Кровь драконов

— Да, — созналась Цветок Ветра, — эриданская генетика. Это необходимо.

— И, несомненно, тайные знания, иначе я уже давно хоть что-нибудь услышала об этом, — прокомментировала Эмили. — Там, куда я вот-вот уйду, никто не станет ни о чем меня спрашивать. Вы не согласились бы удовлетворить мое любопытство?

Цветок Ветра замотала головой.

— Нет, нет, я не хочу.

Эмили широко раскрыла глаза от неожиданности.

— Что ж, не могу же я вас заставить.

— Это причинило бы мне боль.

— Болевой блок? — Эмили с трудом откопала в памяти название этой нейропсихологической техники, обеспечивающей хранение тайны.

Цветок Ветра снова мотнула головой.

— Нет, дело вовсе не в этом. Говорить об этом… Мне просто стыдно.

Эмили прищурилась.

— Стыдно? Даже когда речь идет не о ваших уродцах? И не о последнем выводке драконов?

Цветок Ветра в буквальном смысле отмахнулась от попытки перевести разговор в шутливое русло. Она взглянула Эмили прямо в глаза.

— Вы хоть сознаете истинный масштаб нашей неудачи?

— Неудачи? — Эмили покачала головой. — Вся ваша работа была просто блестящей.

Цветок Ветра долго сидела молча. Когда же она вновь заговорила, ее голос опустился почти до шепота.

— На Пути Эридани нас учили, что гармония это все. Хорошее изменение невидимо, как ветер. Оно входит… Оно воспринимается как неотъемлемая часть экосистемы… Вы помните поговорку древнего портного: «Семь раз отмерь, один раз отрежь»? — продолжила она после длинной паузы.

Эмили кивнула.

— Эриданцы сказали бы: отмерь миллион раз, потом еще миллион и постарайся понять, не удастся ли обойтись, не отрезая. «Исправлять мир — очень нелегкое дело» — вот как они говорят Это глубоко вбито в нас. — Ее руки вдруг взлетели в воздух, словно желали что-то добавить к монологу своей хозяйки, но та тут же снова уронила их себе на колени и недовольно осмотрела. — Это было вбито в мою мать. В мою сестру…

— У вас была сестра? — перебила ее Эмили. — Что с нею случилось?

— Она вернулась на Тау Кита, губернатор Болл, — категоричным тоном отрезала Цветок Ветра.

— Я была губернатором Тау Кита, — ответила ее пожилая собеседница. — Здесь я всего лишь Эмили, холдер Болл а… Значит, вы оставили сестру на Тау Кита, — размышляла она вслух. Ее глаза прищурились. — Чтобы присматривать за многозвонами?

Цветок Ветра покачала головой:

— Чтобы присматривать за миром.

— Выходит, что каждый раз, когда адепт Пути Эридани включает в экосистему новую разновидность, он должен оставить ребенка, который будет наблюдать за ходом перемены? — Голос Эмили выдавал раздражение.

— Нет, — поправила ее Цветок Ветра. — В случае каждого изменения экосистемы должны остаться люди, которые наблюдали бы за ее состоянием и помогали ей вернуться к гармонии.

— Больше одного человека? — спросила Эмили.

— Конечно.

— А здесь, на Перне… Табберман? — Эмили не на шутку удивилась, но тут же воскликнула: — А я никак не могла понять, почему ему удалось так легко получить доступ к ценнейшему оборудованию! Я сознавала, что Хартия это разрешает, и все равно мне казалось странным, что это случилось именно тогда и именно с тем оборудованием, которое охранялось как зеница ока.

Цветок Ветра кивнула. В глубине души она была очень обрадована тем, что разговор свернул в эту сторону. Во время беседы с губернатором Болл она поняла, что вовсе не готова выложить перед ней все свои тайны.

Через несколько минут вернулся Пьер с подносом, и скользкие темы пришлось оставить. Когда же Эмили подавилась и закашлялась, попытавшись проглотить хоть глоток — измученные легкие воспротивились даже крошечному дополнительному усилию, — разговор пришлось и вовсе прекратить.

Пьер обратился к Цветку Ветра.

— Вы можете сделать хоть что-нибудь еще? — молящим голосом спросил он.

— У меня есть немного обезболивающего, но…

— Пьер, она назвала мне цифру смертности, — перебила ее Эмили, справившаяся с приступом кашля.

Пьер закусил губу и бросил на Цветок Ветра яростный взгляд.

— Я спросила ее… Это мой долг, ты же знаешь.

Пьер посмотрел в глаза жене и печально кивнул.

— И все же предпочел бы избавить тебя от излишней боли, любовь моя.

— Я знаю, — сказала Эмили. — И Цветок Ветра тоже не хотела говорить. Но я должна была узнать, Это помогло мне принять решение. Вернее, два.

И Пьер, и Цветок Ветра вопросительно уставились на нее.

— Я уже попросила ее произвести вскрытие моего трупа, — сказала Эмили.

— Я не хочу делать это, — сказала Цветок Ветра Пьеру. Он долго всматривался в ее лицо широко раскрытыми глазами, разглядел наконец, что глаза женщины — биолога и врача — тоже полны слез, и поник.

— Нужно сделать все, что может помочь тем, кто останется, — сказала Эмили. — Это — моя работа, моя последняя обязанность.

— Я понимаю, ma petite, — отозвался Пьер. — Все будет сделано так, как ты захочешь. А второе решение?

— Здесь ты сможешь помочь, — сказала Эмили. Она перевела взгляд с лица мужа на подругу. — Правда ли, что мы плохо знаем лечебные свойства флоры Перна?

— Мы их совсем не знаем! — воскликнул Пьер, не дожидаясь, пока Цветок Ветра подтвердит его слова. — Но ведь не хочешь же ты…

— Это никуда не годная идея, — перебила Цветок Ветра. Эмили и Пьер дружно захлопали глазами. — Я понимаю, что вы имеете в виду, но мы не сможем узнать, какое действие оказывает та или иная трава. Препятствует ли она развитию болезни или ускоряет его? Кроме того, при такой стадии заболевания, как у вас, потребуется слишком много времени, чтобы понять, дает ли трава хоть какой-нибудь положительный эффект. Такую попытку нельзя считать научным экспериментом, губернатор.

— Может быть, попробуем поискать хотя бы что-нибудь, что снимет боль? — слабым голосом спросила Эмили. — Видите ли, я считаю очень несправедливым, что вы пичкаете меня болеутоляющими, в то время когда их можно давать другим, у кого есть шансы выжить.

— Ты заслужила такое право! — решительно заявил Пьер.

— Не в этом дело, мой милый, — возразила Эмили. Она еще больше понизила голос, словно желала тем самым показать, что не желает вести спор. — А только в одном: почему мы должны впустую тратить ценные болеутоляющие на меня, а не на других, раз уж меня все равно нельзя спасти?

— Вы, по большому счету, правы, — согласилась Цветок Ветра, заработав еще один уничтожающий взгляд Пьера. — Но поскольку врач здесь я, то и вся ответственность за то, кого, как и чем лечить, принадлежит мне.

— Но вы же согласны, что я не выживу, — упорствовала Эмили.

— Как, по-вашему, мы будем себя чувствовать, видя, что вы умираете в страшных мучениях? — мягко спросила Цветок Ветра. — Не только вам приходится принимать решения.

Эмили приподняла руку, показывая этим жестом, что признает поражение, но все же попыталась предпринять еще одну попытку возразить:

— Но там же есть дети…

Цветок Ветра наклонилась к кровати и взяла раскрытую ладонь Эмили в свою руку.

— Я знаю, — сказала она, чудовищным усилием контролируя свой голос, готовый постыдно сорваться. — Я держала их за руки, когда они…

Пьер положил руку ей на плечо.

— Простите меня, Цветок Ветра, я не подумал…

Цветок Ветра выпрямилась, с ее лица сошло всякое выражение, и оно сделалось подобным маске.

— Я не смогу помочь им, если буду поддаваться горю и страху.

— Вы же буквально повторяете мои слова! — чуть слышно воскликнула Эмили; ее глаза сверкнули торжеством.

Цветок Ветра кивнула.

— Мы начали применять некоторые новые средства. Например, делаем инъекции сока растения под названием кошачья трава…

— У меня есть немного, — сообщил Пьер.

— Если вы не против, мы могли бы заменить кое-что из наших стандартных медикаментов теми природными лекарствами, которые успели найти.

— Мне нравится это предложение, — сказала Эмили. — Заодно попробуем определить дозу, не так ли?