Мечом раздвину рубежи

— Дай Бог, спафарий, — с сомнением произнес Петр…

Вовсе не для ожидания конницы стратига нужно было Василию время. Прибыв на место привала, уже превращаемое легионерами в укрепленный лагерь, он приказал немедленно пригласить к нему командиров двух хеландий, что неотлучно плыли вдоль берега, осуществляя связь спафария с византийскими кораблями.

— Где друнгарий? — без всяких предисловий спросил он, едва моряки появились в шатре.

— Он не смог обнаружить русские ладьи в море и сейчас поджидает их у побережья. Там, где должен пробиться к морю стратиг Иоанн с отрядом. Друнгарий полагает, что находящиеся в море русы постараются не допустить…

— Пусть оставит свои предположения при себе, — не дал договорить моряку Василий. — Русы, которых он поджидает в море, уже высадились на сушу и сражаются против меня, а не отряда стратига. Отправляйтесь к друнгарию с приказом немедленно прибыть к моему лагерю. Он со всеми своими кораблями должен отыскать укромное место у берега, где его не смогут обнаружить славяне, и бросить там якорь. Эта стоянка должна быть выбрана с расчетом, чтобы после моего сигнала корабли через час были вон у того пригорка у песчаной косы, — указал Василий рукой…

Совсем недавно спафарий видел спасение в ловком ходе с поспешным отступлением, однако славянам удалось полностью разрушить эти надежды. Что ж, если ему не удалось перехитрить врага на суше, необходимо сделать это на море. Тем более что на недостаток ума и изобретательности он никогда не жаловался.

План сражения, задуманный воеводами Браздом и Любе-ном, был прост. Вначале в облюбованном ими ущелье надлежало перекрыть путь византийской коннице к морю завалом, предусмотрев, чтобы такими же завалами было преграждено ей движение и по всем другим дорогам, куда бы они ни вели из каменной ловушки. Когда же конница полностью втянется в западню, захлопнуть ей дорогу назад и приступить к ее уничтожению.

Так и произошло. Передовой византийский разъезд, уткнувшись в завал, сразу сообщил об этом стратигу. Торопясь к побережью, тот приказал немедленно брать завал штурмом, не забыв, однако, отправить разведку по двум другим дорогам. Карабкаясь из ущелья по склонам гор вверх, обе они, по всей видимости, вели к расположенным поблизости селениям. Сведения, доставленные возвратившимися разведчиками, были неутешительными. В двух-трех стадиях от дна ущелья обе дороги также оказались перекрыты.

Штурм завала на одной из этих дорог, предпринятый двумя спешенными манипулами, был отбит с весьма ощутимыми для византийцев потерями. Славянские лучники, засевшие по склонам гор за камнями и усеявшие вершины деревьев, били наступавших легионеров на выбор, оставаясь сами неуязвимыми для ответного огня. Когда же стратигу сообщили, что славяне отрезали отряду еще остававшийся свободным путь назад, Иоанн впервые с тревогой подумал, что имеет дело не просто с попыткой замедлить движение его конницы к морю. Он понял, что именно здесь его отряд угодил в тщательно подготовленную западню, где славяне обязательно постараются полностью уничтожить отступавших византийцев. Ничего удивительного и неожиданного — на месте противника он поступил бы точно так же.

Быстро сгущавшиеся сумерки затрудняли управление когортами, способствовали неразберихе и сутолоке. Поскольку Иоанн ни на миг не забывал о преследовавших его дружинниках кмета Младана, ему нельзя было терять ни минуты: время работало на противника. Приказав готовиться к очередной атаке завала на дороге, ведущей кратчайшим маршрутом к морю, стратиг раздумывал, не стоит ли для воодушевления солдат самому возглавить этот штурм. В это время кто-то легонько тронул его за плечо. Обернувшись, Иоанн увидел Фулнера в сопровождении трех неотлучно находившихся при нем акритов-разведчиков.

— Ромей, ты опять велел наступать на завал, преграждающий ближайший путь к морю, — проговорил викинг. — Ты постоянно повторяешь одну и ту же ошибку. Сколько раз славяне уже отбили там твои штурмы? Трижды? Так и должно быть — они ждут тебя именно в этом месте, собрав в нем своих лучших воинов. Чтобы пробиться из западни, нужно наносить удар туда, где враг чувствует себя в безопасно* сти, а потому менее всего силен. Ты же пока поступаешь наоборот.

— Может, ты укажешь это слабое место славян? — вложив в голос как можно больше иронии, поинтересовался Иоанн.

Он с самого начала относился к викингу с неприязнью, имея для этого две веские причины. Во-первых, он не понимал, каким образом вчерашний раб мог заслужить полнейшее доверие подозрительного и вероломного спафария, став его ближайшим советчиком и подручным, а поэтому опасался Фулнера не меньше, чем самого Василия. Во-вторых, за годы службы в византийской армии Иоанн привык к лести и подобострастию со стороны подчиненных, и прямота суждений викинга вызывала в нем ярость.

— Именно за этим я и явился, — спокойно ответил Фул-нер. — Мы можем вырваться из ловушки только в одном направлении — назад по дороге, которой пришли в ущелье. Там пока нет завала и, что самое главное, славяне вряд ли ждут удара в том месте.

— Варяг, ты забыл, что следом за нами движется дружина покойного кмета Младана. Вырвавшись из ущелья назад, откуда только что прибыли, мы очутимся под ее мечами, попав из огня в полымя.

— Я помню об этом, ромей, но считаю, что болгары воеводы Любена изрядно от нас отстали и пока не представляют опасности. Вспомни, что основная часть его воинов — пехота, а лошади из близрасположенных селений, на которых он мог бы их посадить, уже у нас. Повторяю, путь к спасению только один — прорыв из ущелья назад. Причем как можно скорее, покуда противник не успел там хорошо укрепиться.

Иоанн задумался. В рассуждениях викинга имелись здравые мысли, однако еще больше было неопределенности и риска.

— Допустим, мы пробились назад. Что дальше? Стоять на дороге и ждать дружину Любена? Самим идти к ней навстречу? Карабкаться невесть куда по кручам подальше от дорога?

Фулнер горестно вздохнул.

— Ромей, ты постоянно чем-то занят, пребываешь в раз-' думьях и никогда не смотришь по сторонам. Зато я всегда запоминаю пройденный путь, ибо никто не знает, не заставят ли боги тебя вновь повторить его. Так вот, в десятке стадий за спинами врагов, закрывших дорогу назад, имеется еще одна дорога, уходящая вбок от нашей. Знаю, что славяне перерезали дороги, ведущие из ущелья, но не думаю, что у них хватило сил устроить надежные заслоны и на всех дорогах вокруг ущелья.

Стратиг встрепенулся:

— Куда ведет дорога? Вдруг в сторону от моря? Фулнер сдержанно рассмеялся:

— Разве это имеет сейчас значение? Главное, что она су-лиг нам спасение.

И стратиг принял Соломоново решение:

— Хорошо, поступим так. Бери три когорты и пробивайся назад. Но одновременно мои солдаты будут штурмовать и завал на выходе из ущелья. Пусть Христос укажет нам путь к спасению…

Фулнер дважды бросал подчиненные ему когорты на прорыв, и оба раза они отступали ни с чем. Но если у завала в голове византийской колонны легионеры начинали пятиться еще до встречи со славянами, осыпаемые тучей стрел из-за самого укрепления и с обступивших ущелье гор, то когорты Фулнера отбрасывались назад лишь после ожесточенных рукопашных схваток с врагом. После этих штурмов дорогу невозможно было узнать: вся проезжая часть загромождена широким, высотой в человеческий рост валом из трупов, груды их виднелись на обочинах и среди ближайших деревьев. Но, как и до первой атаки, перед византийцами непоколебимо продолжали стоять шеренга не отступивших ни на шаг врагов. — Что скажешь теперь, варяг? — спросил подошедший к Фулнеру стратиг, пропуская мимо себя беспорядочные, потерявшие воинский строй группы отступавших легионеров. — Где же самое уязвимое место, в котором славяне не ждут нашего удара?

— Оно перед тобой, ромей, — невозмутимо ответил Фулнер, указывая на завал из трупов и блестевший за ним в лунном свете лес вражеских копий. — Хорошо, что ты пришел. Необходимо распорядиться, чтобы весь отряд был готов следовать за моими когортами. Потому что путь назад уже свободен и нам нужно скорее покинуть ущелье.