Заставь меня любить

Он замолчал, растерянно глядя в окно. Джеральд какое-то время тоже молчал, нахмурившись. Потом подошел к другу и ободряюще похлопал его по плечу.

— Пока не знаю, что тебе посоветовать, Гарри, — сказал он. — Я отлично понимаю твои чувства. Касси не должна страдать, но и Лора, конечно, также не заслуживает того, чтобы с ней жестоко обошлись, ее жизнь и так была нелегкой. Но не торопись пока, присмотрись повнимательнее к обеим. Тебе нужно разобраться в своих чувствах. Если женишься на Касси, не испытывая к ней любви, она будет страдать не меньше, чем если вообще не выйдет за тебя замуж. Она очень тонкая натура и непременно заметит холодность в твоем отношении. Держись с ней так же просто, по-дружески, как и сейчас. Может быть, детская привязанность у нее вовсе и не разовьется в сильное чувство. По крайней мере, будем на это надеяться.

— Хотелось бы, чтобы твои слова оказались пророческими.

Гарри поблагодарил Мейсона за поддержку, и они отправились по домам. Напоследок Джеральд спросил:

— Когда мне можно будет повидать Касси?

— Приходи сегодня же вечером, — отозвался Гарри. — Она будет дома, и, думаю, твой визит ее обрадует, ведь вы были раньше в хороших отношениях.

Джеральд вздохнул про себя, вспомнив, что два с половиной года назад был не прочь вступить с этой девушкой и в более тесные отношения. Интересно, что он испытает, увидев ее сейчас и потратив столько усилий, чтобы забыть о ней.

В тот же вечер они встретились. Предупрежденная о визите, Касси ждала его в гостиной, на столе, как в старые добрые времена, стоял кофейный сервиз. Касси принарядилась в бархатное платье бордового, цвета с белыми кружевными манжетами, расходящимися от локтей, и таким же воротником по вырезу. Свои каштановые волосы она украсила розой в тон платью и черепаховыми гребнями. Два блестящих локона падали на плечи. В ушах поблескивали маленькие рубиновые сережки, и рубиновый кулон спускался с золотой цепочки в ложбинку между грудями.

Она тепло улыбнулась Джеральду и пошла ему навстречу, протягивая руку. Он с чувством пожал ее и бережно поцеловал, ощущая легкую дрожь во всем теле. Потом Касси усадила его в кресло, и они наполнили бокалы красным вином, почти такого же цвета, как и ее бархатное платье.

— За встречу, Джеральд! — она подняла свой бокал.

— За встречу, прекрасная фея виргинских долин! — пылко откликнулся Мейсон.

Он внезапно ощутил, как бешено, колотится его сердце. Значит, все попытки вырвать из него эту ненужную любовь оказались напрасны?

В этот вечер они долго разговаривали, рассказывая друг другу о том, что пережили за два с половиной года. Джеральда поразили здравые рассуждения мисс Касси о событиях последнего времени в стране. Он понял, что не ошибался насчет этой девушки. Она действительно была умна, наблюдательна, сохранила способность тонко чувствовать и понимать людей. Пожалуй, все эти качества еще больше развились в ней за то время, что они не виделись.

Беседуя с ней, Мейсон пристально рассматривал девушку. На несколько секунд он отводил глаза, но потом снова смотрел на нее и с каждым разом находил все более привлекательной. Он не мог не видеть, что она стала красивее и интересней, чем раньше. Из милой, приятной девочки Касси превратилась в обаятельную взрослую девушку с тонкими чертами лица. Ее фигура окончательно сформировалась, исчезли подростковая угловатость и некоторая неловкость. Хотя Мейсон с интересом отметил, что в ее облике присутствует какая-то двойственность. С одной стороны, стройность, грациозность, порывистость, с другой — чуть заметная мягкость, плавность форм. «Наверное, это и называется женственностью», — подумал он, в очередной раз, отводя взгляд в сторону.

— А как ваши дела, Джеральд? — внезапно спросила Касси, меняя тему разговора. — Вы еще не женились, не выбрали себе спутницу жизни?

«Знала бы ты, кого я выбрал», — усмехнулся он про себя.

— Нет, мисс Гамильтон, я еще не выбрал достойной кандидатуры на роль миссис Мейсон, — ответил он. — Да и, честно признаться, не имел для этого достаточно времени, я был занят другим.

— Понимаю. Ведь вы — один из руководителей борьбы за независимость колоний. Я не ошибаюсь?

— Ну, я не очень важная персона, — серьезно ответил Мейсон. — Однако это дело всей моей жизни. И я, не колеблясь, отдам жизнь за свободу моей родины.

— Я слышала, что вы уже пожертвовали на борьбу часть своего состояния.

— Да, но это мелочи. К тому же деньги и комфорт для меня не главное. Если вы помните, до шестнадцати лет я не видел ни того, ни другого.

— Я взяла с собой в Филадельфию несколько преданных слуг, — с некоторой гордостью сказала Касси. — И перед побегом заставила отца дать им вольные.

— Вот как? — Джеральд с интересом взглянул на девушку. — Значит, вам не безразлично, как сложится их судьба?

— Конечно нет! Ведь эти люди служили мне верой и правдой. Поступить по-другому значило просто-напросто предать своих друзей.

— Вы поступили прекрасно. Жаль, что не все наши соотечественники придерживаются таких взглядов, — Мейсон посмотрел на девушку с восхищением, и она ответила ему смущенной улыбкой.

Возвращаясь поздно вечером к себе, домой, он чувствовал себя пьяным от выпитого вина, а еще больше от страстного, безудержного чувства, воскресшего в его душе.

Спустя пять дней, двадцатого февраля, Гарри Шелтону исполнилось двадцать два года. По этому случаю в его особняке намечалась грандиозная пирушка, на которую пригласили много офицеров и хорошеньких женщин. Роль хозяек за праздничным столом отводилась Касси и пожилой даме, подруге покойной матери Гарри, миссис Адаме.

Миссис Адаме, добрейшая женщина, взяла все хозяйственные хлопоты на себя, поэтому Кассандре следовало только развлекать общество и поддерживать атмосферу непринужденного веселья. Для этого важного события девушка специально заказала новое платье у лучшего портного Филадельфии. Оно было сшито из великолепного яркого синевато-зеленого шелка, с множеством изящных складок, фижмами на китовом усе и нижней юбкой из переливчатого атласа телесного цвета. Украшали наряд французские золотые кружева и розы нежных оттенков. Высокий белый парик Касси венчал миниатюрный бледно-розовый кораблик — последний крик моды того времени. К тому же Касси обладала хорошим вкусом и почти не добавила к роскошному наряду украшений, иначе она выглядела бы лет на пять старше своего возраста — подобное не раз подводило иных женщин.

Обед проходил замечательно. Веселье било через край, как часто бывает во времена, полные опасностей, когда желание получать удовольствие от жизни просыпается во всех сердцах. Касси испытывала необыкновенный душевный подъем. Ей довелось выслушать столько комплиментов, что они ужасно вскружили ей голову. Атмосфера пьянящего веселья захватила ее целиком, она перестала испытывать робость и смущение, как бывало в первые дни после ее приезда в Филадельфию, и охотно согласилась открывать танцы, когда общество перешло в бальный зал.

— Как она восхитительно танцует! Прелестница! Королева бала! Одна из первых красавиц Филадельфии! — слышала Касси со всех сторон, прикрывая счастливую улыбку ажурным золотистым веером.

Джеральд Мейсон наблюдал за девушкой с восхищением и некоторой тревогой. Он видел, что Гарри не разделяет всеобщих восторгов в отношении мисс Гамильтон и его голубые глаза время от времени наполняются грустью. Так получилось, что костюм Шелтона в этот вечер оказался в тон наряду Касси — золотистый узорчатый камзол и светло-розовый жилет, — так что, когда они шли в танце, все в один голос говорили, что они на редкость подходящая пара. Но Мейсону так не казалось, он смотрел не на костюмы, а на самих молодых людей. И чем дольше смотрел, тем сильнее убеждался, что Гарри Шелтон совсем не подходит Кассандре Гамильтон.

«Он хороший человек, но у него не слишком сильный характер, — думал Джеральд. — Касси сильнее, умнее, темпераментнее его. Сейчас она все видит в розовом свете, потому что влюблена и слишком молода, но, если они поженятся, истина скоро откроется ей, и она не будет счастлива. Она не сможет быть довольна рядом с нерешительным, слабохарактерным мужем, не испытывающим к ней сильных чувств. Касси — женщина сильных страстей, и спокойное, будничное существование, лишенное огня, не для нее».