Страница 14 из 31
— Ни один уважающий себя малый не будет рассусоливать о каком-то любимом цветочке! Спроси о чем-нибудь стоящем, например что делает он/ она, когда нервничает?
— Что ты имеешь в виду?
— Допустим, если бы мы собирались пожениться, я бы сказал, что ты всякий раз заправляешь волосы за уши, когда смущаешься.
— Неправда!
— Улика на двести процентов, зря я выдал.
— Пусть лучше спросят, какая твоя привычка самая дурацкая. Я отвечу: менять мелодию в моем телефоне ежедневно! Сегодня мычала корова. Ты хоть понимаешь, что эти шутки уже на грани? Ты обещал не повторять это. Давал честное слово скаута. Точно помню.
— Это не в счет, если человек никогда не был скаутом, — нашелся Джордж. — Кроме того, у меня каждый день есть повод для веселья, я представляю твое лицо, когда мобильник начинает звонить.
— Вот возьму и заброшу его куда подальше, — пригрозила я, но он покачал головой:
— Невозможно, Фриз. Такой профессионал и без мобильного? Что, если кто-то пожелает связаться с тобой, а ты в это время на объекте? Нет, полагаю, тебе стоит держать телефон при себе. — Он без труда считывал мысли с моего лица. — Удивлен, что ты до сих пор не научилась самостоятельно менять пластинку. Инженер как-никак.
— Я работаю с крупными сооружениями. Не все инженеры зануды. Мне никогда не давались тонкие технологии. Могу только включить компьютер и переслать файл, типа того.
— Похоже, ты вцепилась в меня только затем, чтобы разнообразить звонки?
Я округлила глаза. Даже не собиралась попустительствовать Джорджу, но выбранные им мелодии казались весьма прикольными.
— Признательна, что ты не заводишь больше ту пластинку, что выбрал первый раз. Возмутительная.
— Первый раз, — эхом повторил он. — Вот и готов вопрос для твоей викторины! Спроси у Саффрон и Джекса имя того, с кем каждый переспал впервые. Это из той серии, которую супруги обязаны поведать друг другу, не находишь? Ведь ты никогда не забудешь, как это было впервые, правда?
Я не ответила, но, когда Джордж взглянул на меня, почувствовала, что обязана что-то сказать.
— Правда.
— Давай. Как его звали?
Я смотрела на пламя. Мне не хотелось беседовать на эту тему, но Джордж явно не собирался сворачивать разговор. Да и мне не стоит придавать большое значение. Пустяк был, пустяком и останется.
— Чарльз… — Казалось, я произнесла это беспечно, но Джордж выпрямился и поставил пиво на пол, прищурившись на меня.
— Печальный опыт?
— Ничего особенного.
Мне следовало оставить это при себе. Мы всего лишь обсуждаем игру. Но внезапно воспоминания подступили к горлу, и я принялась изливаться Джорджу, прежде чем сообразила, что слышу свой голос.
— Это было ужасно! — Я ковыряла уголок блюда из фольги и не смотрела на него. — Это случилось вскоре после смерти мамы, когда пришлось переехать к отцу. Саффрон было восемь лет, а папа все время пропадал на работе. Я очень скучала по маме. После скромного домика в тихом предместье я очутилась в пышном особняке и перешла из обычной общеобразовательной школы в элитную частную, отец настоял. Я везде чувствовала себя чужой. И несчастной.
Мой отец, наживая состояние, многим успел наступить на любимую мозоль. Истеблишмент не смог простить нувориша и не принял. А он всегда нагло и тупо, как ледокол, лез напролом, словно искал повод для ссоры. Подозреваю, втайне он мечтал стать своим в их круге, хотя и посмеивался над их манерами.
«Никто не посмеет смотреть свысока, если у тебя несколько миллиардов на банковском счете», — хвастался он, но в некоторых кругах миллиарды ничего не значили, если ты не учился в элитной школе и не отточил язык в Оксфорде.
Отец пытался повысить акции, упрямо продвигая Саффрон и меня в «приличное», как ему мнилось, общество. На нас там смотрели свысока, хотя Саффрон было легче. Она поступила в школу вместе с подругами, выросла с ними, и они, конечно, воспринимали ее как свою.
«Тебе надо постараться, — внушал папа. — Вытащи нос из книг и покажи этим задавакам, что ничуть не хуже их».
Я пришла в ужас, узнав, что на рождественские каникулы он снял роскошную виллу на частном острове в Карибском море и собрался ввести меня в круг светской молодежи. О чем с ними разговаривать? Затем на вечеринке в клубе, куда меня затащил папа, я познакомилась с Чарльзом. Не знаю, как ему удалось прорваться туда, но он был богат и уверен в себе, вряд ли кто рискнул остановить его.
Я ужасно стеснялась отца, держалась скованно, а Чарльз походил на греческого бога, нарочно сошедшего с Олимпа, удостоить меня вниманием. Красавец. Даже красивее тебя.
Джордж нарочито отшатнулся:
— Не может быть!
— Знаю, трудно представить, но это так. Красивой лепки скулы, дерзкий рот, высокомерный подбородок, зеленые, как у кота, глаза. В общем, я была ослеплена. Даже не верилось, что он соизволил заметить меня, однако флиртовал, говорил комплименты. Отец даже глянул одобрительно в мою сторону. Еще бы, на меня обратили внимание. Я старалась держаться с Чарльзом независимо, но когда он предложил удалиться куда-нибудь подальше от всех, я, разумеется, согласилась.
— Чувствую, мне не понравятся дальнейшие события в этой сказке.
— Догадаться нетрудно. Он привел меня в темную пляжную кабину, поцеловал, и пошло одно за другим. Я не сказала «нет», хотелось, чтобы первый опыт был именно с Чарльзом. Он прекрасный и необыкновенный, гламурный. Я чувствовала себя на седьмом небе. На самом деле все оказалось весьма обыденно. Больно, гадко и неловко, в те несколько минут меня просто трясло. Как же, подруга Чарльза! — Я горько засмеялась. — Он сказал, что надо вернуться, он оставит меня ненадолго, чтобы я привела себя в порядок. Вышел, за порогом поджидала компания приятелей, они громко приветствовали его и хлопали по спине, оказалось, он выиграл пари. Спорили, сможет ли он трахнуть забитого утенка этого гада Кевина Тейлора? Он выиграл. До конца каникул я больше никуда не ходила. Отец был в гневе, не смог меня простить.
— Ты никогда ему не рассказывала о том, что случилось?
— Конечно нет. Я знала, на что иду, даже хотела этого, и не собиралась вопить на весь мир об изнасиловании, чувствовала себя как… дура тупая!
Как далеко можно зайти в своей наивности? Теперь, в двадцать восемь, могу оглянуться в прошлое и понять, Чарльз был всего лишь беспечным мальчишкой. Ему не дано было знать, что я приходила в себя после смерти матери, только начала обретать уверенность в себе и вмиг почувствовала себя опустошенной. Он походя унизил меня, этого оказалось достаточно, чтобы я окончательно замкнулась и никогда больше не рискнула бесшабашно отдаться на волю чувств.
— Он обидел тебя.
— Каждый нарывается, рано или поздно. Даже ты, — напомнила я, думая об Аннабель. — Может, Чарльз не исключение.
Глава 6
Джордж выглядел растерянным, я пожалела, что испортила вечер.
— Вот и рассказана моя жалостная повесть. — Я пыталась разрядить ситуацию. — Теперь желаю выслушать про твою Джульетту. Око за око.
— Если тебе свербит, могу сообщить. Все закончилось так быстро, что теперь и вспомнить нечего.
— Ты же сам сказал, первый опыт никогда не забудется.
— Ладно, ее звали Жюли.
— Могу поспорить: миниатюрная блондинка и красиво одевалась.
— Раз уж ты так считаешь, надо думать, она была блондинкой, — подыграл Джордж.
— Хорошенькой, полагаю?
— Боюсь, что так.
— И чего бы вам, парням, не влюбляться в ершистых брюнеток, которые с мальчиками и разговаривать толком не умеют?
— Кто говорит, что мы не влюбляемся в них?
Комната внезапно показалась тесной, по коже побежали тревожные мурашки. Мои глаза метнулись в сторону Джорджа. Я подняла фольговую упаковку у своего колена и снова опустила на пол, с ужасом сознавая, что с моего лица не сходит страдальческая полуулыбка. Я не знала, шутит он или нет. Надо думать, шутит. Почти наверняка шутит, но Джордж непредсказуем. Что, если не шутит?