бы пройтись по соседним палатам и попросить у них какую-нибудь литературу, но я слишком устала от людского общения, поэтому просто валялась в кровати, размышляя обо всем, что произошло со мной за этот год.

Год! Я целый год пробыла в Академии, оторванная от реальной жизни, подвергающаяся постоянным угрозам жизни, и теряющая друзей. Какая-то мысль больно кольнула голову и тут же пропала, мне даже не удалось ухватить ее за хвост. Что-то было не так. Что-то я упустила.

Поднявшись с кровати, я голыми ногами прошлепала к окну и выглянула на улицу. Там в темноте горел одинокий фонарь.

И тут я поняла, что меня смущало. Меня смущала сама мысль об Академии, словно это было просто сном. Словно ничего не происходило весь год. Будто бы ничего было.

Я попыталась нащупать у себя на шее подвеску, которую я носила не снимая, подарок Акима, но ее не оказалось. Аким. Был ли он на самом деле или это только плод моего воображения? Что если это все только привиделось мне, пока я лежала без сознания? Как можно выяснить существует место или нет, если от него остались только воспоминания, так напоминающие сон?

От окна сильно дуло, хоть оно и было закрыто. Ноги тут же замерзли, и мне пришлось вернуться на кровать. Уже приближалось время отбоя. Время. Часы. Часы!

Я вскинула руку к глазам и с облегчением вздохнула, увидев черный ремешок на запястье. Но счастье было не долгим. Оно длилось ровно до того момента, пока я не осознала, что радуюсь тому, что Академия существует. Зачем? Почему? Я хотела, чтобы она оказалась правдой, но для чего? Чтобы поверить в то, что многие люди погибли по-настоящему? Чтобы поверить, что я стала убийцей? Зачем мне нужно было все это?

И только одно имя отвечало на все вопросы. Это имя Акима. Пережив столько всего, я бы не смогла смериться с тем, что он оказался моей выдумкой.

И теперь появилась новая проблема. Мне нужно было как-то связаться с бывшим Лазуритом, но у нас не было ни телефонов, ни адресов друг друга. Это был довольно большой провал. Почему мы не договорились в Академии?

С мечущимися в голове мыслями мне каким-то чудом удалось уснуть.

– Ты спишь?

– Вроде бы. А ты?

– Я, кажется, тоже.

Я подошла к парню. Мы стояли в каком-то тумане и разговаривали.

– Где ты сейчас находишься? Целая неделя прошла после того, как нас отправили обратно в наш мир. Ты никак не связывалась со мной.

– Я в больнице, – и четко прозвучал номер, еще долго отражаясь эхом от невидимых стен.

Пол ушел из-под моих ног, и я полетела в пустоту. Колени больно обо что-то ударились. Проснулась я на полу в больнице, видимо, упав с кровати.

Ночь. Пустые застеленные кровати и только моя кровать со скомканным одеялом рядом. Я сидела на холодном полу и размышляла.

Был ли в этом сне правдой наш разговор? Придет ли Аким? Неужели я открыла новый способ связи?

За дверью раздались шаги. Вместо того чтобы лечь обратно в свою кровать, я заползла под самую дальнюю и стала ждать. Какое-то нехорошее предчувствие заставило меня это сделать.

В палату вошли двое. Мужчина в плаще с накинутым на голову капюшоном и знакомая мне медсестра.

– Та кровать, – услышала я ее голос.

Негромкий хлопок. На пол упало что-то металлическое. Я зажала себе рот рукой и прижалась к стене. Он стрелял. Это был выстрел.

Меня хотели убить.

Еще один негромкий хлопок. И еще.

– Нужно убираться, – раздался молодой голос из-под капюшона. В темноте было не разглядеть лица.

Он прошел мимо моей кровати, на которой я не так давно лежала, и открыл окно, с легкостью забрался на подоконник и спрыгнул с него вниз.

И похоже, его совсем не волновало, что мы сейчас находились на пятом этаже. Да и я могла поспорить, что он точно остался жив, другого не дано.

Почему они не проверили результат своей работы, я не поняла, но из-за этой оплошности мне повезло остаться в живых.

Медсестра закрыла окно и, даже не взглянув в стороны моей койки, спокойно вышла из палаты. Я сидела, скрючившись, под чужой кроватью и боялась вылезать. Вдруг они решат вернуться? Зачем они собирались меня убить? Ведь мне только удалось вернуться из Академии, и я просто физически не успела никому досадить или навредить!

Всю ночь я сидела на холодном полу, боясь сомкнуть глаза. Но под утро сон все же овладел мной, и я задремала.

Проснувшись от шагов медсестры, делающей утренний обход, я встрепенулась и вылезла из-под кровати. Мышцы ужасно затекли, ноги и руки с трудом разгибались, но вместо того, чтобы размяться, я проскользнула под одеяло и успела притвориться спящей ровно в тот момент, как дверь в палату открылась. Женщина щелкнула выключателем. Загорелся свет.

– Меряй температуру, – она всунула мне градусник под мышку и вышла из палаты.

После завтрака я побежала сломя голову к телефонам. Мамин номер.

– Мам, привет. Забери меня отсюда, пожалуйста. Прошу тебя, – забормотала я в трубку.

– Пока тебя не выпишут, я не могу, – раздался мамин голос в телефоне.

– Ты не понимаешь, что здесь твориться. Да и я себя уже хорошо чувствую. Пожалуйста, я очень хочу домой.

– Я сегодня к тебе приеду, и мы все обсудим.

Мама повесила трубку. Я прислонилась к стене, пытаясь придумать аргументы, которые заставят ее забрать меня отсюда. В голову, кроме: «Мам, меня тут пытались убить», – ничего не лезло, а рассказывать ей об Академии не входило в мои планы. Пришлось ни с чем вернуться в комнату.

Одеяло было в трех дырках, пули прошили даже матрас. Я содрогнулась, представив, что произошло бы со мной, если бы я не проснулась.

Вскоре приехала мама. Я пыталась разжалобить ее, даже зарыдала в голос. На глаза действительно навернулись слезы, но не из-за того, что она не хочет меня забирать, а из-за беспомощности.

Она оставила меня всю в слезах в палате и ушла. На тумбочке лежала книжка, мой кулон, который я просила вернуть, телефон и зарядка. Плюс несколько новых вещей на кровати.

Мне предстояло прожить в больнице еще три дня, потом меня должны были выписать, если врачи не обнаружат угрозы здоровью. Вот только угроза была. И не внутри, а снаружи. Наверняка медсестра уже доложила, что я жива. Когда она увидела меня сегодня в коридоре, на ней не было лица, словно я была привидением.

Я только помахала ей рукой, здороваясь, хотя внутри все сжалось от страха.

– Пустите меня, я ее друг! – послышался раздраженный голос за дверью.

– Нет, нет! – противилась медсестра. Через некоторое время дверь распахнулась, и в комнату проскользнул Аким в накинутом на плечи белом халате и в синих полиэтиленовых бахилах на ногах. Медсестра ворвалась следом за ним.

– Нельзя! Вы не родственник!

– С каких это пор друзьям нельзя посещать больных? – скептически фыркнула я.

Девушка наконец-то сдалась и вышла из комнаты, буркнув, что через пятнадцать минут вернется. Я украдкой вытерла слезы, но скрыть красноту лица не удалось. И чтобы как-то отвлечь парня от моего внешнего вида, бросилась ему на шею.