Страница 52 из 61
В один из дней в магазине остались трое подростков (12-15лет), спрятавшись в туалете. Когда магазин закрылся, они вышли. К ним тут же подбежали собаки, но… не обидели их. Ребята вместе с собаками пошли по магазину. Всё везде открыто, в любую секцию заходи и бери, что хочешь. Ребята сбросили свои старенькие и потрёпанные одёжки и приоделись, « как денди лондонские», Перекусили в буфете, угостив и собак, и решили разжиться немного деньгами. Вскрыли около десяти кассовых аппаратов, где, как обычно, оставались деньги от выручки "на сдачу''. Рано утром они вернулись в туалет и оттуда по верёвке спустились вниз. Вышли и направились к Курскому вокзалу. Попросили в кассе продать им три билета до Сочи в мягком вагоне — решили прокатиться к Чёрному морю! Кассирша была страшно удивлена и решила подержать ребят, а сама позвонила в милицию. Их отвели в отделение, где они чистосердечно рассказали обо всём, что произошло. Причём они на самом деле не вполне понимали, что натворили. Отдали все похищенные деньги, по тому курсу — 750 рублей, сняли обновки, взятые в магазине, и облачились в старую одежонку, предусмотрительно захваченную с собой.
В это время все сотрудники нашего ОБХСС, в том числе и я, проводили инвентаризацию, снимали остатки товарно-материальных ценностей в 24 секциях, где объявился ущерб от кражи. Результаты были потрясающими: всего было выявлено недостач на 48500 рублей. Стремление кое-кого списать на юных воров свои хищения и растраты потерпело фиаско. Конечно, эта работа тоже нужна. Но все работники нашего отделения были оторваны от непосредственной своей работы на 2-3 дня, а некоторым, в чьих «подопечных» секциях были выявлены особо крупные недостачи, пришлось разбираться от 10 до 25 дней.
Чтобы правильно действовать при пожарах на объектах государственной и общественной собственности, мы проводили для инспекторов этой службы практические занятия, учили точно выяснять, какой ущерб нанёс пожар. В порядке контроля мы выезжали на закреплённые за нами объекты народного хозяйства, где случился пожар. Приезжаешь и видишь: сидит инспектор пожарной охраны (вернее, в то время — госпожнадзора) и добросовестно охраняет полусгоревшее имущество, в то время как спешно созданная инвентаризационная комиссия составляет акт о наличии уцелевших материальных ценностей, которых на бумаге в два-три раза меньше, чем есть в наличии. И опять работник БХСС тратит время на изучение и проверку выявленных нарушений.
Работа службы БХСС, прямо скажем, во многом зависела от складывавшейся в стране политической обстановки. Это чувствовалось на всех «этажах» структуры БХСС, но особенно — на низовом районном звене.
Собрать негласно материалы, доказывающие преступную деятельность расхитителя и взяточника — это полдела. Вот провести официальную реализацию материалов — это настоящая головная боль для работников БХСС. Во-первых, нужно получить на это разрешение партийных и советских органов, узнать, не состоит ли наш «герой» в номенклатуре района, города или выше, не является ли он выборным работником этих органов, не является ли он, далее, передовиком производства, знатным человеком, лауреатом какой-нибудь выставки, нет ли у него родственников из числа партийно-советской элиты. Даже для того, чтобы взять в оборот рядового коммуниста, нужно было разрешение, слава Богу, не первичной организации, а «всего лишь» райкома партии.
Никаких скидок на отвлечение работников БХСС на не свойственную им работу не делалось: от каждого сотрудника требовали (и я считаю, правильно требовали) конкретные результаты в разоблачении замаскированных хищений, взяточничества и спекуляции.
Вспоминается почему-то не первое мною раскрытое преступление, а разработка расхитителей из системы общественного питания. Наверное, потому, что я диплом в торговом институте защищал по теме: ревизия предприятий общественного питания.
Так вот, в ГУМе на каждой линии в шестидесятые годы торговали горячими пирожками с рисом и яйцом стоимостью в пятачок. Посетители ГУМа с удовольствием лакомились ими. Ко мне поступили неофициальные данные о том, что на этом «греет руки» группа руководителей столовой ГУМа и подшефного им кондитерского цеха. Для проверки я привлёк студентов историко-архивного института, расположенного неподалёку. Как я выяснил, ежедневно выходили торговать пирожками 12 лотошниц, в лотке — по 300 пирожков. У них имелся заборный лист (накладная ), где указывалось время выхода и количество товара. За день, по моему личному наблюдению, каждая продавала по 12-14 лотков, а в заборных листках отражалось по 6-7 выходов. Для документирования работы каждой лоточницы я создал 12 групп из студентов, которые отмечали каждый выход лоточницы: покупали у неё первый и последний пирожок, составляя при этом акт наблюдения.
Результаты «левой» работы лоточниц ошеломляли: в день продавалось 25200 неучтённых пирожков на сумму 1250 рублей, из них лоточницам доставалось 250, а остальные шли руководству кондитерского цеха и выше — в определённой пропорции…
Хорошо изучив бухгалтерский учёт и отчётность, я своё основное время стал тратить на сопоставление данных учёта и фактических результатов работы предприятия. Сопоставлял, к примеру, данные 9-й формы отчётности в строительстве со 2-й или в общественном питании — данные контрольной кассовой ленты с данными марочного учёта. Поясню на примере. В те времена в столовой, кафе и даже ресторане посетитель (или официант) выбивал в кассе чеки на каждое блюдо. Раздатчик получал чек и гасил его (попросту говоря, накалывал на какую-нибудь спицу). Вечером марочница составляла по этим чекам марочный учёт. По моей просьбе, общественники по контрольной кассовой ленте составили свой марочный учёт. Разница была внушительной. Вот с этими материалами я пришёл к руководителю ОБХСС и предложил закрыть для снятия остатков обследуемое предприятие и привлечь к уголовной ответственности за хищения государственных средств директора, завпроизводством и бухгалтера. С интересом познакомившись с собранными доказательствами, начальник ОБХСС Чубарев спросил, а кого конкретно я хочу привлечь к ответственности и где доказательства присвоения этих денег. Я показал на разницу в деньгах, полученных от посетителей и сданных в банк. Последовал вопрос: а как эта сумма распределена между подозреваемыми лицами, кто в чём виновен персонально. Словом, мне дали понять, что определить, сколько похищено денег, — важно, но надо ещё негласно выяснить, кто получил конкретно и сколько. Для этого необходимо провести ряд негласных мероприятий по документированию (самому важному моменту работы службы БХСС) преступной деятельности каждого в отдельности.
Конечно, весь оперативный состав нашего отделения использовал мои знания бухгалтерского учёта. Мне приносили для анализа необходимые документы, но результаты моих исследований давали только источник получения «левых» денег. А виновность каждого расхитителя должен негласно доказывать уже сам оперативник.
Так, учась и обогащая свой опыт, через пять лет я был назначен заместителем начальника ОБХСС района. Разница в зарплате составляла всего 10 рублей, а ответственности и работы прибавилось «на все сто». Должностной оклад «зама» был 120 рублей (за «звёздочки» тогда не платили). Именно в это время начальник Управления общественного питания Москвы Трегубов (позже осуждённый за хищения и взяточничество в особо крупных размерах и расстрелянный), ознакомившись с моей дипломной работой, направленной на рецензирование, предложил мне должность заместителя директора ресторана «Будапешт» без материальной ответственности с окладом 290 рублей, почти в два с половиной раза больше, чем я получал.
Велик был соблазн, но мы, сотрудники БХСС, любили свою работу, свой коллектив, гордились своей должностью и положением, и редко кто из нас увольнялся в погоне за материальными благами. Так уж мы были воспитаны. Мой отец ( народный судья ) говаривал мне: «Помни, сын, ешь чёрный хлеб свой, нежели белый — чужой». Коротко, но очень ясно.
В новой должности я был обязан взаимодействовать с вышестоящим городским аппаратом. Руководители УБХСС Москвы Пашковский В.А., Миронов Н.Т., начальники отделов и их заместители были, за редким исключением, высококвалифицированными профессионалами, имеющими большой опыт оперативной работы, они призывали нас (районные аппараты ) к взаимодействию. Однако же дух соперничества, желание быть первым, самим раскрыть крупные преступления, прославить свой коллектив, были преградой для совместной работы, тем более, что при реализации оперативных материалов руководство переходило к городским работникам БХСС, а районное звено было на подхвате.