Песня ночи

— Ты очень бледна, — заметил дон Диего. — Постарайся не находиться на солнце.

— О, не волнуйся, — пообещала Каролина.

Действительно, в Эль-Морро солнца не слишком много…

Каролина оглянулась у двери, бросив на Келлза какой-то странный долгий взгляд, словно прощалась с ним навеки. Он был так внимателен к ней, в глазах его читалась такая искренняя забота… И он был так по-испански хорош собой!

Каролина вышла из дома и направилась в Эль-Морро, стараясь идти как можно быстрее.

Вот и серые мрачные стены, вот ворота и стража у ворот. Она без труда заставила себя решиться на этот шаг. Многие из вошедших туда однажды уже больше никогда не покидали крепость, по крайней мере не покидали живыми. Страшные истории передавались из уст в уста на Тортуге — истории о том, что случалось с пленными англичанами, имевшими несчастье попасть за эти каменные стены.

Каролина успокаивала себя мыслью о том, что все эти ужасы происходили раньше, до того, как комендантом крепости стал дель Мундо. Расправив плечи, она подошла к ближайшему стражнику и попросила доложить коменданту, что его хочет видеть дама.

— А кто именно его спрашивает, сеньорита? — с учтивым поклоном осведомился стражник, угадавший в стройной женщине, одетой в черное, аристократку.

— Скажите ему, что его хочет видеть донна Каролина. — Она откинула за спину тяжелую копну светлых волос.

Каролину повели гулкими коридорами со множеством поворотов. Затем стражник оставил ее одну. Каролина чувствовала, как отчаянно бьется ее сердце — сегодня ей предстояло сыграть, быть может, самую важную роль в своей жизни, и от того, как она сыграет эту роль, зависела не только ее собственная судьба. Она понимала, как непросто будет обмануть проницательного Рамона дель Мундо.

Долго ждать не пришлось. Из-за поворота показалась знакомая стройная фигура. Дон Рамон выглядел поразительно молодо на фоне мрачного серого камня.

— Донна Каролина! — воскликнул он, поклонившись. — Что привело вас в мою крепость?

— Я бы хотела поговорить с вами наедине, — сказала Каролина.

Комендант пригласил ее в небольшую комнату, каменные стены которой украшали гобелены. Усадив гостью за стол, он налил ей бокал малаги.

Каролина сделала глоток вина. Оказалось, что начать труднее всего. «Наверное, — подумала она, — нет человека, которому было бы легко начать разговор, ведущий к неминуемой смерти».

— Я думаю, что была к вам несправедлива, — неожиданно проговорила Каролина. — Я повела вас за собой, а затем… затем оскорбила вашу гордость.

Дон Рамон поморщился.

— А зачем вы повели меня за собой? — осведомился он.

— Потому что вы мне понравились, — ответила Каролина и нисколько не слукавила.

— Итак, я вам нравлюсь… — пробормотал дон Рамон.

— Да. Я находила вас привлекательным еще в Порт-Рояле, и вы не разочаровали меня в Гаване. Душа моя требовала утешения. Но не стоило мне искать забвения в ваших объятиях.

— Не стоило, — согласился он. — В этом вы правы. Боюсь, что я так и не сумел вас утешить.

— Но вы помогли мне. Видите ли, до встречи с вами у меня была другая жизнь, и эта другая жизнь все не отпускает меня. Мы все в плену нашего прошлого. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Да, я вас прекрасно понимаю. Но что привело вас в Эль-Морро?

— У вас здесь пленник, — сказала Каролина и снова пригубила из бокала. — Вы арестовали его вчера на балу у губернатора.

— Вы хотите с ним увидеться?

— Нет, мне нет нужды с ним видеться. Я очень хорошо знаю, кто он такой.

— Ах вот оно что… — протянул дон Рамон, откинувшись на спинку стула. — И кто же он такой?

— Он — капитан Келлз.

Дон Рамон вертел в руках свой бокал, поглядывая на Каролину.

— Он клянется, что это не так. Он клянется, что его зовут Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, и утверждает, что является английским пэром.

— Он умеет говорить убедительно, — согласилась Каролина. — Насколько я знаю, он сумел убедить губернатора в том, что является посланником его величества.

— Верно, — согласился Рамон. Перегнувшись через стол, глядя прямо в глаза Каролине, он спросил: — Зачем же вы его выдаете?

К этому вопросу она была готова.

— Потому что по городу уже распространился слух, что я — Серебряная Русалка.

Дон Рамон нахмурился.

— Я не обмолвился ни словом.

— В вашей порядочности я не сомневаюсь, но капитан Авилла знает, кто я такая.

— Капитан Авилла отправился в плавание, даже не сошел на берег. Он не мог вас выдать.

— Все находившиеся на борту «Божьего суда» знают, что я — жена Келлза.

— И все они здесь, в Эль-Морро. Вам не следует бояться слухов, сеньорита.

— И все же стоит. Некоторые из офицеров корабля капитана Авиллы тоже знают, кто я такая.

На это дону Рамону ответить было нечего. Серебряная Русалка и Келлз всегда упоминались вместе. Руж — другое дело: при всей своей скандальности для испанских властей она интереса не представляла. Келлз же был занозой в боку Испании, он потопил немало испанских кораблей, и его поимка могла стать настоящим триумфом. Что же касается его подруги, то всем было известно: она плавала вместе с ним и помогала ему. Серебряную Русалку нельзя было отпустить с миром. Ее надлежало схватить и наказать заодно с любовником и сообщником. Дон Рамон размышлял, барабаня пальцами по столу. Наконец он принял решение.

— Вы сказали страже, кто вы такая?

— Я назвалась донной Каролиной.

Лицо дона Рамона прояснилось.

— Тогда нет нужды обрекать себя на наказание заодно с пиратом. У этих стен нет ушей. Давайте будем считать, что этого разговора никогда не было. Вы уйдете отсюда, и никто ни о чем не узнает.

— Но многие уже знают. Я своими ушами слышала, как сегодня об этом перешептывались слуги. Вскоре обо всем станет известно губернатору.

Дон Рамон улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой, и Каролина вспомнила вечер на лужайке за городом. Рамон был тогда необыкновенно привлекателен, и сейчас он так напоминал себя тогдашнего…

— Если вас арестуют, донна Каролина, вы окажетесь здесь, у меня. И тогда каким-то чудом, — добавил он, разводя руками, — вам удастся бежать. И это лишь добавит вам славы!

— Я не желаю подвергать вас смертельной опасности, — сказала Каролина.

— Но никакой опасности я не подвергаюсь, — приятно удивленный ее участием, ответил дон Рамон.

Беседа принимала нежелательный оборот.

Дон Диего заметил растерянность Каролины и, перегнувшись через стол, спросил:

— Вы хотите сбежать из города? Вы для этого пришли?

— Нет-нет, — поспешно ответила Каролина, быть может, слишком поспешно.

— Тогда для чего?

— Я не была уверена в том, что меня не схватят рано или поздно. Одна из служанок ненавидит меня, и я боялась, что она нашепчет про меня губернатору. — Каролина придала своему голосу драматические нотки, столь необходимые сейчас. — Я боюсь, что стоит мне выйти из крепости, как меня тут же схватят и приведут сюда вновь, уже как пленницу!

Лицо дона Рамона стало непроницаемым, словно маска.

— Так чего же вы от меня хотите? — спросил он вкрадчивым голосом.

Каролина опустила голову. Она выглядела в глазах Рамона такой трогательно беззащитной, такой несчастной и женственной.

— Не могли бы вы замолвить за меня словечко перед губернатором? Я не сомневаюсь, как только станет известно, кто я, меня схватят и заставят опознать пленника. Я думала, что если приду к вам сама, то сумею избежать костра инквизиции.

Дон Рамон внимательно посмотрел на собеседницу.

— Странно, что вы не желаете его видеть, — пробормотал он наконец.

— Я видела его прошлым вечером. Разве вы не помните, как я упала в обморок, когда матрос опознал Келлза?

— Я помню, вы упали в обморок. Но тогда я не был уверен, что именно в этом причина вашего обморока. В тот момент вы, кажется, не находились рядом с ним.

— Мы как раз успели переговорить наедине, в столовой.

— И дон Диего позволил это уединение? — полюбопытствовал Рамон.