Киев

Впрочем, долго любоваться крылатой машиной им не удалось.

Медленно, с характерным гулом гидравлических приводов, нос самолета стал подниматься – точнее, плавно откидываться, открывая под собой обширный, во всю ширину фюзеляжа, вход в глубину самолета. Прохладный полумрак грузового отсека чуть рассеивали тусклые желтоватые лампы. Медленно опустилась грузовая рампа, словно приглашая подняться по ней в мрачный металлический туннель.

– Нам туда? – недоверчиво спросил Книжник.

Ему не ответили, но мягко, насколько это возможно было сделать металлическими «клешнями», подтолкнули в спину.

Ребристая наклонная поверхность под ногами перешла в широкую палубу. Обширный отсек был заставлен вдоль стен металлическими ящиками, опутанными многочисленными кабелями, воздух наполнял электрический гул. Невозможно было представить себе, что все это когда-то могло подняться в воздух и переместиться на значительное расстояние, да еще с какой-то умопомрачительной скоростью. Наверное, так воспринимают рассказы о легендарных драконах герои сказок и мифов. Но эта махина вместе со всей своей начинкой была более чем реальна. В глубине отсека что-то вспыхивало с ядовитым гудением – видимо, электросварка.

– Подойдите ближе! – потребовал знакомый уже голос, правда не настолько громкий и раздирающий барабанные перепонки, как слышался снаружи. – Смелее же, ну!

Они протиснулись среди железного хаоса, все еще не понимая, где тот, что говорит с ними. И, наконец, увидели.

Инженер умел производить впечатление на чужаков. Особенно на слабонервных. Но вряд ли такие появлялись в этих негостеприимных местах. Тот, что предстал глазам путников, не был ни человеком, ни мутантом в привычном понимании, ни даже уродцем, втиснувшимся в еще более отвратительный экзоскелет.

Инженер был всем сразу. Взгляд сразу не мог определить, где заканчивалась в нем живая плоть и начинался металл и пластик. Невообразимая конструкция была значительно крупнее человека и обладала куда большим числом конечностей, чем хватало обыкновенной особи хомо сапиенс. Но, надо полагать, этому существу действительно требовалось множество ног, рук, гибких щупалец и встроенных манипуляторов с инструментами, чтобы реализовывать свои технические амбиции. Единственное, что оставалось в нем от нормального двуногого существа, – это голова. Да и то лишь частично.

Крупная, с непомерно раздутым черепом и густой черной шевелюрой, она была посажена на атлетическую шею, армированную с боков пластиковыми подпорками, уходившими прямиком под кожу. Из тяжелого затылка выходил толстый оптоволоконный кабель и, изогнувшись, нырял в глубину корпуса, который язык не поворачивался назвать туловищем. Правый глаз, большой, с красноватыми прожилками на белках, был выпучен в сторону вошедших, левый же скрывался за окуляром, напоминавшим то ли устройство виртуальной реальности, то ли оптический прицел.

Две мускулистые руки торчали прямо из мешанины проводов и трубок, в которых пульсировала кровь и какая-то белесая жидкость, но, похоже, не руки выполняли главную роль в работе, которую производил Инженер, а многочисленные манипуляторы, торчащие вдоль всего тела.

Руки же играли вспомогательную и, можно сказать, дипломатическую роль, ибо именно ими Инженер всплеснул, приветствуя оторопевших гостей.

– Милости прошу в мое скромное жилище! – пророкотал хозяин. – Можете садиться прямо на палубу – стульев у нас нет.

Все послушно уселись на ребристую металлическую поверхность, кроме Егорки, который с любопытством осматривал многочисленную аппаратуру и норовил все пощупать и подергать.

– Руки оторву! – пообещал Инженер, и мимикрон послушно уселся вместе со всеми.

– Надеюсь, вас не сильно смущает моя внешность? – прищурившись, поинтересовался Инженер. – А то не люблю, когда меня рассматривают, как циркового урода.

– Что вы, нормальная внешность, – соврал Книжник. – Каждый приспосабливается к этому миру, как может.

– А я могу! – усмехнулся Инженер. – Когда есть выбор – стать жертвой неизлечимых болезней или стать тем, кого все уважают и боятся, – я выбираю последнее!

Один из манипуляторов с хрустом раздавил в крошево алюминиевую болванку. Книжник втянул голову в плечи. Назар побледнел. Степан, казалось, сейчас потеряет сознание от страха.

– Так зачем вы явились? – продолжил хозяин, решив, наверное, что произвел достаточно сильное впечатление на непрошеных гостей. – Какую помощь вы ищете здесь и с чего решили, что мне будет интересно ее вам оказывать?

Книжник растерялся. Он не думал, что ему придется в чем-то убеждать монстра. Назар, затащивший его сюда, мог сейчас лишь молиться себе под нос, не в силах привести серьезных аргументов. Зигфрид же предоставил говорить другу, понимая, что его бескомпромиссная манера вести переговоры в данном случае не принесет пользы. Тридцать Третий поглядывал на семинариста, ожидая, когда потребуется пояснить технические детали.

– Надвигается Волна… – начал было Книжник.

Хозяин тут же оборвал его:

– Все ждут Волну, и никто не хочет терять драгоценного времени. Вот и ты сейчас напрасно тратишь мое время. Скажи, что ты можешь предложить Заводу? Что есть такого у твоего Кремля, у Лавры, чего нет у меня?

Инженер говорил, говорил, и семинарист вдруг понял: некогда несчастные, больные существа, захватившие этот завод, каким-то чудом сумели преодолеть собственные недуги – и стали сильнее, значительно сильнее, чем простые смертные. И это чудовище, что называло себя Инженером, допустило чужаков к себе вовсе не для того, чтобы бескорыстно помочь или заключить сделку. Какая там сделка – им, бродягам, нечего предложить тому, кто сумел восстановить, пусть даже внешне, колоссальную крылатую «колесницу», в чреве которой он теперь обитает! Инженер действительно может многое, и поломка бронепоезда для него наверняка пустяк.

Только и люди для него ничего не значат. Это Книжник усвоил с детства: всех врагов рода человеческого объединяет родовая обида мутантов на нормальных, сохранивших свой облик хомо. Это давняя, затаенная злость патологии на «норму» объединяет против людей всех – шамов и нео, осмов и дампов, стремящихся всеми силами стереть с лица земли память о былой цивилизации. И только люди никак не могут объединиться, чтобы прекратить вечную вражду и возродить свой род.

Выходит, их путь был напрасным? И не может быть ничего общего между человеком и монстром? Или это очередное заблуждение – одно из многих, что мешает мирно жить на этой земле? Что может объединять людей и монстров – всех обитателей города, ожидающего неминуемого удара смертоносной Волны?

Общая беда – вот что роднит всех живых, да и наполовину живых – тоже. Смерть не различает – мутант ты или «нормальный». Да и где она вообще – эта норма? Нормальные ли они все, кто добровольно оставили свой дом и сломя голову ринулись навстречу неизвестности?

Инженер ждет Волны, готовится к ней – это он сам сказал. Значит, ему важно узнать о Волне что-то новое.

И тогда по какому-то наитию Книжник произнес – тихо и твердо:

– Предсказатель сказал: эта Волна будет последней. Самое время отказаться от личных амбиций и решить – на чьей ты стороне.

– Предсказатель? – насторожился Инженер. Даже подался вперед всем своим жутким металлическим телом. – Но это было сто лет назад. Да и было ли вообще?..

– Предсказатель вернулся.

– Как – вернулся?!

– Он в Лавре. Отцы-настоятели схватили его. Возможно, сейчас, пока ты смеешься над нами, его пытают. Просто потому, что он сказал правду о Волне.

– Не может быть… Ты все это прямо сейчас выдумал, чтобы заинтересовать меня, так?

Инженер выпучил единственный глаз на остальных. Остановил взгляд на Назаре, который смотрел на него бесстрашно и прямо. Спросил:

– Что ты скажешь, инок? Предсказатель и вправду вернулся в Лавру?

– Вернулся, – твердо сказал послушник. – И в отличие от тебя он готов пострадать за правду. А готов ли на это ты?

Наступила зловещая тишина. Все понимали, что Назар сделал крупную ставку, бросая обвинение этому монстру. Оттого и закатил глаза Степан, а Зигфрид медленно потянулся к мечу.