Живые локаторы океана

Он решил построить ловушку из сетей с более крупными ячейками. Эхо от нее оказалось слабее. Напуганные погоней, потерявшие от страха голову, дельфины не заметили слабого эха, отраженного от сетей, и были благополучно пойманы.

Дневники Макбранда стали достоянием общественности лишь после его смерти. Экспериментальное подтверждение наличия у китообразных эхолокации впервые получили У. Шевилл и У. Келлог. Эксперимент на дельфинах стоит уйму денег: дорога поимка, дорого содержание, дорого и длительно обучение. Поэтому Шевилл приобрел для исследований, которые он проводил совместно со своей женой Барбарой Лоуренс, пенсионера из океанариума – животное вполне обученное, но слишком старое, чтобы выполнять сложные цирковые номера.

Для своих экспериментов ученые соорудили пруд на морском берегу, чтобы легче было менять в нем воду. Условия для изучения эхолокации были идеальными. Не пришлось ничего изобретать, чтобы лишить дельфина возможности пользоваться зрением: вода в пруду всегда была мутной. Во время опытов пруд разгораживали сетью пополам, оставляя с одной стороны небольшой проход, позволяющий животному переходить из одной половины в другую. Экспериментаторы бросали в воду рыбу, и дельфин, лишенный возможности пользоваться зрением, должен был догадаться, с какой стороны сети она находится. Испытуемый получал рыбу только в том случае, если с самого начала делал правильный выбор. Задача оказалась пустяковой. Она всегда выполнялась безукоризненно.

Ученые установили, что при поиске рыбы животное издавало скрипучие звуки. Наличие эхолокации у дельфинов было установлено.

С легкой руки Шевилла удивительно симпатичные афалины стали излюбленным объектом исследователей, и именно их человек попытался использовать в качестве своих помощников при работе в открытом океане.

В последние годы о дельфинах написаны горы книг. Обычно авторы научно-популярных произведений приписывают дельфинам прямо-таки врожденную любовь к людям. Подобная оценка дружелюбия дельфинов сильно преувеличена. Действительно, известно несколько случаев, когда животные, живущие на свободе, вступали в контакт с людьми. Это исключение, а не правило. Видимо, животные, подплывающие к пляжам и набережным, в прошлом хоть ненадолго являлись пленниками человека. Несколько лет назад молодой самец по кличке Галс, участвовавший в съемках научно-популярного фильма «Язык животных», благодаря шторму, разрушившему вольер, где его содержали, неожиданно получил свободу.

Через некоторое время он объявился у евпаторийских пляжей, Галс заходил на мелководье, смело подплывал к купающимся, терся о ноги людей, разрешал себя гладить, охотно катал на спине детей. Он появлялся там столь регулярно, что пришлось организовать на берегу продажу рыбы для желающих угостить морского гостя.

Теперь общеизвестно, что афалины неплохо приручаются, но не следует думать, что недавно отловленные дельфины лезут из кожи, чтобы пообщаться с человеком. Все, кому регулярно приходилось иметь с ними дело, знают, сколько труда нужно приложить, чтобы животное, помещенное в ванну, не вздрагивало от прикосновения человеческой руки. Часто пойманные животные по несколько недель отказываются от пищи, не подплывают к стенкам бассейна, боятся коснуться любого плавающего в нем предмета. Особенно трудно приручаются старые животные, занимавшие ведущее положение в стадной иерархии. Если такого дельфина поместить одного в просторном бассейне и пытаться наладить с ним отношения, не входя в воду, могут пройти годы, а сближения не произойдет.

Мне довелось иметь дело с крупным самцом. Животное находилось в неволе полгода. За это время его безуспешно пытались включить в эксперимент. Дельфин решительно сторонился людей. Все светлое время дня, пока вокруг сновали люди, он находился в самом центре вольера всегда в одной и той же позе, мордой к мосткам. Такая позиция позволяла животному следить за людьми. Не был виден только отдаленный конец вольера, находящийся позади. Но это было достаточно далеко, непосредственная «опасность» со стороны людей угрожать оттуда не могла, и дельфин мирился с отсутствием информации о состоянии собственного тыла.

Несмотря на продолжительную жизнь в плену, животное в присутствии людей отказывалось есть. Лишь серьезное сокращение дневного рациона и несколько недель, потраченных на то, чтобы дельфин привык к непрерывному пребыванию людей около его отсека, привели к тому, что он, наконец, изредка отваживался перекусить рыбкой, брошенной под самый нос. Но даже много месяцев спустя дельфин не брал рыбу у стенок и в углах вольера и не прикасался к рыбе, успевшей опуститься на метр-полтора от поверхности. Животное избегало надолго нырять, инстинктивно понимая, что людей благоразумнее держать в поле зрения.

Необщительные дельфины совсем не редкость. Чтобы преодолеть страх по отношению к человеку, животное надолго помещают в тесный бассейн или в ванну, где ему при всем желании не удается избежать контакта с навязчивым дрессировщиком. Многократно убедившись, что общение с человеком неопасно, животное меняет свое отношение к неуклюжему двуногому существу, приходящему к нему утром с ведром рыбы. Только теперь оно становится тем милым существом, каждый миг общения с которым доставляет радость. Теперь дельфин сам нуждается в обществе людей. Заметив, что вы собираетесь уходить, животное применяет все трюки, освоенные в неволе, лишь бы удержать вас у вольера подольше.

Оно будет жонглировать медузой, выпрыгивать из воды и без малейшего всплеска уходить на глубину или наоборот со страшным шумом плюхаться вниз, широко раскрывать улыбающуюся пасть, крякать и производить другие звуки, а если ничего не помогает, просто окатит вас водой.

Прирученные дельфины легко поддаются дрессировке, их смело можно выпускать в море, и они не удерут. А если все же попользуются свободой, то непременно время от времени будут наведываться в гости. И отнюдь не для того, чтобы подкормиться даровой рыбой. Дельфины – рабы привычек.

Вновь переключившись на питание живой рыбой, они будут игнорировать мороженую. Дельфины возвращаются к людям из одного желания пообщаться. Это несомненно свидетельствует о высоком интеллекте.

Психика дельфинов своеобразна. Обычные условные рефлексы, образующиеся у собаки за двадцать-тридцать минут, у них нередко вырабатываются медленно и становятся прочными лишь через месяц-полтора систематических упражнений.

Простейшие навыки, вроде нажатия рылом на рычаг, удается образовать не у каждого животного. Только подражая уже обученным дельфинам, они осваивают новые трюки достаточно легко. Проявлением крайней глупости кажется неумение недавно отловленных дельфинов удрать из сетевого вольера, стенки которого едва выступают над водой. Этому их нужно учить! А между тем выпрыгивать из воды на метр и больше для животных – не более чем детская забава.

Другие особенности поведения, напротив, свидетельствуют о значительных умственных способностях дельфинов. Они обладают врожденной страстью к подражанию, перенимая друг от друга различные приемы эквилибристики. О высоком интеллекте говорит любовь к играм. Животные играют самозабвенно, балансируют мячом, подбрасывают в воздух и ловят различные предметы, устраивают коллективные игры.

Нередко в бассейне, где обитает группа дельфинов, игра продолжается весь день. Только обед прерывает веселые забавы.

Широко известны случаи, когда дельфины спасали утопающих, защищали купальщиков от акул. Принято считать, что это тоже одно из проявлений их высокого интеллекта.

Однако надо сказать, что взаимопомощь между членами стада китообразных строится на основе врожденных рефлексов. Она запрограммирована генетически. И отдельные случаи «помощи» человеку тоже скорее следствие слепого инстинкта, чем разума.

Другая весьма интересная особенность поведения дельфинов – отсутствие агрессивности по отношению к человеку. Это не значит, что животные относятся к людям с врожденной симпатией. Когда в бассейн к дельфинам спускается незнакомый или неприятный им человек, они могут выразить ему свое отрицательное отношение, подплывая поближе и испражняясь. Нетрудно догадаться, что общество этого человека их не устраивает. Сама по себе приручаемость животных ни в коем случае не может характеризовать интеллект ни с хорошей стороны, ни с плохой. А отсутствие агрессивности, вероятно, не проявление разума, а инстинкт, полученный от предков.